Возмездие (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович

Говорили, что этот интерфейс разработал какой-то самоучка-хакер, и по сути своей это был нейровирус. Этой штукой активно пользовались наемники, но, когда мы отправлялись на прошлый контракт, нам предложили установить их. Я так понимаю, какие-то пиджаки отжали разработку у того самородка и решили использовать ее в своих целях.

Я открыл нужное окно. Зарплату за контракт, бонусы и прочее выплачивали в зависимости от показателей этого интерфейса. Испытание его еще не закончилось, но в солдатском баре, где сидели и умники-координаторы, я подслушал, что результативность действий бойцов увеличилась почти на двадцать процентов.

Мне вживлять себе вирус не хотелось, но я решил все-таки рискнуть. Как ни крути, но знать свои сильные и слабые стороны — это полезно.

Сила 14

Ловкость 13

Интеллект 11

Выносливость 14

Ну что ж, умники говорили, что показатели стандартного человека стоят на десятке. Значит, я немало превосхожу обычных людей, причем, даже в самой ценной характеристике — интеллекте. Это приятно, но я и без того это знал, потому что вполне успешно выполнял задачи, за которые некоторые даже не рисковали браться.

Драка 36

Меткость 37

Инженерия 29

Взлом 9

Хакинг 0

Медицина 24

Вождение 19

Паркур 14

Боевые навыки вполне себе неплохие, в движках и прочем я тоже разбираюсь неплохо, просто потому что раньше и в автосервисах работал. А вот с остальным похуже. Но это нормально, оно не всегда мне необходимо, да и я вполне уверенно считаю, что лучше быть специалистом в узкой области, чем пытаться объять необъятное.

Вирус анализировал всю доступную память, он проникал прямо в мозг. Процедура, кстати говоря, была неприятной, ощущение, словно голову выворачивает наизнанку. Говорят, что те, у кого были проблемы с детством, травмы, могли после нее окончательно свихнуться. Но я выдержал.

Дверь кабинета открылась, и из нее вышел немолодой уже мужик, лет на пять постарше меня. Лицо его было полностью испещрено шрамами, а сама голова оказалась неестественной формы. Похоже, он себе в лоб титановую пластину поставил. Бывает такое, только вот потом ты вряд ли сможешь склеить себе девчонку, потому что выглядеть будешь как гомункул.

— Вот ведь урод, — прошептал он, качая головой. — Да его тесты только жидкий терминатор пройдет.

— Что такое? — спросил я, поднимаясь.

— Да молодой совсем, ретивый. Чуть ли не треть бракует. Мужики уже думают встретить его после работы и объяснить, что нужно лояльнее к своим быть. Это здесь многие теряются, за полгода войны от нормальной жизни отвыкнешь же. А там снова как рыбы в воде. Ладно, удачи.

— Спасибо, — кивнул я.

Табло погасло, я потянул на себя дверь и вошел. Ну, обстановка знакома: белые стены и мебель, сложная техника и прочее. Врач сидел за столом с ноутбуком и набирал что-то на нем. Он поднял на меня глаза и спросил:

— Кравцов?

— Да, — кивнул я.

— Егор Антонович, можно просто Егор. У вас уже было шесть контрактов, так что насчет правил вы в курсе. Садитесь в кресло, я сейчас подойду.

Надо же, деловой какой. Но делать было нечего, я уселся в мягкое и очень удобное белое кресло. По идее было положено ладони приложить к считывающим устройствам, которые регистрировали бы дрожь, потоотделение и прочее, но мне не было никакого смысла этого делать. Протезы же.

— Я знаю о вашей утрате и соболезную, — сказал он. Правда, в голосе его не было слышно ни капли сочувствия. — Но тест придется провести со всей строгостью. Поймите меня, я не могу позволить, чтобы кто-нибудь сорвался, это ведь непременно скажется на моей карьере.

— Ага, конечно, — кивнул я.

Он принялся крепить электроды у меня на голове. Потом еще несколько присоединил к шее и груди. Что-то постучал на клавиатуре, подсоединенной к креслу сверху к моему лицу придвинулся экран. На нем будут показывать разные картинки, которые будут сопровождать вопросы психиатра. А машина будет считывать мою эмоциональную реакцию. Все привычно и понятно.

— И так, — сказал он. — Ваш старый друг дарит вам сумку из натуральной кожи… Ваша реакция?

Тестирование шло, он задавал вопросы, вся эта тягомотина тянулась минуту за минутой. На экране возникали то горы черепов, то мертвые дети, то обнаженные красотки. Вопросы были самыми разными, от бытовых, до касающихся сути мироздания. Я старался отвечать честно, подделывать результаты все равно нет смысла. Это раньше полиграф можно было легко обмануть, а сейчас все совсем не так.

— И так, теперь перейдем к более личной теме. Опишите мне вашу жену.

Я завис. В смысле описать? Внешне? Или мои внутренние ощущения, когда я видел ее? О чем вообще речь, и причем тут моя жена?

Я попытался представить ее и завис. Живого образа не формировалось. Только статичные картинки, фотографии, которые я видел на цифровой рамке. Какого черта? Что это вообще за фигня? Может быть, я реально схожу с ума?

— Федор? — переспросил он.

Я глянул на внутренние часы, и заметил, что с последнего вопроса прошло уже три минуты. Это как?

— Следующий вопрос, — прохрипел я.

— Хорошо, — сказал он. — Опишите свои чувства к жене и сыну.

— Я любил их.

— А что такое любить с вашей точки зрения?

— Заботиться и защищать.

— То есть, вы видите свою роль в семье, как защитника? — продолжил он.

Я постепенно начинал закипать. Какого хрена он себе позволяет? Кто он такой, чтобы меня судить? Да, я облажался, моя ошибка была роковой, но я не дам какому-то сопляку тыкать меня в это лицом, словно щенка в лужу его же мочи.

— И как вы считаете, вы справились со своей ролью защитника? — спросил он.

Тут я не выдержал. Вскочил, сорвал с головы электроды, рванулся вперед и схватив доктора за шею, впечатал его лицом в стол. Послышался хруст, я ударил его еще раз, перевернул, бросил на стол, схватил за горло.

Перед глазами все плыло, всплывали красные круги. Секунда, другая, мелкий выскочка задергал ногами, попытался ударить меня рукой, но я встряхнул его и сжал горло еще сильнее.

А секунду спустя мое тело выгнулось, и я рухнул на землю. Судорога, которая пронзила его, была явно искусственного происхождения, но я пока не понимал, что именно происходит.

Меня чуть не вырвало. Наверное, если бы я что-нибудь успел съесть сегодня, то непременно оконфузился бы, но увы, с самой ночи в моем рту не побывало ни крошки. Только потом до меня дошло, что это действие электрошока. Скорее всего, меня попросту долбанули тазером.

Секунду спустя меня перевернули на спину, а мои руки оказались перевязаны эластичной лентой. Не наручники надели, потому что их я легко разорвал бы, а именно перевязали лентой, которую не порвешь, и можно только резать.

А потом меня подняли на ноги, поставили перед доктором, который, часто дыша, держался за горло, на котором можно было отчетливо рассмотреть следы моих рук. По его красному лицу было видно, что ему пришлось тяжело.

Больше всего мы начинаем ценить то, чего лишаемся. Это же касается и воздуха.

— Вы психологически неустойчивы, — прохрипел он. — Я не могу допустить вас до работы.

— Ну ты, парень, тоже нашел кого провоцировать, — сказал ему охранник. — Хантера. Да он тебе башку оторвал бы, если б мы хоть на секунду задержались бы.

— Может быть, и стоило бы, — сказал второй. — Пойдем, Хантер.

Меня вывели из кабинета, отпустили уже через несколько шагов. Но руки развязывать не стали, похоже, боялись, что я устрою тут резню. Хотя удивительно, но я уже полностью успокоился. Меня накрыло ровно на несколько секунд, а тут все, словно водой смыло. Хотя раньше было не так.

— Может быть, посидишь в комнате отдыха, остынешь? — спросил один из охранников.

— Не надо, — я покачал головой. — Давайте меня к Косте. А еще лучше развяжите, и я сам пойду.

— Ладно, — сказал один из них, и мы вместе пошли в сторону кабинета, дверь которого, впрочем, тут же открылась.