Теперь я знала, где второе зеркало.
Трастамара помрачнел:
— Ты должна пройти на другую сторону и принести мне то, что там найдешь. Это все, что мне от тебя нужно.
Я с трудом совладала с собой. Даже язык не слушался. Это было сильнее меня.
— И что потом? Вы исцелите моего мужа и отпустите нас?
Его губы нервно дрогнули:
— Ты опять торгуешься?
Я покачала головой:
— Просто я тоже хочу гарантий.
Посланник терял терпение:
— Если ты этого не сделаешь, твой муж умрет. Это я гарантирую.
Я стиснула зубы, старалась глубоко вздохнуть, но воздух здесь был тяжелым и сырым. Вздох вставал поперек горла.
— Что именно я должна принести?
— Серебряную чернильницу.
Я даже нахмурилась:
— Чернильницу?
Трастамара терял терпение:
— Просто иди и принеси ее. Это все. Или хочешь тянуть время? Ты не выйдешь отсюда, пока этого не сделаешь. А твой муж все это время не получит противоядия. Я не поручусь, что его здоровья хватит на то, чтобы столько ждать.
Мерзавец резал по живому и прекрасно это знал. Я подошла к зеркалу, пыталась вглядеться в его глубину. На поверхности не было ни пылинки, но за ней я видела лишь матовую черноту. Как в дупле того дерева, которое вело в мамину библиотеку.
Я обернулась:
— Куда оно ведет?
Посланник покачал головой:
— Этого я не знаю. Но не надейся выйти через другое зеркало, моя дорогая. Оно у меня. Вместе с твоей служанкой.
Меня словно поразило молнией. Это не человек — чудовище. Он предусмотрел абсолютно все. У меня не оставалось ни малейшей лазейки.
Я кивнула:
— Я пойду.
И без колебаний коснулась зеркальной поверхности.
Глава 55
Этот миг перехода через зеркальную гладь показался мне вечностью. Движения — замедленными. В голове гудело от напряжения. Чернильница… Что за чернильница? Зачем? Но все это было совершенно неуместно. Какая разница? Обнадеживало то, что на внутренней стороне я могу попробовать отыскать Желтка. Может, грифоныш сумеет чем-то помочь. Знать бы еще, куда именно ведет этот ход. Я понятия не имела, насколько велика внутренняя сторона.
Движение прекратилось, но перед глазами все так же оставалась кромешная тьма. Ни малейшего просвета. Но я ощущала, что находилась в замкнутом пространстве. Знакомое чувство. Как тогда, когда я попала через дупло в мамину библиотеку. Кромешная тьма, которая скрывала дверь. Похоже, здесь было то же самое.
Если я оказалась на внутренней стороне, значит, могла колдовать. Я вытянула руки, чувствуя, как в ладонях копится тепло, и они начинают золотисто светиться. Начертила в воздухе знак огня, но ничего не получилось. Нарисованный мерцающей дымкой символ потух и развеялся. Я никчемная ведьма. Самая никчемная из всех. И от этой мысли хотелось отчаянно кричать. Может, и матушка не обладала какой-то особой силой. Но я должна пытаться снова. Пытаться, пока не получится.
Еще несколько попыток раздобыть свет окончились неудачей, но я упорно повторяла, проклиная собственную бездарность. И, наконец, символ вспыхнул, как надо, и собрался в крошечный огонек, который повис в воздухе. Ничтожно, но лучше, чем ничего. Этого тусклого света хватит, чтобы немного оглядеться. Я послала огонек вперед, искать стену. Наконец, он завис в воздухе, а в бледном пятне проступили очертания каменной кладки. Я пошла вдоль стены, разыскивая дверную нишу. Она нашлась довольно скоро. Теперь я без колебаний толкнула дверь и вошла в комнату, освещенную волшебным свечным пламенем.
Здесь пахло острой плесневелой пылью настолько сильно, что я прикрыла нос рукавом и несколько раз чихнула. Осмотрелась. Создавалось ощущение, что это помещение было давным-давно заброшено. Пустые покосившиеся стеллажи вдоль стен; грубо сколоченный стол, покрытый целым одеялом слежавшейся пыли; перевернутый табурет. На полу в грязи и мусоре валялись почти коричневые от времени листы, среди которых виднелась пара брошенных книг. Я попробовала раскрыть одну, но страницы оказались сплошь покрыты плесенью.
Я стояла в растерянности. Эта комната во всем напоминала мою тайную библиотеку. Только пустую и брошенную. Впрочем, неважно. Этому мерзавцу нужна чернильница… Я лихорадочно озиралась, пытаясь найти нужный предмет, но кроме досок, бумаги и пыли здесь ничего не было. Я заглянула в каждый угол, ворошила башмаками мусор — ничего. Ничего, похожего на чернильницу. А это значило, что я сейчас вернусь с пустыми руками. И что тогда? Я снова обшарила комнату, но результат не изменился — здесь не было ничего, похожего на чернильницу.
Когда я вернулась, Трастамара не удержался, подался вперед. Вытянул руку:
— Давай сюда.
Я нервно сглотнула, покачала головой:
— Я ничего не принесла. Там ничего нет.
По напряженному лицу посланника пробежала нервная дрожь:
— Не шути со мной. Это очень глупо.
Я стиснула зубы:
— Я не шучу. Я не нашла чернильницу. Ее там нет.
На шее мерзавца вздулись жилы:
— Ложь! — Он снова вытянул руку: — Дай сюда! Сейчас же!
Я будто задеревенела. Стояла, подняв голову. Вместо паники меня сковало каким-то злым обреченным спокойствием.
— У меня ничего нет. Там пусто. Я клянусь. Пустая комната, вся в пыли и плесени.
— Ложь!
— Там ничего нет!
Лицо Трастамары исказилось в кривой усмешке:
— Вся в мать…
Он буквально давил свою злость, стараясь прийти в себя. Но давалось это тяжело. Посланник сделал несколько шагов, и я вся сжалась, боясь, что он попросту ударит. Почему нет? Но он подошел к двери, отворил и приказал кому-то:
— Давай ее сюда.
Я похолодела, увидев перепуганную, белую, как полотно, Пилар. Та с трудом передвигала ноги и, кажется, ничего не видела перед собой от страха. Смотрела на меня, но подслеповато щурилась, не узнавала. Наконец, опомнилась. Кинулась ко мне, но ее удержал охранник. Она заревела:
— Барышня, миленькая! Да что же это!
Я посмотрела на Трастамару:
— Ее зачем? Она чем виновата? Она просто прислуга!
Тот улыбнулся:
— Не просто прислуга. А любимая прислуга. Которой доверяют. Которую ценят. Которой дорожат. Ведь так? Хорошая прислуга — большая редкость. Всегда жаль ее терять.
Это было уже выше моих сил. Я с трудом держалась, чтобы не разрыдаться вслед за моей Пилар. Набрала в грудь воздуха, сделала шаг к посланнику:
— Послушайте, ваша светлость. — Старалась, чтобы голос звучал спокойно и искренне. — Я сказала вам чистую правду. Клянусь своей жизнью, что там ничего нет. Я в этом не виновата. Пилар в этом не виновата. Отпустите ее.
Трастамару моя попытка не впечатлила. Он лишь желчно скривился, и его лицо выражало полнейшее разочарование.
— Что ж… Ты почти вдова — это понятно. Глупо теперь переживать за любимого супруга. Но эту девицу, судя по всему, тебе тоже не жаль…
Мне стоило огромных трудов не взорваться от этих слов. Мерзавец давил на самое больное. Словно воткнул нож в самое сердце и безжалостно проворачивал. Это было жестоко. Я не смогла удержать слезы. Едва шевелила губами:
— Чего вы от меня хотите?
— Ты знаешь.
Я закачала головой:
— Но я не могу ничем помочь. Поверьте. Я не могу принести то, чего нет.
Он склонился ко мне:
— Значит, думай, куда твоя мать могла эту вещь перепрятать.
— Я не знаю. Не знаю.
— Я не зверь. Девчонку будут резать понемножку. Аккуратно. Один палец, самый маленький… Другой…
Меня пробила нервная дрожь. Я повернулась к Пилар и увидела, что та почти в бесчувствии. Посмотрела на посланника:
— Не смейте. Не смейте! Слышите?
Тот бесцеремонно утер мои слезы пальцами:
— Ведь здесь все зависит только от тебя. Думай. И она будет в полной безопасности.
Казалось, я сама сейчас рухну без чувств. В голове гудело. Я облизала губы:
— Как выглядит эта чернильница? Вы знаете?
Трастамара кивнул:
— Самая простая, без изысков.
Я прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Но на чем? Я не имела ни малейшего понятия, куда мама могла спрятать эту вещь. Единственное место, связанное с мамой — это моя тайная библиотека.
