Хроники новуса II (СИ) - Сторбаш Н.В.

— Что…

Старуха попятилась, но брат Гракс вмиг сорвал с нее чепец и под корень срезал пучок седых волос. Когда прическа распалась, на макушке появилась бледно-розовая проплешина в обрамлении неровных прядей.

Госпожа Бриэль схватилась за голову и завизжала. А Гракс громко, на всю улицу, куда уже повысыпали соседи, провозгласил:

— Я, представитель культа Revelatio, объявляю, что госпожа Бриэль виновна в порочащих ее вдовство страстях и злонамеренной клевете. Я запрещаю госпоже Бриэль показываться на улице в чепце, дабы ее дурные склонности были видны всему честному люду!

После этого он вскочил на коня и сказал:

— Теперь к торговцу!

Госпожа Бриэль зачем-то подхватила срезанные пряди и убежала в дом. Только после этого я опомнился и тоже полез в седло. У меня как будто камень с души упал. Теперь она не посмеет и носа на улицу высунуть, и обсуждать этот случай будут долго.

Я поехал к дому торговца шерстью, надеясь, что и там Гракс восстановит справедливость. Но почему он мне поверил? Госпожа Бриэль так хорошо лгала, что не будь я тем, кого она оклеветала, сам бы принял ее слова за чистую монету.

— Брат Гракс, могу я спросить? Как ты понял, что она лжет?

— По глазам. Она смотрела на меня так, как не всякая продажная девка осмелится.

Когда до улицы, где жил торговец шерстью, оставался всего один поворот, я почуял до боли знакомую вонь. Вонь подогретых на жаре нечистот. Лошадь Гракса, видать, была почувствительнее моей: она зафыркала, замотала головой и даже остановилась, не желая приближаться к этому смраду. Лишь после нескольких понуканий и ударов по крупу она все же двинулась с места, но ступала так неохотно и осторожно, будто впереди не подсохшие лужи помоев, а тонкий хрупкий лед.

Мы повернули, и я увидел ровно то же самое, что и тогда: засоренную сточную канаву, расползшуюся по камням вязкую жижу и доски, проложенные поверх нее, чтобы пройти, не запачкавшись.

После случая с госпожой Бриэль я немного осмелел и заговорил с братом Граксом первым:

— Как же так? Я же прошлым летом тут всё вычистил! Несколько дней с утра до ночи выгребал нечистоты, столько дряни из канавы вытащил!

— Только не разрешил разногласия с золотарями, — хмыкнул Гракс.

А ведь верно! Золотари могли нарочно забить сточную канаву чем-нибудь, чтоб торговец всё-таки пришел к ним на поклон. Вряд ли эта канава случайно засорилась дважды за год.

Гракс побрезговал спрыгивать, подъехал к воротам вплотную и сильно ударил в них ногой. Рядом отворилась калитка, высунулась голова того же самого конюха, который выдавал мне тогда лопату и ведра.

— Господин занят и никого не принимает, — выпалил он, а потом побледнел, осознав, что говорит это всаднику с мечом на поясе.

— Открывай ворота! — грубо приказал Гракс.

— Но господин не велел…

— Скажешь, что я без спросу! Живо!

Конюх скрылся, а потом распахнул ворота, давая нам проехать.

— Хозяина зови!

Даже в чистом дворе Гракс не стал спешиваться, остался в седле, ну и я тоже последовал его примеру.

Спустя какое-то время вышел сам торговец шерстью, сразу согнулся в низком поклоне и извинился за своих нерадивых слуг, которые не сумели распознать столь важного господина.

— Я — из культа Revelatio, — сказал брат Гракс. — Этот город принадлежит культу Revelatio, эта улица и земля, на которой стоит твой дом, тоже принадлежат Revelatio!

— Разумеется, достопочтенный господин! И я всем сердцем чту и уважаю великий культ, честно плачу подать и каждый день благодарю древо Сфирры за нашего мудрого и доброго правителя, прославленного магистра Ревелацо!

— Тогда почему ты позоришь его имя?

Я недоуменно посмотрел на Гракса. Разве мы приехали сюда не ради того, чтоб подтвердить мою личность? Сапиенс будто бы напрочь забыл об этом.

— Достопочтенный господин, я всего лишь ничтожный торговец, потому не владею и крупицей вашей мудрости, но я осмелюсь спросить, чем именно я ненароком оскорбил славное имя Ревелацо? Может, злобные наветы донеслись до слуха господина?

— Нет, то не наветы донеслись до моего слуха, а вонь твоего дерьма коснулась моего носа. Или ты настолько привык к запаху нечистот, что не замечаешь? Половина города воняет, как старая выгребная яма, из-за твоего попустительства, а ты смеешь говорить про навет?

Торговец перепугался, упал на колени и взмолился:

— Это не моя вина, господин! Это всё золотари! Уж не знаю, за что они невзлюбили меня, но они отказываются чистить канаву! Я и к бургомистру ходил, и к наместнику, но этот цех настолько возгордился, что отказывается выполнять свою работу! Вот если бы господин заглянул к ним и велел…

— Хочешь, чтоб теперь и я занялся твоим дерьмом? — Гракс положил руку на меч.

— Нет-нет, я не осмелюсь, не осмелюсь!

— Даю срок до завтрашнего вечера. Делай что хочешь! Хоть ноги им целуй, хоть золото дай, но чтобы завтра вся улица была вычищена!

— Конечно, достопочтенный господин! Я всё сделаю! Завтра…

— Есть еще одно дело. Посмотри на этого юношу и скажи, узнаешь его или нет!

Торговец медленно поднялся с колен, глянул на меня и побледнел еще сильнее. Судя по всему, он понял, что Гракс привел меня не просто так и явно не как окаянника, а значит, бранить и оговаривать меня не стоит.

— Узнаю. Этот юноша прошлым летом очистил сточную канаву перед моим домом, только я не расплатился с ним, как должно. Сразу всей суммы у меня не было, а потом я не сумел его отыскать.

— Тогда поспеши и верни долг!

— Конечно, господин, со всей моей радостью. Извольте обождать немного!

Торговец скрылся в доме и быстро вернулся с кошелем в руках.

— Возьми. Тут немного больше оговоренного, дабы загладить вину за столь долгое ожидание.

Я открыл кошель, посчитал монеты и кивнул.

— Не забудь про канаву! — сказал напоследок Гракс, и мы покинули двор торговца.

— Куда теперь? — спросил я.

— Еще одно место, а потом поедем в твою деревню.

На этот раз Гракс сам поехал вперед, и я пытался угадать, куда мы направляемся. К таверне? Или, может, к тому дому, где я жил зимой?

Прохожие расступались перед нами, и это было куда приятнее, чем казалось прежде. Сколько раз мне приходилось вжиматься в стены домов, чтобы дать проехать всадникам или карете? И всякий раз про себя я бранил заносчивых дворян, которые не могут и шагу ступить без лошади или повозки. А сейчас я сам был на их месте, с седла город и его жители выглядели совсем иначе, мельче и незначительнее.

Вдруг брат Гракс свернул на очередную улочку, и моя радость вмиг улетучилась. Я понял, куда мы едем. Большой колодец посередине, аккуратные домики с крошечными передними двориками, и я знал, что позади двор намного больше и многие держали свиней с курами и даже ухитрялись разбить огородик. Но в том доме нет ни сарая, ни птичника, зато там есть сверху донизу исколотый столб.

Гракс спешился, закинул поводья на ограду и спокойно вошел внутрь дома, я последовал за ним с замиранием сердца.

— Нет, прошу, не трогай меня! Я ничего не знаю! Это всё он, Кендор! — услышал я жалобные крики из глубины дома и бросился туда.

Культист просто стоял посередине комнаты и никого не трогал, а Элианна, красавица Элианна, забилась в дальний угол, прижимая к себе младенца.

— Что тебе еще от нас нужно? — воскликнула она.

— Самую малость. Знаешь вот этого юношу, можешь сказать, кто он такой?

Она посмотрела на меня своими огромными голубыми глазами, полными слез. Даже после родов она не утратила красоту, и Гракс не сотворил с ней ничего страшного, я не увидел ни единого пореза.

— Нет! В первый раз его вижу! — неожиданно твердо сказала Элианна.

— В прошлый раз я спрашивал о некоем Лиоре, и твой муж поведал мне всё. Так зачем отпираться?

— Я помню Лиора! Смешной и глупый мальчишка, что вечно не сводил с меня глаз. Он жил у нас несколько дней. Но это не Лиор. Этого я знать не знаю! Долго ты будешь ко мне ходить? Долго будешь меня мучить? Ты убил моего мужа, отца моего ребенка! Мне пришлось хоронить его тело без головы! Что теперь? Убьешь и этого мальчика? — она как будто сошла с ума, утратила всякий страх перед Граксом и даже осмелилась кричать на него. — А потом убьешь и моего сына? Тогда убей и меня! Вот, режь!