Дети Галактики (СИ) - Батыршин Борис

Он вставил в доставленный с «Фубуки» видеомагнитофон кассету — ту самую, что мы нашли в капитанской каюте, — и нажал клавишу «GO». На экране появилась картинка, чёрно-белая, скверного качества, но и на ней ясно было видно, как мечутся в ангаре обречённые люди, как колотят чем попало в люк, как царапают металл скрюченными пальцами в безнадёжной попытке вырваться — и один за другим затихают, повисая в невесомости безвольными неподвижными куклами.

— Куда они все делись из ангара? — прошептал Дима. — Мы там всё обыскали, никого не было!..

Середа в ответ криво ухмыльнулся.

— А ты бы захотел оставаться на одном корабле с несколькими десятками мертвецов, которых сам же и отправил на тот свет? Выбросили наружу, и всего делов…

Общее молчание было ему ответом. Я покосился на Владу — та побледнела и всё время облизывала губы. У Юрки-Кащея подёргивался уголок рта, Серёжка Лестев — он, как и Оля Молодых, тоже присутствовал при обсуждении результатов вылазки, — сделался белее бумаги, пальцы на подлокотнике мелко дрожали. Меня тоже потрясывало — ни с чем подобным я ещё не сталкивался, ни в этой, ни в «той, другой» жизни.

— А чего вы хотели⁇ — голос Довжанского был хриплым, севшим. — Японцы есть японцы, они и так не жалеют ни своих ни чужих. А тут — прямой резон, хоть кто-то да спасётся.

Середа щёлкнул клавишей, картинка на экране застыла. На мостике повисло напряжение — казалось, его можно резать ножом.

— Ладно, с этим разобрались. — я старался, чтобы голос мой звучал спокойно. — Но это не объясняет того, что случилось потом — стрельба, трупы, самоубийства Гарнье и Йошикавы…

Середа развёл руками.

— Ничем не могу помочь. В бортжурнале об этом ни слова, видеозаписей тоже нет. Остаётся только строить предположения.

— Я, пожалуй, догадываюсь. — Влада успела взять себя в руки и говорила почти спокойно. — Думаю, когда Гарнье нашёл способ использовать тахионные торпеды в подпространстве, — а он его нашёл, в этом нет ни малейших сомнений, — то сообщил об этом Йошикаве. Тот, разумеется, обрадовался, ведь появился шанс на спасение — но не тут-то было. Француз был готов рискнуть всем, поставить на карту и свою жизнь, и жизнь немногих оставшихся в живых из команды «Фубуки» — лишь бы достичь звёзд. Если хотите, он помешался на этом, а потому не стал слушать Йошикаву, когда тот потребовал настроить тахионную торпеду для возвращения в Солнечную систему. А когда капитан попытался заставить его силой, пустил в ход ракетницу. Результат нам известен.

Дима упрямо набычился.

— Не получается. Ну ладно, тех троих он подстрелил — но с собой-то зачем покончил? Ведь никто больше не мешал запустить тахионную торпеду и добраться до той стороны «червоточины»!

— Ну, не знаю. — Влада развела руками. — Возможно, ужаснулся, увидав, что натворил. А может, осознал, что не сумеет привести в действие системы корабля, даже если оставшийся в живых капитан согласится ему помогать. Ну и… заперся в каюте и снял шлем.

— Звучит логично. — согласился я. — Что до Йошикавы, то он понимал, что всё кончено и шансов на спасение нет — и не захотел просто сидеть в своей каюте и ждать смерти. Но и снимать шлем и глотать, подобно Гарнье, вакуум, тоже не пожелал, вот и пустил в ход свой меч, совершив, как истинный самурай, сеппуку.

— Самурай, значит… — Юрка скептически хмыкнул. — «В эту ночь решили самураи…» И когда это ты успел изучить его биографию?

— Сразу, как только мы вернулись из Пояса, пошёл в Ленинку и стал искать. Занимательное, доложу я тебе, вышло чтение… Вот ты, к примеру, знаешь, что означает «Фубуки»?

Юрка насупился.

— Понятия не имею. Гора какая-нибудь, или остров — как Сикоку, на котором япошки устроили свинство со «звёздным обручем».

— Не угадал. «Фубуки» в переводе на русский означает «метель». Во время войны на Тихом Океане, это название носил японский эсминец, а командовал им не кто иной, как родной отец капитана Хагиро Йошикавы!

Я бросил на стол пачку листков. Наверху, под ржавой скрепкой, помещалась фотография, пожелтевшая от времени, с неровными истрёпанными краями. На снимке был запечатлён военный корабль, идущий полным ходом; у форштевня пенится бурун, из башни на полубаке грозно смотрит пара орудийных стволов.

— Минору Йошикава имел чин кайгун тю-са, что примерно соответствует нашему капитану второго ранга. Потомок древнего самурайского рода, одного из самых славных во всей Японии, он погиб вместе со своим кораблём в битве за остров Гвадалканал. Вот так-то, а ты говоришь — биография…

— Н-да, японцы знали, кого поставить командовать своим единственным тахионником… — отозвался после долгой паузы Юрка. — Жаль только, что, вы не забрали с «Фубуки» его меч. Памятная вещь, в музей можно было бы сдать…

Я отрицательно мотнул головой.

— Нет. Нельзя разлучать самурая с его мечом. Даже если оба уже мертвы.

— Оба? — Юрка удивлённо приподнял бровь. — Разве меч может быть живым.

От неожиданности я поперхнулся. Точно, язык мой — враг мой… не пересказывать же им «Путь Меча», тем более, что книга ещё даже не написана?

— Почему это — разлучать? — Влада, как и подобает учёному, уловила главное. — Мы что, не заберём тела с «Фубуки», а оставим в подпространстве?

— Да. Они сами выбрали свою могилу, и кто мы такие, чтобы оспаривать это решение? Если же кто-то захочет вернуть тела на Землю, то можно будет сделать это позже.

Она прищурилась.

— Полагаешь, при следующем прохождении червоточины мы найдём корабль на том же самом месте?

Я пожал плечами.

— Понимаю, звучит несколько того… бредово. Но — почему бы и нет?

Влада посмотрела мне в глаза — долго, с прищуром, ожидая, что я не выдержу и отведу взгляд. Не дождалась.

— В самом деле, — медленно сказала она, — почему бы и нет? Вот мы это и проверим на обратном пути.

— На обратном пути? Отку?.. — Кащей умолк на полуслове с открытым ртом. Оля кашлянула, и взоры всех на мостики, устремились на неё.

— Юр, ты что, ещё не понял? Влада предлагает не останавливаться и лететь дальше!

— Да, именно так. — Влада вскинула подбородок, глаза её вызывающе блестели. Я не зря упомянула, что Гарнье нашёл способ двигаться дальше по червоточине. Я наскоро просмотрела его записи, и этого хватило, чтобы понять, что он мог добиться успеха — и тем более добьёмся его мы, с нашими новыми тахионными торпедами с начинкой из полигимния. Так что… — она сделал паузу, несколько театральную, — мы можем лететь дальше. К звёздам. Насколько я понимаю, решение на этот счёт было оставлено на усмотрение Алексея, в зависимости от обстоятельств. Чо ж, теперь обстоятельства известны, и пришло время решать… капитан!

Она снова посмотрела мне в глаза, и я опять не отвёл взгляд. Нельзя показывать слабость, неуверенность, колебания… Когда угодно — только не сейчас…

Неслышная дуэль взглядов продолжалась секунд десять. Влада не выдержала первой — отвела глаза и, чтобы скрыть досаду, повернулась к пульту. Там, на большом мониторе, клубились цветные вихри подпространства; их отсветы отражались в полированном титане на её скуле. Остальные ждали, затаив дыхание — если бы на штурманский мостик в этот момент залетела муха — не муха даже, моль! — то её было бы слышно не хуже, чем самосвал, разворачивающийся под окнами панельной многоэтажки.

— Хорошо. — медленно произнёс я. Слова не желали срываться с налившегося свинцом языка, цеплялись за шершавое нёбо, застревали между пересохших ни с того ни с сего губ. — На этом пока закончим, если, кончено, ни у кого больше нет вопросов.