Наследница чужих богов. Часть 2 (СИ) - Погорелова Галина

Но, шатаясь и едва не падая, она все равно не разрешала себе остановиться. Босые ноги путались в траве, кожа пылала горячкой, потрескалась и обветрилась, зрение утратило былую остроту, как и разум. В мыслях все плыло, стирая границы между реальностью происходящего и иллюзией.

Кайя не понимала, сколько прошло времени с тех пор, как она смогла избежать одной смертельной ловушки и загнать себя во вторую. Часы? Дни? Вечность? Все слилось грязным дождевым потоком. Тело уже кричало от истощения, а голод, злость и страх, казалось, поселились в груди, заменив ей сердце. Где-то над всем этим серыми птицами парило безумие. До черты оставалось так близко. Всего несколько шагов, и она не выдержит: растворится в эмоциях, собственной тьме, сломает себя, лишь бы только больше ни чувствовать и ни думать, ни ощущать боль.

Именно тогда, находясь на грани помешательства, она встретила их… Трое путников–слуги и господин.

Занятые поиском каких-то трав, увлеченные до того, что ничего не замечали вокруг, они выглядели нелепыми фрагментами из другой жизни. Ее умирающий разум зацепился за одного из них: невысокий мужчина уже преклонных лет с густыми темными волосами, щуплый, но с волевым гордым взглядом. И глаза… Светло-карие, такие добрые, даже родные.

Он напомнил ей отца.

Дальнейшего Кайя практически не осознавала. Силы, оставшиеся в ней, собрались в тугой комок, вырвавшись на свободу. Не размышляя, не сомневаясь, не имея возможности остановиться, она черной смертью двинулась к путникам.

Слуги погибли мгновенно. Их жизни оборвались прежде, чем они успели закричать. Убив их, Кайя не почувствовала ничего, кроме облегчения, просто уничтожив препятствие к своей цели. Старик тоже не успел по-настоящему испугаться. Ее скверна оказалась быстрее чужой воли.

Когда она остановилась перед ним, его глаза только расширились, но скорее от любопытства, чем от ужаса. Частично он уже находился под ее властью.

— Назовись,–охрипшим тоном приказала она.

—Раваин Адари ил Фалади,–голос у него звучал равнодушно, без красок. – Хавирский хакаган… А кто ты, девочка? Что с тобой случилось?..

Кайя не ответила. Приблизившись к нему, она выжала остатки силы до последней капли, направив белесый туман по венам старика–грубо и быстро сминая хрупкий разум, подчиняя.

Прежде чем окончательно лишиться рассудка, уничтожив свою память, Кайя еще успела прочувствовать его самые потаенные мысли: сломленные, кричащие от бессилия, но уже не принадлежащие ему. Увидеть образы его семьи из прошлого, окунуться в радость и страх стоящего перед ней человека. И под этой тяжестью внушить любовь–безоговорочную, слепую. Любовь отца к дочери...

— Я отняла его у тебя, Велимар. – негромко закончила Кайя. – Я разрушила твою семью и жизнь.

Продолжать и дальше свой рассказ не имело смысла. Велимар был свидетелем ее прихода в дом Фалади: и без напоминаний вряд ли забыл появление под крышей поместья сумасшедшей истощенной девочки, которую уже тогда его отец выдал за своего приемного ребенка.

Выслушав ее, какое-то время сводный брат задумчиво молчал. Бледный и подавленный, теперь он выглядел гораздо старше своего возраста. И по дрожащим пальцам, и плотно сжатым губам было заметно, как ему хотелось уйти, горящие же презрением глаза кричали об обратном. Велимар никогда не умел уступать.

Бросив быстрый взгляд на улицу, повторно убедившись, что не остался один, он наконец-то набрался смелости.

— Так что тебе нужно, Кайя?

Она нерешительно повела плечами, но и тут Велимар опередил, грубо добавив:

— Хочешь моего прощения?

— Такое не прощают.

— Да. Не прощают, – согласился он. – Ты превратила моего отца в ничтожество.

— Я не понимала, что с ним делаю. Не знала этого…

— А вот отец знал, – неожиданно добавил он.

Прочитав смятение в ее глазах, Велимар наградил кривой ухмылкой. Ему не терпелось нанести и этот удар.

— Да, Кайя, он обо всем догадывался. Незадолго перед тем, как нашу ставку разрушили, я нашел его дневники. Он прятал их за книжным шкафом в своем кабинете. Их сожгли, не переживай, никто уже не увидит, что он там писал. Но, быть может, ты и так была в курсе его мыслей?

Украдкой стерев слезы, Кайя отрицательно покачала головой.

— Нет… не была.

— Он записывал какую-то бессвязную ересь, Кайя. – продолжал Велимар. – Из вас двоих именно он сходил с ума. Он чувствовал, что теряет рассудок и знал, о-о-о, моя дорогая, он прекрасно осознавал, что это из-за тебя. Всевышний, да он боялся тебя до ужаса!

Последняя фраза обожгла пощечиной. Следовало бы остановить его, заставить замолчать, заткнуть уши, но Кайя более не могла ни сопротивляться, ни найти подходящих слов. Собственная вина прижала ее к земле, не позволяя сделать вдох, и Велимар видел это: не повышал тон, не оскорблял, но и упивался возможностью причинить ей боль.

— Отец страдал, Кайя. – продолжал он. – Мой отец страдал из-за тебя. Ты забрала остатки его молодости, разрушила изнутри, сделала его слабым никчемным стариком!

— Я была не в себе, – попыталась оправдаться она.

— А я был ребенком! Ребенком, который видел, как его родитель превращается в тень. Как ненормальная, не пойми откуда свалившаяся на нас ведьма пьет его душу. Пьет по капли, убивает, мучает. И ты еще хочешь от меня прощения?

Кайя сделала очередную попытку приблизиться, но Велимар снова не позволил сократить между ними дистанцию. Отступив, он сжал кулаки.

— Ничего ты не вернешь, Кайя, – прошипел он. – Ничего. И никакие извинения не изменят случившегося.

— Я готова сделать все, чтобы хоть как-то искупить перед тобой свою вину. – прошептала она. – Ты получишь назад состояние и положение, я обещаю.

На долю секунды Кайе показалось, что он скажет что-то хорошее, что степь действительно изменила в нем многое, сделав лучше, но практически сразу его загорелое лицо исказилось гневом.

— Думаешь, сможешь расплатиться за счет своего ал-шаира? Что твое раскаяние хоть что-то для меня значит? – он довольно хмыкнул. – Я не приму ни твоих денег, ни слов. Мне вообще от тебя ничего не нужно, Кайя! Сделай милость, оставь меня в покое…

Велимар уже собирался уйти, но в последний момент решил добить, бросив в ее сторону привычные оскорбления, словно и он и она вернулись к ролям брата и сестры.

— Дрянь ненормальная… Прощение тебе надо?! Да будь ты проклята…

— Велимар! Пожалуйста!

Кайя поспешила за ним.

— Не надо, хакагана, – путь ей перегородил поджидавший в стороне Тамид. – Не стоит.

Она не сделала больше ни шага, сердце же продолжало тяжело стучать, отдаваясь глухими ударами где-то в ушах. Слезы высохли под ветром, но их след еще чувствовался на коже — горячий и горький.

— Того не стоит, – рассудительно повторил Тамид. – Утри слезы, хакагана. Они тебе не к лицу.

Кайя безучастно провела ладонью по щекам, больше из уважения к словам хозяина города, чем по собственному желанию. Тихо выдохнув, она взяла себя в руки.

— У меня есть известие, и, мне хочется верить, оно принесет тебе радость, – продолжил Тамид. – Наш правитель прибудет в Атрух через две недели.

— Рэм… – имя слетело с губ почти шепотом. – Он будет здесь?

Нахмурившись, Кайя обернулась к степи, всматриваясь в темноту, но Тамид жестом привлек ее внимание.

— Ты смотришь не туда.

Он кивнул вверх, в уже озарившееся первыми звездами небо.

— Две недели, хакагана. Всего две недели. Надеюсь, ты умеешь ждать.

Глава 17

Калмирская империя простиралась на три звездных системы, объединяя несколько планет с разной историей и культурой. Еще в первую эпоху от Исхода ее влияние на новый мир было безграничным, а военная диктатура ставила на колени даже самые непокорные народы. Так продолжалось, пока во вторую эпоху в противовес Калмирии не восстали еще две равные силы – Диарский халифат и объединенная торгово-транспортная гильдия.