Возмездие (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович

Я оказался в холле. Все тут было строго, по-военному, никаких фонтанов и искусственных фикусов в настоящих горшках. Видели фотографии с разных операций, причем, начиная чуть ли не с начала века. Компания была с историей, с репутацией.

В противоположной части зала была огромная золотая таблица из плитки, на которой мелким шрифтом напечатаны фамилии и инициалы погибших. Их много, очень много, если поставить себе целью прочитать все, то закончишь, наверное, не раньше, чем через пару дней.

Но меня это сейчас не интересовало. Я двинулся в сторону ресепшна, за котором сидел молодой парень со шрамом на щеке, явно не искусственным. Никаких девочек-припевочек, посетителям должно быть сразу ясно, что это ЧВК, а не ясли.

— О, Хантер, — проговорил он. — Здорово.

Ну да, еще бы он меня не узнал, меня ведь для рекламы снимали. Причем, не только благодаря типажу здорового военного лба, но и по боевому опыту. Я же его не знал.

— Какими судьбами? — спросил он.

— Хочу подписать новый контракт, — ответил я, и сам удивился, насколько низко, хрипло и обреченно звучит мой голос.

Кто-то, может быть, подумал бы, что я собрался умереть, и именно поэтому отправился на войну. Нет, это так не работает. Ты нигде не хочешь жить так, как на войне. Когда ты оказываешься на грани жизни и смерти, включается инстинкт самосохранения. Варианта два: бей или беги. Я же умел не терять голову и пользоваться обоими.

— Так, тебе, как обычно, в триста двадцатый, к Константину Степанычу. Держи, бейдж.

Он протянул мне бейдж посетителя, который работал и как ключ-карта. Она давала доступ в исключительно некоторые помещения, конкретно этот был для рекрутируемых.

Я подошел к турникету и меня остановила охрана. Вот это, кстати, знакомый парень, Игорь, мы с ним начинали одновременно, только он потерял ногу. Конечность поменяли на протез, но рана на душе осталась, поэтому его списали. Но на обочину не выкинули, а дали должность в охране.

— Здорово, Игорян, — я пожал ему руку.

— Здорово, Хантер, — кивнул он. — Ты ж вроде только вернуться должен был, куда обратно? У тебя ж семья.

— Нет у меня больше семьи, — ответил я. — Погибли.

— Прости, друг, соболезную.

В его голосе прозвучало настоящее сочувствие. Но мне от этого почему-то стало только хуже. Мне не хотелось чужой жалости. Мне хотелось, чтобы меня вернули в привычное место и дали выполнять привычную работу.

— Ствол сдать надо будет, — он кивнул на кобуру на бедре. — И нож тоже. Ты ж его так и таскаешь?

— Точно, — кивнул я.

Вытащив пистолет из кобуры, я вынул магазин и убрал его в карман. Патрон в стволе я, естественно, не носил, это был самый верный способ лишиться лицензии, а то и уехать на полгодика в места не столь отдаленные. Потом вытащил из ножен на поясе клинок.

Он был совсем старый, с резиновой рукоятью и стеклобоем на обратной стороне. На клинке черным вытравлены узоры, есть пилка на обратной стороне, возле которой клеймо «Кизляр». Этому ножу было больше шестидесяти лет, и он передавался в моей семьи из поколения в поколение. Я не понимал, как так вообще получилось, что отец не продал его за дозу, вещь антикварная и очень дорогая.

— Держи, — я положил все на стойку.

— Все будет в целости лежать, в сейф уберу, — кивнул Игорь. — Ладно, проходи.

Я приложил бейдж к считывающему устройству, и створки турникета разошлись. Прошел через него и добрался до лифта. Возле дверей стоял какой-то пиджак, одетый в серый костюм. Он протянул мне руку, я пожал его ладонь. Вот тут с первого касания было ясно, что он не только никогда не воевал, но и не утруждал себя физическим трудом.

У оператора всегда мозоли. От оружия, от ножа, от мачете, которым надо прорубать дорогу в джунглях, от весла. А потом ты меняешь руки на протезы, но ситуация не меняется. Рил-скин пусть и очень прочный, но все равно повреждается.

Скоро приехал лифт. Мне нужно было всего лишь на третий, так что через несколько секунд я выходил из кабины. Нумерация кабинетов тут была дурацкая, зато мне было недалеко, так что скоро я уже стучался в створку нужного, двадцатого.

— Входите, — послышался с той стороны голос.

Я потянул на себя дверь, они тут были старомодными, не раздвижными, вошел в помещение. За столом сидел старый знакомый, Костя. Он подписывал меня еще на первый контракт шесть лет назад. Так что проблем возникнуть не должно.

— Здорово, Хантер, — сказал он, привстал, протягивая мне руку. — Присаживайся.

Я пожал ему ладонь и уселся в кресло. Оно тут было мягким и даже кожаным, если, конечно, учесть, что почти вся кожа в наше время была искусственной.

— Чего хотел-то? — спросил он.

— Давай меня обратно, Костя, — сказал я. — Куда захочешь: Мали, Колумбия, Аргентина. Только бы в Москве не торчать.

— Что, совсем сил нет? — он вздохнул. — Знаю, брат, о твоей ситуации, соболезную. И понимаю, что тебе тут тошно просто. И вояка ты хоть куда, я бы тебя прямо сейчас подписал бы на завтрашний вылет. И даже дело по твоему профилю есть, ЮАР, теневая операция.

Я присвистнул. Официально мы в ЮАР не работали. Более того, эта страна в отличии от большинства африканских, к третьему миру никак не принадлежала, она была достаточно развитой и богатой. Получается, у нашего правительства там образовались какие-то свои интересы.

— Но есть проблема, — сказал он.

Ну да, этого следовало ожидать.

— В чем проблема, Костя? — спросил я.

— Я тебе верю, и знаю, что ты меня не подставишь. Я бы тебя подписал без проблем. Да только ты сегодня утром чуть нашему адвокату не врезал. Вел бы себя спокойнее — сейчас уже в дорогу собирался бы, но теперь меня заставят тебя по тестам гонять. На психологическую устойчивость и прочее. Глупость, конечно, как будто бы Хантер может быть психологически неустойчив.

А вот тут он, кажется, лучшего мнения обо мне, чем я сам. Если уж совсем честно, то я в своей психологической устойчивости не настолько уверен.

— Так давай я пройду твои тесты, — я пожал плечами. — Почему нет-то? Прямо сейчас. Может быть, успеешь еще меня на завтрашний вылет подписать, сам понимаешь, работа под прикрытием — это интересный опыт. Не в окопе месяцами сидеть.

— И от ситуации твоей отвлечься помогло бы, — кивнул он. — Ладно, почему бы и нет.

Он застучал по клавиатуре, и через несколько секунд проговорил:

— Все, записал. Шестнадцатый кабинет, это соседний. Там новый психолог, Стариков Ваня, он тебя посмотрит. Потом возвращайся сюда, да будем дальше решать.

— Добро, — кивнул я.

Встал, вышел, прошел через коридор и уселся на диван. Над кабинетом горело световое табло «не входить». Значит, там сейчас кого-то тестируют. Ну что ж, можно и подождать.

На столе лежали планшеты-журналы. Специальная такая штука, соединенная с облаком, платишь за подписку, и каждую неделю в планшет загружается новый выпуск. Листаешь, смотришь, можно лайкать фотографии, вся эта статистика одновременно уходит в редакцию. Обратная связь тоже есть.

Я взял один, и он автоматически загорелся, показывая мне обложку, на которой был изображен рослый воин в старой, еще конца века, форме, с банданой на голове и камуфляжем на лице. Журнал «Братишка», выпускается одной конторкой, связанной с Минобороны. Пропаганда патриотизма, агитация записываться на контракты. Ну и про ЧВК там тоже пишут. Время, когда МО кошмарило частников давно прошло, сейчас все служат, только задачи выполняют разные. Одни официально, а вторые в темную.

Я принялся листать журнал, особо не вникая в слова и прочее, просто рассматривая картинки. На одной из страниц даже нашел свое фото, только со спины. Вот так вот, звезда эфира.

Слова никак не лезли в голову, так что я решил отложить планшет и заглянуть в собственные характеристики. Все бойцы «Клинков» пользовались специальным интерфейсом, который работал в связке с тактическим анализатором и другими боевыми имплантами, но при этом еще и анализировал навыки и умения. Там на самом деле много чего было понапихано, например — нейросеть, которая считывала данные со всех органов чувств и показывала результаты попаданий в виде краткой сводки. Это помогало в бою.