Хроники новуса II (СИ) - Сторбаш Н.В.

— Последний глава окаянников в Сентиморе, — сухо пояснил брат Гракс. — Весьма ловок с ножом, едва не ранил меня, — и прикоснулся к длинной царапине на скуле. — Поначалу запирался, но стоило взяться за его жену, как рассказал всё. По его словам, Угорь послал за неким Лиором где-то в конце осени, поначалу хотел переломать ему руки-ноги, но увидел его силу и решил оставить при себе.

— Откуда у Угря взялись ядра?

— Первое он выкупил в Вальдерне, на прошлогодней ярмарке, долго не решался съесть его и в итоге скормил своему подручному по прозвищу Ломач. Тот поначалу долго хворал, потом окреп, даже осильнел, но его тело начало обрастать дурным мясом, и несколько месяцев назад он помер. Я разрыл его могилу. По трупу было видно, что он съел ядро без знания слов.

— Verbum, — поправил его магистр.

Брат Гракс наклонил голову и продолжил:

— Колтай сказал, что Ломач прежде был весьма сильным и крепким мужиком, никогда не хворал, наверное, потому и прожил так долго. Второе ядро к Угрю попало за месяц-другой до дня Пробуждения, и он решил скормить его Лиору, но тот упросил дождаться Дня пробуждения. После принесения даров древу Сфирры Лиор пришел к Угрю. Зачем, Колтай не знал, но думал, что как раз из-за ядра. После этого Лиор исчез из города, а Угря нашли избитым. Колтай зарезал Угря и взял всех окаянников города под свою руку. Он искал Лиора в городе и в окрестных деревнях, но так и не нашел.

— А кто дал Угрю второе ядро?

— Колтай сказал, что тогда в Сентимор пришли новые люди. Он сначала подумал, это крестьяне с голоду подались в бега, так как одежда у них была бедная и истрепанная, за спинами свертки, обернутые в рванье. Угорь послал к ним своих людей для беседы, чтобы те не вздумали воровать на его улицах, но они не испугались, а предложили выгодную сделку. Сделка оказалась очень выгодной для Угря. Они предложили выкупить у них ядро, причем за небольшую плату — всего пятьдесят серебряных монет. Угорь подумал, возможно, ядер у них больше, чем одно, хотел их ограбить, но один из тех крестьян в единый миг раскидал людей Угря, а другой вытащил меч из свертка и приставил его к горлу Угря. После этого Угорь выплатил всю оговоренную сумму, получил ядро. Те люди купили в городе еды, тканей и ушли. Больше их в Сентиморе никто не видел.

Магистр кивнул:

— Их надо найти. Скорее всего, они и осквернили кладбище.

— Да, владыка, — кивнул брат Гракс.

— Что еще ты узнал про нашего нового брата Лиора?

Гракс как на духу рассказал про крысолова, про мою ссору с торговцем шерстью, с цехом золотарей и старухой Бриэль, про пятьдесят плетей и про то, что меня выходили тамошние попрошайки в обмен на небольшую плату. А потом он открыл второй мешок и поставил на стол еще одну голову. Лицо на ней было сильно искажено, но я узнал его по одному отрубленному уху.

После этого я не выдержал и расплакался. Колтая мне было не жаль, но Воробей… За что убили Воробья? Он же ничего дурного не делал.

— Кто это? — спросил магистр.

— Тот самый попрошайка, который вы́ходил Лиора после порки. Сказал, что Лиор заплатил ему серебром.

— Серебром? И это до того, как тот стал окаянником?

— Верно.

— И откуда у безродного мальчишки серебро? Обворовал кого-то?

— Вряд ли, иначе бы Угорь приметил его раньше.

Магистр улыбнулся и повторил свой первый вопрос:

— Итак, брат Лиор, я спрошу еще раз, откуда взялось твое первое ядро?

Я попытался выдавить из себя слова, но голос меня не слушался, в горле стоял ком, я едва успевал утереть текущие слезы. Воробей… А что стало с остальными? Пятка? Другие ребятишки? Неужто это всё из-за меня? Из-за моих дурных слов, из-за лжи… И Элианна! Вряд ли брат Гракс оставил ее в живых после допроса Колтая.

— Дозволь допросить его, — сказал брат Гракс.

— Долго?

Ворон смерил меня взглядом, пожал плечами:

— Нет, и четверть свечи не сгорит.

— Тогда мы подождем здесь.

Брат Гракс схватил меня за шиворот, поволок к выходу, и только тогда я опомнился:

— Нет, владыка! Я расскажу! Я всё расскажу!

Глава 20

Всё еще чувствуя крепкую хватку Гракса на своей одежде, я поспешил выложить всю правду. Я рассказал и об отчиме, и о его схроне, и о том, как я самонадеянно проглотил то ядро, надеясь стать новусом.

— Как ты понял, что в тайнике то самое ядро? — спросил магистр. — Неужто нынче и чернь ведает о ядрах?

— Я не знал! Не знал! Но мой отчим же убил кровавого волка! А староста послал за подмогой. Они приехали, при всем честном народе выковыряли ядро из головы волка и уехали. А я уж потом со слов старосты узнал, что это нужно съесть, чтоб стать новусом.

— Когда это было?

— Как раз в середине лета, перед страдой.

Магистр задумался, махнул рукой. Гракс, не отпуская меня, открыл дверь и крикнул:

— Войди!

В проеме показался тот же самый слуга, который меня сюда привел.

— Отыщи новусов, которые год назад ездили в деревню близ Сентимора за кровавым зверем. Сгодится любой из них, но лучше приведи старшего.

Слуга коротко поклонился и исчез. Гракс с грохотом захлопнул дверь.

— А слова тебе тоже староста сказал?

— Нет. Отчим перед смертью.

— И что это были за слова? — магистр аж подался вперед.

Я заколебался было, но Гракс привел меня в разум, легонько тряханув за шиворот.

— Море камней и льда, — начал я и едва не прикусил язык от затрещины.

— Владыка велел говорить слова, — буркнул Гракс.

— Verbum, — дополнительно пояснил один из тех двоих, что сидели возле магистра.

— Я и говорю! Море камней и льда, пылает в огне вода, — затараторил я, чтобы меня не перебили, — ветер из пепла и стали стирает жизнь навсегда.

— Что это за чушь? Ты смеешься над магистром?

— Нет! Отчим это и сказал!

— Гракс, побеседуй с ним, — махнул рукой магистр.

Меня вмиг выволокли оттуда и зашвырнули в другую комнату. Я с ужасом огляделся, но не увидал там ничего страшного: ни ножей, ни крюков, ни цепей. Там вообще ничего не было, только стены и пара свечных фонарей на них.

Я вжался в угол. Гракс же встал напротив, потер ладони и спокойно сказал:

— Знаешь, чем отличаются адепты, мудрецы и защитники? Адепты чувствуют дух в себе и в других, умеют передвигать его внутри своего тела. Защитники выплескивают дух наружу и лепят из него, как из глины, всё, что вздумается. А мудрецы могут вливать дух в что-то вовне, но лишь в телесное, в то, что можно пощупать. Кто-то вливает его в отвары, создавая зелья, кто-то — в металлы, а я обычно делаю это с людьми. Такими, как ты.

Я с непривычки не сразу понял, что защитники — это custodes, а мудрецы — это sapiens. Потом осознал, что Гракс не новус и даже не адептус, а целый сапиенс. А потом он коснулся моей руки, и я заорал.

Острые крючья впились в мою плоть, кромсая ее, будто бумагу. Я чувствовал, как железо входит под кожу, а затем резко вырывается наружу с клочьями мяса, оставляя после себя лохматые кровавые раны.

Боль прекратилась. Я вновь задышал, задышал мелко и часто, содрогаясь от пережитого ужаса, и боялся взглянуть на израненную руку, боялся увидеть измочаленную плоть, сквозь которую проглядывают кости. И в то же время хотел туда посмотреть. А вдруг всё не так плохо? Смогу ли я вновь сжать пальцы? Смогу ли взять меч?

Гракс решил сомнения просто: силой повернул мое лицо к этой руке. Я зажмурился, но всё же успел кое-что увидеть. Как это может быть? Открыл один глаз, потом второй — рука была невредима. Я даже ощупал ее: ровная кожа, упругое мясо, целые кости.

— В следующий раз я коснусь твоей груди. Или живота. Или горла, — Гракс небрежно ударял пальцем по называемым местам, и всякий раз я закрывал глаза, ожидая боли. — Тело не покалечится, но твоя душа может обмануться и покинуть его прежде времени. Еще раз — какие слова дал тебе отчим?

— Клянусь! Эти слова он мне и сказал перед смертью! Море камней и льда…