Хроники новуса II (СИ) - Сторбаш Н.В.

Гракс сел за стол, зажег свечу, которую попросту прилепил к доске, чтоб не падала, взял тонкую книжицу, перо с чернилами и велел мне рассказать все заново, начиная с того дня, как погиб отчим, и вплоть до прихода в культ. Сказал, чтоб я назвал каждого человека, с кем говорил.

У меня мелькнула мысль, что после этого я ему вовсе не надобен стану, но перечить не осмелился и начал говорить.

Глава 21

Я думал, что Гракс отправит меня обратно в подвалы или запрет в своей комнате, но он лишь сказал, чтоб завтра утром я ждал во дворе замка, и отпустил. Я растерянно потоптался возле двери, а потом побрел к своей келье. Видать, я для него вроде жука, и он даже не задумался, что я могу не прийти или спрятаться где-то.

Дневную трапезу я уже пропустил, и живот яростно напоминал мне об этом. Привык я к культовому распорядку и к сытной пище два раза в день. До вечерней еще оставалось время, потому я попросту вернулся в келью, вытащил весь свой нехитрый скарб и оставшиеся монеты и задумался, что стоит брать в собой в дорогу.

Понемногу пережитый страх отходил всё дальше, и сейчас я почти не верил, что Гракс убьет меня. Ну он же мне поверил! И пока я ему рассказывал про свое житье-бытье, он спокойно записывал что-то, не бил меня, не рычал почем зря. Нельзя же убить человека просто так, особенно когда поговорил с ним, а потом еще и в дороге вместе немало пробыл. В подвале он всего лишь пугал меня! Вон, даже царапины не осталось, а что пальцы еще ходуном ходят, так это глупости. Если, конечно, не вспоминать отрубленные головы. Но Колтай сам виноват! Нечего было бросаться на сапиенса с ножом.

Убийство Воробья я объяснить не мог, а потому старался о том не думать вовсе.

Надо взять с собой старую одежку, которую мне положено носить по чину, а в дорогу надену платье культа, не балахон, разумеется, а гамбезон. В нем я слуга благородного господина, не меньше! Монеты надо прихватить, а то вдруг Гракс не захочет платить за мой прокорм. Одеяло? Только если тонкое. Уложил всё в один мешок, и снова никаких дел. Но если сидеть и ничего не делать, снова набегали дурные мысли и теребили душу. Почему-то перед глазами всё время возникало обрубленное ухо на мертвой голове, и меня начинало колотить мелкой дрожью.

Помыться! Надо ополоснуться перед дорогой!

Я сбегал в мыльню, тщательно натер себя подсохшей гущей, трижды окунулся в холодную воду, потом намазал той гущей волосы… Никогда прежде я так долго и старательно не отмывался.

Когда поднимался в келью, услыхал голоса братьев, значит, бдение в молитвенной комнате закончилось и пришло время вечерней трапезы. Да благословит их древо Сфирры! Я так не хотел оставаться нынче сам с собой.

За столом Фалдос спросил, для чего меня звали и кому я понадобился. Я отвечал так, как мне велел Гракс:

— Прошел слух, что в городе, откуда я родом, продают ядра кровавых зверей. У меня там много знакомцев, потому завтра я поеду туда вместе с братом Граксом. Ну, чтоб отыскать этих торговцев.

Фалдос растянул губы в той мерзенькой улыбке, которая всегда появлялась на его лице, когда речь заходила о бабах. Я сразу понял, о чем он подумал. Сказать он ничего не успел, потому что…

— Брат Гракс! — воскликнул Ренар. — Тот самый брат Гракс?

Собратья глянули на Ренара с недоумением. Видать, он один прежде слышал это имя.

— Ну как же! Брат Гракс! Лучший дознаватель и охотник на людей! Он sapiens, один из лучших воинов культа! Именно брат Гракс выслеживает предателей и беглецов Revelatio. Я бы многое отдал, чтоб поучиться у него! Признаюсь, Лиор, я никогда прежде никому не завидовал, но сейчас я очень сильно тебе завидую. Это надо же, поехать с братом Граксом на охоту!

Ренар аж раскраснелся, пока говорил, будто речь шла не о человеке-вороне, а о любимой девушке.

— Я бы с радостью с тобой поменялся, — буркнул я.

— Ты его уже видел? Расскажешь потом, какой он? Я даже не знаю, из простого он люда или из благородных.

— Разумеется, он благородного происхождения, — вмешался Фалдос. — Ты ж сам сказал, что этот брат — лучший воин культа!

Меньше всего за трапезой мне хотелось говорить о Граксе, но Ренара уже было не остановить. Он вспомнил каждую фразу, в которой его дядя хоть раз упоминал брата Гракса, а я от одного этого имени вздрагивал. Так что я толком даже не поел и поспешно ушел в свою келью.

А уже поздно вечером, когда я в сотый раз перечитывал первокнигу, чтобы отвлечься, в мою дверь постучали. Неужто снова магистр зовет? Но для чего сейчас? Что я еще им не рассказал?

— Лиор, открой! — послышался голос Ренара. — Я принес добрую весть!

Как будто вести могут быть добрыми… Но я впустил собрата.

Ренар влетел в келью и сходу выпалил:

— Слыхал? Брат Гракс избил командора!

— Что? — ошарашенно переспросил я. — Как? Почему?

— Это еще днем было. Я только что из конюшни, там и услышал. Брат Гракс пришел к командору и ударил его по лицу. Причины никто из старших не знает, но ты-то понял, да?

— Нет.

— А из-за кого же, если не из-за тебя? Наверное, брат Гракс как-то проведал о вражде меж тобой и командором. Или разозлился, что тот печатями культа разбрасывается! Так что теперь командор наверняка остережется тебя трогать, а уж после твоей с братом Граксом поездки и вовсе отступится.

Ренар увидел мешок возле стены, хлопнул меня по плечу:

— Ладно, я пойду. Тебе надо выспаться перед дорогой. Хотел порадовать тебя напоследок!

Он ушел, я вновь подпер дверь и призадумался. Явно же не из-за меня Гракс побил командора, плевать ему на какого-то новуса. Измыслил лишь одно объяснение: я рассказал Граксу про первую попытку командора меня убить. Если бы командор сразу поведал культу о том, что кто-то выжил без знания verbum после первого ядра, все мои тайны были бы раскрыты еще тогда, весной, и про Угря с его ядром тоже бы узнали еще тогда. Возможно, в этом случае брат Гракс бы уже отыскал кладбищенских копателей.

Я не надеялся, что усну этой ночью, но, измученный переживаниями, провалился в сон почти сразу, как лег. И проснулся также: привиделось, будто я опоздал и к моей келье уже идет злой брат Гракс. Я подскочил, как ужаленный, глянул на окно — небо едва-едва посветлело. Ну а чего тянуть? Натянул гамбезон, рассовал узелки с монетами, в последний раз глянул на свою келью, к которой сильно привык за эти месяцы, и пошел во двор.

Само собой, было слишком рано, даже ночные караульщики на стенах еще не поменялись. Я стоял и ждал, ежась от утреннего холодка, разглядывал древо Сфирры, вспоминал, как бегал по двору, гадал, вернусь ли сюда еще раз. Много всего случилось в культе, было и дурное, и хорошее. Как везде, тут есть добрые люди, а есть и не очень, с кем-то я ладил, с кем-то нет, но кормили нас тут вволю, учили всякому, вон, я теперь даже грамотой овладел, с мечом опять же познакомился, не изводили пустым тяжким трудом. Я изрядно подрос тут, окреп, оброс мясом, но не дурным, как Ломач, а здоровым, сухим.

Наверное, я сам дурак, что поверил, будто смогу стать новусом, а потом адептусом и сапиенсом, что пробуду здесь всю жизнь, буду ездить на хребет, сражаться на турнирах и искать труды самого первого культа. Кто я? Всего лишь мальчишка-крестьянин. Куда мне тягаться с благородными?

Из конюшни вышел слуга, держа под узду двух лошадей.

— Ты с господином Граксом едешь? — спросил он.

— Я.

— Тогда подержи их сам. Чего двоим сразу тут стоять?

Передал мне поводья и поспешил обратно в конюшню, скорее всего, досыпать.

Через какое-то время вышел сам брат Гракс, весь по-вороньи в черном и также по-вороньи хмурый, велел переложить мой скарб из мешка в седельные сумки и разом взлетел в седло. Я кое-как запихал одежду и одеяло куда велено, едва не обронил один из узелков с монетами, и лишь тогда понял, что мне надобно вскарабкаться на лошадь и ехать на ней верхом.

В деревне, будучи сопливым мальчишкой, я, как и все, запрыгивал на нашу кобылу, бил ее пятками по бокам и катался, пока та не остановится или не стряхнет меня, как назойливую муху, но то была наша, крестьянская лошадь, которая приучена к плугу да к упряжи, а не к седлу и скачкам. Да и сколько было тех катаний? Отец бранился, когда видел такое, берег лошадь, а отчим и без нее недурно справлялся с хозяйством.