Наследница чужих богов. Часть 2 (СИ) - Погорелова Галина

Тамид усмехнулся. Его обходительность странным образом сочеталась с грубым чувством юмора, свойственным жителям степных поселений. Это подкупало. Но располагало к нему другое: он был слишком похож на Рэма. Смоляные волосы с редкими нитями первой седины, смуглая кожа, резкие черты лица, высокий рост, и ровный голос с заметным акцентом, когда тот переходил с хавирского на диарский. Его темно-карие глаза, в которых при определенном освещении играли редкие синие вкрапления, задевали в памяти въевшийся образ. Каждый раз, когда он заговаривал, особенно когда улыбался, она ловила себя на ощущении, что перед ней ее диар, только успевший состариться.

Сохраняя между ними дистанцию, стараясь не болтать лишнего, Кайя сама не заметила, как начала искать его общества, прислушиваться к нему. Нет, еще не доверять. Расслабиться хоть на секунду она себе не позволяла, но этот степняк и уверенным взглядом, и честным громким смехом, и прямыми повадками внушал ей чувство безопасности.

Они ехали вместе уже пятые сутки, углубляясь все дальше и дальше в пустоши. Навстречу им двигалась осень. Первые заморозки щипали поутру кожу, промозглые ветра приносили дыхание скорой зимы. Каждый день походил на предыдущий: однообразный пейзаж, редкие ставки тайных поселений, встречающиеся им по дороге кочующие племена.

Рассматривая силуэт мужчины, Кайя решилась задать донимавший ее вопрос:

— Ты ведь не хавирец и не леварец, Тамид?

— Нет, хакагана, – привычно обратился тот. – Почему до сих пор не спросила напрямую?

— Ответ и так у меня перед глазами – в тебе есть многое от твоего господина…

— Кагана, – поправил ее Тамид. – Кагана либо правителя.

— …но ведь ты и не диар, – закончила Кайя.

— И это верно. Не диар.

— Тогда почему вы так похожи?

— Я родился в семье диаров, принадлежащей к династии Алман.

В последний момент Кайя скрыла удивление.

— Мои родители диары, а вот я их силы не унаследовал. – с готовностью пояснял Тамид, – Можно сказать, что я человек без имени, народа и рода, но я с юных лет живу на Левааре. Почти столетие. Здесь моя названная родина. И мой правитель… единственный истинный правитель, которому я служу, сколько себя помню… Он вскоре займет трон Леваара. Все изменится, все уже изменилось, хакагана…

Его искренняя в чем-то фанатичная речь произвела на нее двойственное впечатление, но ответить Кайя не успела.

В глубине вечернего тумана показались темные силуэты. Взору аккуратным рядом предстали вбитые в землю перевернутые кресты. Их было не меньше двадцати. На каждом виднелись останки тел: русые волосы метались с ветром, иссохшая мертвая плоть проступала под тонкой посеревшей кожей, перекошенные лица смотрели прямо на нее, сохранив все еще узнаваемые черты местных народов.

Кайя шумно выдохнула. Вид мертвецов напомнил ей пережитую казнь, чужую и собственную жестокость, оставленную в прошлом.

— Кто это сделал?!

— Мои люди, – все также спокойно объяснил Тамид.

— Зачем?!

— Это главари степных банд – убийцы, работорговцы. Они не стоят твоего внимания…

— Даже если и так, – перебила она. – Зачем нужно было убивать их с такой жестокостью?

Промелькнувшее непонимание в глазах собеседника вынудило ее примолкнуть. Тамид хмыкнул, практически сразу добавив:

— Их распяли в назидание другим, хакагана. Слухи по степям разлетаются быстрее ветров и пресекают волнения лучше пожаров. Мне жаль тебя расстраивать, но жестокость – пока что единственный способ удержать планету в подчинении. Я объясню…

Кайя резко мотнула головой.

— Не надо. Обойдусь.

Пришпорив кобылу, она вырвалась вперед. Продолжать разговор в таком состоянии ей больше не хотелось. Одно из двух чувств – тревога – что преследовали ее с тех пор, как она оказалась среди степняков, повторно влезло в голову.

Все эти дни тревога боролась в ней с любопытством. С другой стороны, она хотела увидеть настоящий Леваар, сокрытый пустошами, потому и согласилась на эту поездку. Но еще в большей степени Кайя хотела наконец-то понять своего диара — его правду, узнать, кем он был вне созданного им молчаливого спокойствия, тайн между ними, ее горькой обиды.

О том, что сокрыто внутри аномалий, среди жителей степных поселений ходили разные сплетни. Ставки Хавирского каганата, как и ее дом, располагались на окраине вернской пустоши, внутренние же территории считались незаселенными, дикими. Еще до недавнего времени Кайя верила, что тут могут обитать только разбойники, дезертиры, отступники веры. На деле же все оказалось иначе. Аномалии прятали целый мир.

То, что теперь открывали перед ней пустоши, пугало, удивляло, но и радовало. Сейчас у нее впервые появилась возможность посмотреть на Рэма чужими глазами. Судить его через взгляды сотен и сотен посторонних людей, сквозь души народов этой планеты, в том числе и леварцев.

Стать свидетелем его жестокого, не лишенного справедливости и милосердия правления, было не просто тревожно, но и неожиданно приятно.

Впрочем, радовало ее далеко не все. Леваар тысячелетиями оставался суровым местом, невежественным, самобытным, где выживали сильнейшие, где понимали только язык власти, честности и жестокости. Изменить подобный ход вещей было невозможно даже за одно поколение. Здесь требовались новые законы, порядки, твердая рука.

Но Рэм уже положил тому начало.

Он не просто тайно правил этой планетой. Первое, что для себя вынесла Кайя, Леваар был ему не безразличен. Его второй народ – их народ – был ему не безразличен. И как бы она не спорила сама с собой, не пыталась найти прежние изъяны, вынуждая себя думать о нем с гневом на сердце, узнавать своего диара в новом свете ей нравилось.

— Вскоре прибудем в лагерь, хакагана, – догнав ее, сообщил Тамид.

Она вновь не захотела продолжать с ним беседу, но степняк понял это и без слов, оставив ее в одиночестве.

Отправленный вперед небольшой отряд уже разбил для них лагерь. По словам Тамида, им предстоял последний ночной привал перед тем, как они доберутся до его города. С рассказов этого степняка, Кайя уже знала, что он заново обустроил один из древних заброшенных мегаполисов Леваара – Атрух – сделав его главным тайным поселением планеты, непризнанной столицей.

Едва оказавшись в лагере, Кайя поспешила к ближайшему костру. Пламя мерцало, кидая зыбкие тени на собиравшихся вокруг уставших всадников. Суровые лица степняков постепенно расслаблялись, обветренные черты смягчались в тепле, а негромкие голоса, смешанные с ржанием лошадей, наполняли степь уютной тишиной.

Ужин был коротким и простым.

Съев без капризов предложенное ей блюдо – мясо с горсткой плохо проваренной каши, она уже собиралась отправиться спать в поставленный для нее шатер, как ее окликнул Тамид.

— Мне показалось, что сегодня моя болтовня расстроила тебя, хакагана.

Устроившись рядом, подбросив в костер сухие ветки, он по-своему расценил ее молчание.

— Наш каган может быть жестоким. – без предисловий, начал он. – Но вся его жестокость – это мера за порядок.

— Я понимаю…

— Едва ли, хакагана. Леваар очень большой. – Тамид сделал глубокий глоток холодного воздуха, неспешно заговорив. – В четверть больше Меодана. А благодаря своей географии, отсутствию океанов, преобладанию пустошей, почти все территории на нем дикие, сокрытые. Наместника, поставленного тут халифом, интересуют только несколько современных мегаполисов и Иэрихон. Ему нет дела до остальных поселений планеты, что уж говорить об укрытых пустошами? Вглубь аномалий мало кто рискнет сунуться, в этом не сомневайся. Здесь уже давно свои законы, своя правда.

Не получив от нее ответа, он вернулся к прерванной речи.

— Ты должна понять, что халифату, и в первую очередь халифу, выгодно, чтобы местные народы, особенно леварцы, оставались темными, конфликтовали между собой, истребляли друг друга. Выгодно, чтобы сбивались в банды, дичали, плодили беззаконье. Его бы воля, и он уничтожил бы нас всех.