Дети Галактики (СИ) - Батыршин Борис

— А почему именно «Три мушкетёра»? — спросил один из них, высокий, лет шестнадцати, парень с нашивками третьего курса. — Нет, мы знаем, конечно, что Шарль был потомком какого-то там графского рода — но почему именно Дюма?

— Ну, род д’Иври никогда не был графским. — добродушно заметил Командор. — Хотя кто-то из предков Шарля состоял был лейтенантом мушкетёров в гвардейской роте Людовика Тринадцатого. Когда ваши друзья — тут он улыбнулся Диме, — впервые побывали у нас, то видели наши фильмы, в том числе и «Три мушкетёра», старый, ещё шестьдесят шестого года. Шарль тогда фехтовал с ребятами. А когда «юниоры» через год, или полтора снова посетили «Каравеллу», то передал с ними подарок две настоящие мушкетёрские шпаги. Настоящие, между прочим, из оружейной родового замка, такие носили королевские мушкетёры…

— Они у нас в капитанской — подтвердил каравелловец. — В пирамиде стоят, возле флага. Острющие!..

Дима склонился к рисунку. Художник изобразил знаменитую четвёрку на парижской улице — Портос, огромный, с массивной пряжкой на перевязи, в шляпе с длинным пером и панталонах, украшенных легкомысленными бантами, — Арамис, держащий под руки его и идущего слева Атоса, сам граф де Ля Фер, на узком аристократическом лице которого застыло недовольное выражение. Крайним слева шёл юный д’Артаньян, и на ходу приветствовал парижан, размахивая над головой букетом трофейных шпаг.

— Это работа известного французского художника-иллюстратора Мориса Лелуара. — пояснил Крапивин. — В самом конце девятнадцатого века м в Париже выпустили юбилейное, к пятидесятилетию выхода романа в свет, издание «Трёх мушкетёров», так он его иллюстрировал. Этот рисунок был один сделан для того издания. Оригинал, не копия — Лелуар подарил его прадеду Шарля, с которым был близко знаком, в 1914-м году. Потом о рисунке забыли — неудивительно, если вспомнить, что творилось тогда в Европе! — и он пылился в библиотеке замка д’Иври, пока Шарль его не разыскал и не послал нам.

— Шарль никогда не был здесь, на станции. — негромко произнёс Дима. — «Артек-Орбиту» открыли незадолго до того полёта, я как раз собирался сюда, когда его встретил…

— Уверен, ему бы здесь понравилось. — Командор осторожно тронул собеседника за плечо. — А сейчас, может, устроите нам экскурсию? Знали бы вы, как мы обрадовались, когда получили приглашение посетить станцию, как ждали, как готовились к визиту!

— Да, разумеется, Владислав Петрович. — Дима мотнул головой, словно стряхивая воспоминания. — Только, может, обойдёмся без общей экскурсии? Наши «юниоры» сейчас разберут каравелловцев, поводят их по станции по станции, во все уголки заглянут, покажут всё, что тут есть интересного… Потом обед, а после — соберёмся в аудитории и поговорим, обстоятельно, никуда не торопясь. Подходит вам такая программа?

— Конечно! — писатель широко улыбнулся. — А пока они тут осматриваются, мы с вами побеседуем. Очень меня интересует, как наши выпускники? Сколько их тут у вас — пятеро, шестеро?

— Семеро. — Дима улыбнулся. — Ещё девять человек учатся в разных ВУЗах на космических специальностях, а трое уже работают во Внеземелье. Пойдёмте в вожатскую, я всё вам расскажу…

И шагнул в сторону, пропуская гостя в проём люка.

— А как остальные ваши мушкетёры? — спросил Крапивин.

— Почему мушкетёры? — удивился Дима. Они с Командором устроились в одной из четырёх кают-компаний станции. — Их же четверо было, а мы тогда приехали… постойте… да, ввосьмером!

По случаю середины учебного дня в «вожатской» (так здесь прозвали малую кают-компанию, предназначенную для педагогического состава) было пусто, только в дальнем углу Светлана, куратор младшей «юниорской» группы корпела над графиками мероприятий. Диме же, как и его подопечным из учебной группы «4-А», предоставили по случаю визита каравелловцев однодневный выходной.

— Дело не в количестве. — писатель улыбнулся. — И даже не в фехтовании, хотя ваш Шарль вместе с Алексеем изрядно нас тогда впечатлили. Мы ведь до тех пор занимались исключительно со спортивными шпагами и рапирами, а после того вашего визита заказали макеты старинных шпаг и палашей их стеклотекстолита — тяжёлые, не такие гибкие, с совсем другой динамикой. Считайте, заново пришлось учиться!

Дима кивнул. Пристрастие Алексея Монахова, как и погибшего Шарля к фехтованию было общеизвестно — недаром именно Лёшка основал «сайберфайтинг», новый вид спорта, весьма популярный во Внеземелье. Кстати, сделал он заметку, надо будет сводить гостей в тренировочный зал и дать возможность вволю покувыркаться в невесомости и помахать светящимися пластиковыми палками…

— Понимаете… — продолжал гость, — когда вы во второй раз приехали к нам в Свердловск, а потом наши ребята поступили в 'юниорскую программу Проекта — кто-то пошутил, что многие мечтают попасть туда, как д’Артаньян мечтал поступить в королевские мушкетёры. Ну и пошло — даже рекомендательные письма писали, шуточные, как отец гасконца написал де Тревилю.

— А потом письмо забрал у гасконца граф Рошфор. — Дима кивнул. — Я имел дело кое с кем из каравелловцев — например, с Серёжкой Лестевым. Он был с нами на «Заре» в Поясе Астероидов, а после около полугода занимался здесь, на «Звёздном». Это был первый набор на станцию, и я тогда только-только приступил к своим обязанностям…

«Звёздным» или «дружиной 'Звёздная» прозвали станцию «Артек-Орбита», официально считавшейся одним из подразделений главного пионерского лагеря страны.

— Между прочим, Серёжа, когда писал о ваших приключениях в Поясе, благодарил за камушек, который я ему дал. — сказал Командор. — Уверяет, что он приносит удачу, и только из-за него он не сплоховал в стычке с японцами.

Дима пожал плечами.

— Мне он об этом не рассказывал — ни тогда, на «Заре», ни здесь, на «Звёздном». А что за камешек?

— Сувенир от Алексея Монахова. Он тогда подарил мне два камешка — один он отколол от каменной глыбы на поверхности Луны, а другой он выковырял из щели в панцире подстреленного олгой-хорхоя. Говорил — раз сами электрические червяки явились из другой звёздной системы, то и камешек оттуда. Кусочек Луны я сохранил, а этот, «звёздный» отдал Серёжке, когда тот уезжал в Москву, в юниорский Центр Подготовки. Сказал — пусть камешек всё время напоминает ему о звёздах, и тогда он и сам наверняка туда попадёт.

— Понятно. — Дима кивнул. — Между прочим, с этими камешками связана забавная история. Когда туши олгой-хорхоев изучали на лунной базе «Ловелл», между кольцами их панцирей наковыряли множество таких образцов. Рассортировали, разложили в несколько пакетов и отправили на Землю, для изучения. Там один вскрыли пакет, взяли на пробу несколько образцов. Изучили — и написали в заключении, что это обыкновенные образчики лунных пород и реголита, ничем не примечательные и никакого интереса не представляющие…

— Но как же так? — удивился писатель. — Они даже на вид разные — лунный камешек серый, зернистый, с острыми краями, а этот — бурый, пористый, округлый, словно обкатанный в прибое.

— Видимо, вскрытый пакет содержал по большей части лунные образцы. Олгой-хорхои проползли по лунной поверхности больше километра, нахватались по дороге всякого мусора — реголита, каменного крошева… Ну, а те, кто проводил анализ, не разобрались, решили, что и в остальных то же самое. В итоге образцы попросту выкинули — реголита на Земле полным-полно, его даже в сувенирных магазинах продают в прозрачных таких коробочках, с надписью «Привет с Луны». А когда опомнились, стали искать — ничего найти не с могли. А Алексей, значит, сохранил образец?

— Полагаю, он до сих пор у Серёжи. — сказал Крапивин. — Надо будет ему написать, пусть побережёт…