— Не забыла зубную щётку? — бросил Дориан, не оборачиваясь. — Хотя, знаешь, если забудешь, всегда можешь позаимствовать мою. Я не брезгливый. А ты, Лив? Или ты из тех, кто боится чужих микробов, но не боится вампиров?
Лив, стоя у открытого шкафа, закатила глаза, стараясь скрыть, как уголки её губ невольно дрогнули в улыбке. — Ты же вампир, Дориан, — парировала она, делая вид, что сосредоточена на выборе вещей. — У тебя вообще есть зубная щётка?
Он повернулся к ней, медленно, с кошачьей грацией, будто солнце само решило погреться в его присутствии, и лукаво прищурился.
— Конечно, есть, моя недоверчивая муза. Две запасные, на случай гостей, если уж быть точным. Хотя, честно говоря, ты первая, кто удостоился чести остаться у меня добровольно. Обычно мои знакомства заканчиваются так, что мне не с кем разделить завтрак, если ты понимаешь, о чем я.
Она промолчала, скрывая лёгкое смущение, и ловко спрятала в косметичку маленький флакон духов, а следом — несколько баночек с кремами и блистер антистрессовых таблеток, которые, как она надеялась, помогут ей пережить этот день. Движения быстрые, сосредоточенные — Лив очень пыталась контролировать волнение.
На кровати аккуратно разложено лежали платье из глубокого тёмно-синего шёлка и пиджак цвета мокрого асфальта — всё выглаженное идеально, ни складочки, ни заломинки. Она оглядела вещи ещё раз и скользнула в платье — ткань обняла её, прохладная, как вода, а пиджак небрежно лёг на плечи, добавляя образу дерзкой уверенности.
— Надо же, — заметил Дориан, подойдя ближе. — Ты в этом наряде... внушаешь уважение. И лёгкое желание согрешить в художественном зале прямо на глазах у ошарашенной такой дерзостью толпы.
— Хочешь остаться за дверью? — парировала Лив, застёгивая часы на запястье.
— О, нет, моя прекрасная, — он шагнул ещё ближе, наклонив голову так, что его тёмные глаза оказались опасно близко к её. — Я хочу быть рядом, когда все будут восхищаться работой художника, которую ты, как волшебница, вернула к жизни. И, может, даже поймать тебя, если ты решишь упасть в обморок от волнения. Я ведь заботливый. Иногда. Когда мне выгодно. Или когда ты смотришь на меня вот так, с этой очаровательной смесью раздражения и любопытства.
Лив тихо выдохнула, чувствуя, как дрожь в руках становится сильнее, и это было не только из-за волнения перед выставкой. Сегодня на публике впервые покажут картину, над которой она трудилась почти полгода, восстанавливая её по крупицам, часами стоя под яркой лампой, растворяясь в красках, запахе старого холста и тишине, которая была её единственным спутником в те долгие ночи. Предвкушение этого события перекрывало даже шок от недавнего открытия существования вампиров... Но близость Дориана, его колкости и откровенный флирт заставляли её сердце пропускать удары, а её щеки наливаться румянцем сильнее, чем всё остальное.
— Это важно для тебя, — тихо сказал он, чуть мягче. — Я знаю это, я заметил тогда, как ты на неё смотрела. Будто это не картина, а частичка тебя самой. Будто если её не примут, не увидят, ты исчезнешь вместе с ней.
Лив удивлённо посмотрела на него. Последнее время он редко говорил так. Без насмешек, без двусмысленности. Просто... По-человечески... и это сбивало её с толку больше, чем все его вампирские шутки и даже больше, чем угрозы.
— Я должна быть там, — сказала она. — И, если ты пойдёшь со мной, тебе придётся быть... другим. Не загадочным незнакомцем, не ночным сталкером, не мужчиной с клыками и этими твоими... намёками. А нормальным. Вежливым. Таким, знаешь, кого не хочется выгнать через пять минут. Пожалуйста, я очень тебя прошу...
— То есть, ты хочешь, чтобы я стал скучным? — он усмехнулся, скрестив руки на груди, и в его глазах заплясали озорные искры. — Удивительно, Лив, сколько всего люди требуют от меня, а потом удивляются, что это у меня, видите ли, большие аппетиты. Но ладно, допустим, я соглашусь. Что мне за это будет?
— Я не требую, — Лив вскинула подбородок, стараясь не поддаваться на его игру. — Я просто... Прошу. Очень. Там будут мои коллеги — люди, которые не верят в тени за кустами и вампиров, зато прекрасно замечают неуместные взгляды и двусмысленные фразы.
— О, тогда это будет весело, — протянул Дориан, и в его глазах вспыхнул дьявольский огонёк, обещающий неприятности. — Что ж, прекрасная Лив, я предлагаю ещё одну сделку.
Он подошёл ближе, не касаясь, но наполняя собой всё пространство вокруг неё.
— Ты смиряешься с тем, что я составлю тебе компанию и доверяешь мне в этом. Знакомишь со своим миром, с этими скучными, напыщенными людьми в пиджаках, которые обсуждают мазки и перспективу, но по правде ничего не смыслят в искусстве. Я веду себя как паинька, подыгрываю тебе во всём. А взамен... — он сделал паузу, глядя ей прямо в глаза, — я приглашаю тебя в одно очень интересное место. Это будет уже мой мир. И ты соглашаешься, не задавая вопросов. Просто идёшь со мной. Там будут свои правила. Свои грани. И ты узнаешь, как много ещё ты не видела.
Лив замерла, чувствуя, как сердце застучало быстрее, а мысли закружились в вихре сомнений.
— Это не похоже на сделку, Дориан, — тихо сказала она, стараясь не выдать дрожь в голосе. — Больше напоминает предупреждение. Или ловушку.
— Я просто честен с тобой, — он улыбнулся, и в этой улыбке было что-то опасно притягательное. — Ты сама согласилась на эту игру, а игры требуют регулярного повышения ставок. Таков уж порядок.
— А что, если я не согласна?
— Тогда я всё равно пойду с тобой. Но не обещаю, что не скажу чего-то... лишнего. — Он улыбнулся. — Я способен быть очаровательным. Дай мне шанс, поверь в меня хоть немного, и, кто знает, может, я даже удивлю тебя.
***
Зал выставки был светлым, просторным, наполненным гулом чужих голосов, звоном бокалов и ароматом дорогих духов, а люди в элегантных костюмах и платьях неспешно прогуливались, обсуждая кисть, мазки, фамилии художников и тонкости реставрации. Лив чувствовала себя здесь в своей стихии, уверенно держа спину, но её взгляд то и дело возвращался к полотну на стене — её полотну, идеально восстановленному, без единого следа её вмешательства, словно оно всегда было таким, живым и дышащим. Лив наделялась, что у неё получится проделать то же самое и со своей жизнью.
Она стояла с бокалом шампанского в руке, выпрямив плечи, но внутри неё всё дрожало, как натянутая струна, готовая лопнуть от напряжения в любой момент. Позади неё гудела толпа, и обрывки разговоров долетали до её ушей, заставляя прислушаться:
— Это он? Дориан Равенхолл?
— М-да, и, кажется, он пришёл с ней...
— А говорили он заядлый холостяк...
— А кто он вообще?
— Его предок основал этот город...
— Да, наверное, он очень богат...
Дориан подошёл, как будто заранее знал, где и когда она нуждается в его тени. Он, словно почувствовав её смятение, тут же появился рядом.
