Я едва дождалась, когда закроется дверь спальни. Футляр не давал мне покоя. Нетерпеливо махнула рукой Пилар:
— Давай, скорее!
Та задрала верхнюю юбку, потом подъюбник. Я увидела, что она буквально зашила футляр в подол нижней юбки. Надо же, как догадалась! Вот умница! Она оторвала узелок, дернула нитку, и наживленный шов разошелся без следа.
Она протянула мне футляр. Смотрела с испугом.
— Барышня, миленькая, да что же вы так разволновались?
Я еще не знала, что ей ответить. Сказать правду или утаить? А если все показалось? Пилар тогда решит, что я совсем с ума сошла! Но как тогда вообще что-то объяснить?
Я глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки, выхватила футляр:
— Тебе показалось. Я просто устала. Давно не видела столько народу. Принеси попить. Лучше простой воды с лимоном.
Но та не послушалась. Взяла меня за руку, усадила на кровать. Сама опустилась рядом, заглянула в глаза:
— Знаю я, чего вы боитесь, донья моя миленькая. — Она ободряюще улыбнулась. — Так, говорят, что все девицы перед этим боятся. Так положено. Зато наутро весь страх испарится! А, уж, с таким супругом… — она кокетливо закатила глаза.
Я даже шлепнула ее по руке, отстранилась, как от заразы:
— Да, ну тебя! Перед чем «этим»? Тебе-то откуда знать?! О чем ты только думаешь, бессовестная! Какая же бессовестная!
Та ничуть не смутилась:
— Как раз о нужном и думаю. О житейском. Я же распрекрасно понимаю, что ночевать мне сегодня за дверью. Само собой, скоро придет ваш супруг и останется до утра. Не сомневайтесь, я приготовлю все, как следует. А вы успокойтесь.
Хотелось выкрикнуть, что никто не придет, чтобы она угомонилась и перестала нести вздор, но я вовремя сдержалась. О том, что муж не придет, знала только я одна. Для Пилар это окажется сюрпризом. Зато избавит от необходимости что-то ей объяснять. И речи быть не может. Я обещала.
— Барышня, — она снова улыбнулась, говорила со мной, как с маленькой, — вот увидите, все будет хорошо. Хоть я и стояла далеко, с прислугой, но прекрасно видела, как сеньор смотрел на вас в танце. Глаз не сводил! Надеюсь, ведьма тоже видела. И облысела от злости! Так что, вам совсем не о чем переживать. Все у вас сладится.
Видела она… ну-ну. Я едва не ударила служанку футляром:
— Прекрати! Совсем не о том я переживаю!
Пилар нахмурилась:
— А о чем?
Чтобы она угомонилась, из двух тайн я должна пожертвовать одной. Иначе это не закончится. И, в конце концов, мне очень хотелось поговорить с Пилар. Не могу таскать это все в себе. Пусть лучше думает, что я с ума сошла, чем талдычит эти нелепые глупости про брачную ночь!
Я нервно погладила футляр на коленях:
— Королевский посланник… — я пыталась подобрать слова. — Не совсем такой, каким кажется.
Пилар застыла. Сосредоточенно смотрела на меня. Наконец, пробормотала:
— А какой?
— Он шепнул мне кое-что…
Она подалась вперед:
— Что?
Я инстинктивно повернулась к двери — та была плотно закрыта. Все равно я склонилась к самому уху Пилар, чтобы прозвучало, как можно тише:
— Он сказал, что этот футляр ценнее подарка. И он не должен попасть в чужие руки.
Пилар сглотнула:
— Это все?
Я кивнула:
— Да.
Та сидела, нахмурившись. Что называется, смотрела в себя. Наконец, очнулась, и на ее лице появилась брезгливая гримаса:
— Барышня, да этот… — она замялась. Видно, хотела вставить какое словцо, но вспомнила, что я запретила так отзываться о королевском посланнике. — Он же слегка не в себе. Все же видели. Ну, какой с такого спрос? Не загваздался — и на том спасибо. А как он говорил! Это же с ума можно сойти!
Я снова кивнула:
— Можно. Но со мной он говорил иначе. И совсем не был похож на безумного.
Пилар фыркнула. Бесцеремонно забрала у меня футляр и вертела, разглядывая. Потом открыла крышку, выложила серьги на покрывало. Снова крутила футляр. Наконец, констатировала:
— Футляр, как футляр, барышня. Я полно таких дома видала. И у сестрицы вашей, и у матушки. Разве что бархат с золотым шитьем, да резьба тонкая. Конечно, он стоит немало. Но никак не дороже подарка.
Я сняла с шеи колье, положила рядом. Рассматривала. Крупный розовый бриллиант в щедрой россыпи других, поменьше. Я не могла предположить, сколько стоят эти камни. Понятно было только одно — очень много. Пилар права: футляр никак не может быть дороже. Глупость какая! Тогда зачем посланник это сказал?
Та снова уставилась на меня:
— Барышня, а вы уверены, что вам не почудилось.
Я не знала, что ответить. Наконец, покачала головой:
— Думаю, нет.
Она пожала плечами:
— Может, посланник просто решил пошутить? Вы же слышали, он все время над чем-нибудь хохотал.
А вот это уже больше походило на правду. Глупая шутка? Но разве можно так шутить с королевским подарком? Даже полоумному?
Голова шла кругом. Шутка или нет? А если нет?
Желток, заинтересовавшись нашим шушуканьем на кровати, спланировал со своего шкафа и плюхнулся прямо на покрывало. Вытянул шею, рассматривая незнакомый предмет. Вдруг, звонко чихнул, и вокруг птичьих ноздрей снова образовались темные сопливые круги.
Пилар заботливо погладила его по спине:
— Барышня, наверное он у нас простывает… Опять чихать начал.
Я не ответила.
Кажется, Желтку приглянулся отблеск позолоты на футляре. Он подобрался поближе, обнюхивал со всех сторон. Вдруг разинул жадный клюв и попробовал коробку на вкус аккурат между корпусом и внутренней обшивкой. Кажется, даже дерево треснуло.
Пилар взвизгнула, подхватила футляр:
— Нельзя! Нельзя так, Желток!
Тот ничуть не смутился.
Пилар принялась осматривать футляр, усердно терла рукавом место укуса.
— Ничего, барышня, не повредил. Ни царапинки. Сами гляньте.
Она положила его на кровать, и, вдруг, что-то остренько щелкнуло. Я повернулась на звук и увидела, как красная обшивка отошла со своего места и приподнялась.
Мы с Пилар переглянулись. Я аккуратно отвела створку и увидела под ней медный кругляш, похожий на дешевую подвеску. Вытащила. Медальон сначала показался очень горячим, но стремительно остывал в руке.
— Принеси свечу.
Пилар метнулась к столику, тут же вернулась. Глазела, открыв рот. И я глазела. И Желток. Что это, вообще? Круг размером с абрикос. Плохо отполированный, бугристый. Будто когда-то на нем было какое-то изображение, но истерлось от времени. Неужели посланник имел в виду именно это? Что это за ценность?
Пилар пробормотала:
— Барышня, может, там есть какая записка?
Дельная мысль. Я отложила кругляш и принялась обшаривать футляр, но больше в нем ничего не оказалось. Только эта странная вещь.
Желток, пользуясь тем, что его не гонят, теперь сосредоточенно обнюхивал медальон. Разинул рот и снова чихнул.
Пилар скривилась:
— Фу, на руку брызнуло! Желток, иди отсюда!
Тот проигнорировал. Снова сосредоточенно нюхал.
— Магией пахнет…
Я посмотрела на Пилар:
— Что?
Она нахмурилась:
— Я молчу, барышня.
Показалось! Сегодня безумный день. Я слишком устала.
Вдруг, грифоныш приоткрыл золотистый клюв и повторил, глядя прямо на меня:
— Магией пахнет…
Глава 22
Я в ужасе посмотрела на Пилар. Крепко зажмурилась и снова открыла глаза. Во рту разом пересохло.
Служанка смотрела на меня с огромным беспокойством:
— Барышня, миленькая… Да что с вами? — Она кивнула сама себе: — Воды. Да! Я мигом!
Она хотела подняться, но я схватила ее за юбку:
— Погоди. Скажи мне: ты слышала? — Дернула. — Правду говори, не юли! Слышала?
Та в каком-то оцепенении опустилась на кровать, взяла мои руки и принялась целовать.
— Донья моя миленькая! Барышня! Да что с вами? Что я должна была слышать? Скажите, ради бога!
Я стиснула зубы. Не схожу же я с ума, в конце концов! Я не решилась ответить. Бросила взгляд на Желтка и, тут же, отвернулась. Покачала головой:
