Хроники новуса II (СИ) - Сторбаш Н.В.

Она дернула себя за ворот, обнажив шею и часть груди.

— Я не собираюсь тебя убивать. Зачем мне твоя жизнь? Ты не сделала ничего дурного, — протяжно, немного напевно сказал брат Гракс. — Твой муж был окаянником и совершил большой грех перед древом Сфирры и культом Revelatio. Ты не ведала о его грехах.

— Я… я не ведала, — прошептала Элианна. Ее губы искривились, затрепетали крылья носа, и она жалобно, по-детски расплакалась, утирая кулачком слезы.

Мне захотелось ее обнять, погладить по голове, успокоить. Она даже брату Граксу осмелилась солгать, чтобы защитить меня. Меня, который для нее никогда ничего не значил.

— И этому мальчику я тоже не причиню зла, — так же напевно продолжил говорить Гракс. — Я только хочу знать, тот ли он, за кого себя выдает, или нет. Теперь он тоже входит в культ Revelatio, а значит, он мой брат. Разве я могу убить брата? Скажи мне, он тот самый Лиор, который служил твоему мужу?

— Да, — со всхлипом подтвердила Элианна.

— Теперь мы уйдем. И больше тебя никто не тронет.

Я в последний раз глянул на несчастную женщину, вытащил из-за пазухи кошель, который получил от торговца шерстью, положил на стол и ушел вслед за братом Граксом.

Глава 23

Когда я вышел из дома Элианны и взглянул на спину брата Гракса, то внезапно снова ощутил, что всё это из-за меня. Из-за моей лжи. Колтай был не самым лучшим человеком в Сентиморе, но он заботился о своей жене. А сейчас он мертв. Как и Воробей. Да и мне, может, недолго осталось. Вот доведу Гракса до деревни, покажу схрон с мечом и книжицей, в той яме он меня и закопает. Если, конечно, удосужится вообще хоть как-то похоронить, а то, может, и просто бросит на съедение волкам.

Мелькнула мысль: а не сбежать ли? Город я всяко лучше него знаю, скроюсь где-нибудь, тихо выберусь за стены и пойду куда подальше. Как Гракс отыщет одного из множества беспризорных мальчишек? Мало ли их живет на белом свете?

— Жди здесь! — бросил брат Гракс и ушел к заднему двору.

Вот прямо сейчас и уйти. Побегу к трущобам, укроюсь в одном из домов… или лучше сразу побежать к воротам? У Гракса в Сентиморе приятелей мало, и он не сможет выставить на всех входах в город соглядатаев. Деньги у меня есть, пусть и немного.

Я собрался, посмотрел за ограду: нет ли кого, куда лучше бежать, а потом вспомнил рассказы Ренара о Граксе. Тот выследил и поймал немало народу, причем большей частью не из культа, а вроде осквернителей кладбища, то есть людей, которые как-то навредили культу. Порой Гракс не знал ни их имен, ни возраста, ни особых примет, но всё равно как-то находил. А что говорить про меня? Обо мне он знает почти всё.

За оградой послышался смутно знакомый голосочек, писклявый, жалобный и мерзкий:

— Дяденька! Добренький! Пусти меня, я ничего дурного не делала. Я не воровка. Дяденька! Миленький! Зачем я тебе? Пусти!

Я видел лишь плечи и голову Гракса, а когда тот вошел в калитку, то углядел и его добычу — мелкую тощую девчонку в потрепанном платье служанки, волосы ее были неумело заплетены в косу. Девчонка упиралась, неискренне хныкала, оглядывалась в поисках подмоги, но горожане проходили мимо и даже не пытались вмешаться.

Гракс вытащил ее на середину дворика и, не отпуская, спросил:

— Зачем следила за нами?

— Я? Нет, дяденька, ты что-то напутал. Ни за кем я не следила!

Я был и рад, и не рад ее видеть. Рад, потому что она жива, а не рад, потому что попалась в руки Гракса.

— От дома торговца. А до того за нами следил твой приятель. От ворот за нами шли. Кто ты? — Гракс тряханул ее для острастки.

Она громко клацнула зубами, чуть язык себе не прикусила.

Я Граксу про Пятку не рассказывал, даже прозвища ее не упоминал, обронил лишь, что из города мне помогли выйти подопечные Воробья.

— Да нет же, дяденька, я в лавку шла, мед хотела купить. Моя хозяйка жуть как мед любит.

— Что скажешь, Лиор? — Гракс холодно посмотрел на меня. — Знаешь девчонку?

Всякий раз, когда я пытался обмануть культ, ложь выходила мне боком. Но что, если он и ее прирежет? Я пока не понимал, как Гракс решал, умереть кому-то или жить. Он убил Воробья! Но я всё еще был жив, хотя намного хуже Воробья. Ах да, пока я ему нужен.

— Знаю. Здешняя попрошайка. Безобидная, только верещит громко.

— Попрошайка, не воровка?

— Нет, не воровка.

— Тогда пусть идет.

Гракс разжал руку. Пятка отскочила от него, потирая запястье.

— Ладно, поехали, — спокойно сказал культист. — Надо успеть выехать из города. Попрощайся со знакомой, вряд ли ты вернешься в Сентимор.

Пятка сделала два шажочка в сторону:

— Ну, я пойду, дяденька?

Гракс кивнул.

Она сделала еще два шажочка, а потом вдруг кинулась ко мне. В ее руке что-то блеснуло, я бездумно перехватил ее руку и едва не врезал, кое-как сумев остановить замах.

— Мразь подзаборная! Сопля крысиная! — завизжала она, выкручиваясь из моей хватки. — Что ж ты не сгнил в канаве? Чтобы ты сдох, чтоб твои зубы посыпались, как гнилые грибы, чтобы кишки повывернулись и через горло вылезли. Чтоб дерево на твоей могиле сгнило, чтоб его черви сожрали! Чтоб даже плешивые собаки твое мясо сожрали и выблевали!

Она извивалась всем телом, лягалась во все стороны, даже попыталась подтянуться, чтоб зубами вцепиться мне в руку. Я приподнял ее повыше, так, чтоб ее ступни не доставали до земли, но она никак не успокаивалась, бранила меня во все горло:

— Почему? Почему ты жив? Лучше б тебя Колтай тогда поймал и порезал на сто кусочков! Лучше бы я себе ногу сломала, чем помогала! Лучше б глаз себе выколола! Почему ты не сдох? Почему?

— Угомонись! — я слегка тряханул ее.

На ее вопли уже соседи вышли. Близко к ограде они подходить боялись, прислушивались издалека.

— Крыса ты помойная! Как есть крыса! Всем подгадил и сбег! Угорь сдох, Колтай сдох, а ты в вычепурной одежке да верхом, как барин!

— Да чего ты орешь? Умолкни уже, — одернул я грубее.

Я боялся, что Гракс разозлится и убьет дуру.

— Чего ору? Чего ору⁈ — заверещала Пятка еще громче. — Вот этот Воробья почикал! Ты знал? Голову ему отрезал! А знаешь почему? Из-за тебя! Он пытал о тебе! А теперь ты с ним в обнимку ходишь, ноги лижешь и в задницу целуешь! Даже крысы честнее тебя! Просто пусти меня!

— Да заткнись ты! — не выдержал я и тоже закричал: — Знаю я, знаю! Видел! А если не заткнешься, то и сама останешься без головы!

Пятка вдруг обмякла, разжала пальцы, и оттуда выпал коротенький ножик с треугольным лезвием. Даже если бы я не перехватил ее удар, вряд ли бы она сильно порезала меня этим.

— Храбрая девочка, — сказал негромко Гракс, и мы оба вздрогнули.

— Прошу, пощади ее, — проговорил я, сглотнув слюну. — Она ничего не сделала. Всего лишь уличная попрошайка. Я ей никогда не нравился, а тут еще Воробей…

— Мне незачем ее убивать. Разве что только за попытку убить новуса культа Revelatio. Обычно мы караем это преступление смертью и вывешиваем тело на городских воротах, чтоб другим неповадно было.

— Она не хотела! Да этим ножом только мышей потрошить!

Пятка шарахнулась было от меня, да только руку ее я не отпускал.

— Ты новус? Правдашный? Вот, значит, куда ты сбежал! А чем культу мешал Воробей?

Но я ее не слушал, смотрел только на брата Гракса и боялся увидеть в его глазах приговор глупой девчонке.

— Брат Гракс! Она бросилась не на новуса Revelatio, а на бывшего знакомца, окаянника, подручного Угря. Она не знала, иначе бы никогда…

— Если бы незнания хватало для оправдания, разве бы в мире существовали палачи?

Я в отчаянии оглянулся. Если вышвырнуть Пятку за ограду, успеет ли она убежать? Вряд ли Гракс погонится за какой-то попрошайкой! А если и так, я смогу его ненадолго задержать. Не станет же он меня убивать! Я ему еще нужен.

Потом глянул на девчонку. Нет, эта дура, поди, вместо побега снова на меня кинется.

— Пусти ее, — с легкой усмешкой сказал Гракс. — Просить милостыню — грех, но не преступление.