Хроники новуса II (СИ) - Сторбаш Н.В.

— Как всегда, — хмыкнул Фалдос. — На неделю отправил в подземную клеть, запретил давать что-либо, кроме хлеба и воды. И то лишь потому, что тот парень был не из крестьян, а сын одного из старых воинов отца.

— Это что же? — тихо спросил я, глянув на широкую спину Краста. — Он тоже будет так меня наказывать?

— Не думаю, — сказал Ренар. — Дядя говорил, что культ строго карает лишь предателей, дезертиров и трусов. Случайные проступки обычно прощаются после небольшого наставления.

Фалдос рассмеялся:

— Истину говоришь! Старшие новусы рассказывали, как они порой веселятся в деревнях, когда ездят за кровавыми зверьми. Не в походе на хребет, конечно, а так. То всех баб разденут догола, выставят вдоль дороги и…

Ренар резко перебил:

— Потому дядя считает тех, кто не сумел стать адептусом, позором Revelatio. Они оскверняют честное имя культа, навлекают ненависть простого народа, а ведь мы должны их оберегать! Культ для того и есть, чтобы убивать кровавых зверей! Чтобы защищать тех, кто нас кормит и поит!

— Это ты про крестьян, что ли? — изумился Фалдос. — Брат Ренар, уж не из тех ли ты чудаков, что над всякой животиной трясутся? Мы их бережем, как бережем свои стада, защищаем, как защищаем овец от волков, охотимся на кровавых зверей, но при том сами часто режем коров на мясо. Или твой отец не ест телячьи почки?

— Причем тут почки? Конечно, мы любим мясо. Но крестьяне — не скотина, у них есть разум, речь, понимание. Чтобы крестьяне хорошо трудились, пахали твои поля, ткали сукно, строили тебе замок, они должны знать, что их сюзерен заботится о них.

— Заботиться о крестьянах все равно что бросать золото в реку. Они не помнят добра! Накорми их голодной зимой, и вместо благодарности они придут требовать еще. Нет, черный люд, как псы, понимает лишь силу.

— И Лиор тоже? — Ренар указал на меня. — Он ведь тоже из простого люда.

— Из крестьян, — кивнул я.

Фалдос невозмутимо пожал плечами:

— Порой и из кучи навоза прорастает прекрасная роза. К тому же никто не знает, кем был его отец. Вдруг через его деревню проезжал заскучавший в дороге дворянин?

Ренар гневно фыркнул, но продолжать разговор не стал, только потом долго поглядывал на меня. То ли искал в моих чертах что-то благородное, то ли проверял, не затаил ли я на них обиды.

Глава 30

Первый дневной переход многим собратьям дался нелегко. Поначалу-то все бодрились, радовались долгожданной свободе, простору вне каменных стен, ветрам, запахам трав, но после полудня восторги стихли. Настало время дневной трапезы, а о привале ничего не было слышно. Брат Краст так же размеренно покачивался в седле и даже не думал об отдыхе. До нас всё чаще доносились недовольные голоса первогодков.

Мы настолько привыкли к каждодневному распорядку, что точно знали — сейчас должен был начаться урок у брата адептуса, а теперь — бдение в молитвенной комнате. И с каждым шагом приближалось время вечерней трапезы.

— Чудно́. Весьма чудно́, — бормотал себе под нос Фалдос.

Ренар ему поддакивал:

— И впрямь чудно!

Только я один не понимал, в чем тут странность. Едем и едем. Все прохожие сходили с дороги, едва завидев нашу процессию и вымпелы с гербом. Деревни нас встречали пустыми улицами, крестьяне даже кур с собаками запирали в сараях.

Лишь однажды какая-то брехливая псина бросилась под копыта Крастову коню и визгливо залаяла. Мы с любопытством уставились на Краста. Что он сделает? Продолжит терпеть или вытащит меч и прирежет собаку? Но прежде чем мы успели поспорить, конь вдруг резко поднял переднюю ногу, перешиб собаке хребет и неспешно проехал мимо. Какое-то время мы еще слышали вой и скулеж, а потом всё резко умолкло. Видать, кто-то не выдержал и упокоил несчастную псину.

После этого я больше ничего странного не примечал.

— Так что чудно-то? — не утерпел я.

Ренар с Фалдосом переглянулись так, словно я спросил нечто очевидное.

— Когда благородные идут в долгий поход, после полудня обозники должны поехать вперед, чтобы до приезда господ устроить лагерь: поставить шатры, приготовить ужин, нагреть воды для омовения, а то и девок из ближайшей деревни пригнать.

Я оглянулся. Повозки мерно ехали посреди отряда, и никто из возниц не собирался поспешать.

— Значит, — продолжил мысль Ренар, — либо мы остановимся в селении, либо уRevelatio уже подготовлены места для ночевок.

— Потому и торопиться с привалом незачем, — подхватил Фалдос.

Я уже и сам изрядно проголодался, со вчерашнего вечера ничего не ел. Опытные новусы кой-чего прихватили в дорогу, чтоб пожевать в пути, а у меня даже вода в бурдюке почти закончилась.

Когда закатное небо окрасилось багрянцем, Краст наконец свернул с тракта. Там, в небольшой рощице спрятался обширный постоялый двор в два яруса, похожий на небольшой город. По меньшей мере, ограда у него была, притом не самая плохая — высокий сплошной частокол из толстых бревен. Внутри хватило места всем: и всадникам, и повозкам. Здешние слуги вежливо, но быстро перехватывали поводья и отводили лошадей в конюшню, расставляли повозки так, чтобы они не мешали остальным, провожали спешившихся в главный зал, откуда уже доносились умопомрачительные ароматы жареного мяса и свежевыпеченного хлеба. Я едва успевал сглатывать слюну.

Внутри постоялого двора было очень чисто: сияли добела выскобленные столы и лавки, присыпанный свежей соломой пол делал зал еще уютнее, вечерний мягкий свет лился через распахнутые окна, но я заметил множество расставленных незажженных свечей. Едва стемнеет, как зал вмиг озарится иными огнями. На второй ярус вела добротная деревянная лестница с толстыми надежными поручнями. Брат Краст, брат Гракс и некоторые адептусы сразу направились наверх и разошлись по покоям. Новусам отдельных комнат не полагалось, мы будем спать в одном зале, но, как успел шепнуть брат Йорван, постоялый двор приготовил нам соломенные матрасы, а обозники вытащат одеяла из повозок.

Поначалу всё шло сумбурно и шумно. Адептусы раздавали поручения подопечным: кого-то отправили охранять двор, кого-то послали за водой, чтоб поскорее напоить лошадей, кому-то велели принести одеяла. Остальные расселись за столы, соблюдая старшинство. Мы с Фалдосом и Ренаром подсели к собратьям, повезло, что Краст сразу поднялся в свои покои, и мы могли спокойно поесть, а не бегать попусту. Выбирать блюда нам не позволили, видать, здешний хозяин заранее наготовил всё, что нужно, и сейчас взмыленные слуги разносили горшки, миски да кувшины по столам. Я вытащил ложку и еле сдерживался, чтоб не урвать кусок хлеба с чужого стола.

— Кто тут Лиор?

Я оглянулся. Это спросил хозяин постоялого двора, здоровяк с длинными усами, что стоял возле входа на кухню. Я подошел к нему:

— Я Лиор.

— Это ты приставлен к господину Красту? — недоверчиво спросил он.

— Я-я, а что такое?

Толстяк скрылся на кухне, через мгновение вынырнул с большим подносом, уставленным всяческой снедью, и сунул его мне в руки:

— Вот, отнеси господину Красту в его покои! Последняя дверь от лестницы.

— А? Да, хорошо.

Я пошел к лестнице медленным шагом, чтоб не расплескать похлебку. От блюд на подносе подымались одуряющие ароматы, еда для главы отряда явно отличалась от той, что подавали остальным. Крошечные перепелячьи тушки, завернутые в тонкие полоски жира, зайчатина, политая каким-то желтым соусом… Такое не в каждой таверне готовят!

— Брат Краст! — негромко сказал я, стоя перед покоями сапиенса. — Я принес ужин. Позволь войти?

В ответ — тишина. Может, я тихо позвал? Двери тут вон какие толстые, на совесть сделаны.

— Брат Краст! Ужин!

Неужто я перепутал двери? Но как? Если идти от лестницы, это самая последняя дверь. Собственно, ей проход и заканчивался.

Я перехватил поднос одной рукой, ударил в дверь, и вдруг та резко распахнулась наружу. Вся похлебка выплеснулась на меня, посыпались перепела, зайчатина, ломти хлеба с маслом и сыром. Сначала я почувствовал обжигающие потоки жирного варева, услыхал грохот разбившихся глиняных мисок и лишь потом увидел здоровенную фигуру Краста в проеме. Он хмыкнул и захлопнул дверь, оставив меня посреди помоев, в которые вмиг превратились отличные блюда.