— Вот видишь, Корв, — тихо, но твёрдо произнесла Лира, шагнув ближе. Её голос дрогнул, но она взяла себя в руки. — Девочка не виновата. Она даже не понимала, что с ней происходит. Возможно, она — наше спасение. Ты же видел: она единственная, кто может противостоять облаку. Это не случайность. Это… знак.
Она обвела взглядом остальных, словно призывая их подтвердить свои слова. В её глазах читалась не просто надежда — отчаянная вера в то, что из всей этой катастрофы может родиться хоть что-то хорошее.
И тут передо мной опустился на колени Корв.
Его руки дрогнули, прежде чем коснуться моих ног, казалось он сам удивился своему порыву.
Провёл от колен к лодыжкам — не ласково, но приятно:
— Всё позади, — бросил он. — Тише. Успокойся.
А я подумала:
«Он что — пытается меня заземлить, как перегруженный реактор?!»
«Святая чёрная дыра… если он сейчас скажет „перегрев на 87%“, я точно умру».
Но самое страшное — я не дёрнулась.
Потому что его руки… работали.
«Рога… такие тёплые на вид, с лёгким янтарным отливом…»
«Стоп! Фэй ведешь себя как фетишистка с манией величия!! У него же есть невеста! А ты тут… сидишь, как дура, и думаешь, как бы потрогать его рога!»
«Да поглотит тебя гравитационная помойка! Он же, наверное, читает мысли! А я тут мечтаю о тактильном контакте с чужим женихом!»
Я резко отвела взгляд.
Но было поздно.
Он приподнял один уголок губ, на секунду, но я поняла…все он уже прочитал…Стыдно то как…
Лира замерла.
Риэль прыснул — и тут же прикусил язык, но в глазах у него плясало: «О-о-о, шеф, ты попал».
А я…
Я просто сидела и думала: «Если я сейчас упаду в обморок — он меня поймает?
А если притворюсь — он меня убьёт? Лучше просто… не двигаться. И снова не думать о рогах».
(Но, конечно, я подумала.)
Глава восьмая. Дружба дороже рогов.
Меня оставили в медблоке «восстанавливаться».
Как после того, когда твои воспоминания вывернули наизнанку и показали всему экипажу в формате голо-спектакля с эффектом запаха страха и лёгкой тошноты, можно просто «восстановиться», как перезагрузить кофе-автомат.
Нет.
Я лежала на кушетке, прикрыв глаза, и притворялась спящей.
Потому что за дверью уже третий раз прошёл Корв — не в своей обычной «я сейчас кого-нибудь разорву на кванты» походке, а в чём-то вроде… задумчивого бреда.
Хвост волочился, рога потускнели, даже янтарь в глазах погас до уровня «тусклый фонарик в заброшенном ангаре».
— Интересно, — пробормотала я, не открывая глаз, — а если он упадёт в обморок от эмоционального перенапряжения, кто будет его ловить? Лира? Капитан? Или опять я — потому что «отродье бездны» теперь и санитарка?
— Скорее всего — ты, — раздался голос сбоку.
Я резко открыла глаза.
Риэль сидел на соседней кушетке, свесив ноги, и жевал что-то зелёное и шипящее — явно умыкнутое из лаборатории Дока. Его чешуйки мерцали в такт жеванию, кажется он был не существом, а живым светофором на перекрёстке эмоций.
— Ты как тут оказался? — спросила я.
— Я всегда где-то рядом, когда кто-то думает о чужих рогах, — ответил он с невинным видом. — Это мой дар. Или проклятие. Зависит от того, насколько громко ты думаешь.
— Я не думала о рогах! — возмутилась я.
— Ага, конечно. Просто мечтала о том, как бы протереть их лавандовой салфеткой. Совершенно неприлично.
Гагарин, сидевший на моём плече, щёлкнул антенной — коротко и осуждающе.
«Ты опозорила весь род переводчиков», — говорил этот щелчок.
— Ладно, — изрекла я, садясь. — Раз уж ты тут… расскажи мне про Вейру.
Риэль перестал жевать. Прищурился. Потом осторожно положил остатки шипящего на поднос и вытер пальцы о край формы — с видом дипломата, который знает, что сейчас начнётся деликатный разговор.
— А что именно тебя интересует? Её любимый цвет? Её мнение о бульоне? Или то, почему она до сих пор не вышла замуж за самого грозного шварха в секторе?
— Последнее, — ответила я. — Просто… любопытно. Чесное вселенское! Я ведь двадцать лет переводила дипломатические ноты. Умею отличить «мы рады сотрудничеству» от «мы вас терпим, пока вы не сломали наш роутер». Так вот… в их «помолвке» что-то не так. Слишком много молчания. Слишком мало шарфов.
Риэль хмыкнул.
— Шарфов?
— Это метафора.
— Понятно. Ну, раз ты умеешь читать между строк… тогда слушай. Ты права. Он потерял не «невесту». Он потерял друга. Они росли вместе — в школе воинов. Представляешь? Два отпрыска древних родов, которых с детства пичкали доктринами о «чистоте линии» и «долге перед кланом».
— И вместо того чтобы стать винтиками системы, они… — догадалась я.
— …подружились! — Риэль щёлкнул пальцами. — Вейра была единственной, кто мог сказать ему: «Заткнись, Корв, твой гнев уже плавит панели», — и он затыкался. А он — единственным, кто знал, что под её «ледяной невозмутимостью» скрывается ужасный смех, от которого трескались стёкла в столовой. Ну и я ещё знал, конечно, но у меня чешуйки не болтают — только шипят по делу.
— Звучит как дружба. А причём тут помолвка?
— Именно. Проблема в том, что у швархов нет слова «просто друзья». Есть «союзники», «враги» и «обязанные по крови». У швархов есть легенда. Говорят, что когда два носителя «чистой линии» — один с огнём в рогах, другой с льдом в хвосте — соединяются, их потомок сможет заговорить с самой тканью реальности.
— Ого.
— Вейра — из клана Ледяных Хвостов. У неё в жилах течёт не кровь, а почти криогенный конденсат. Корв — из Огненных Рогов. В бою его рога могут расплавить броню крейсера, если он злится достаточно долго. Вместе они — «Огонь и Лёд». Идеальный баланс. Идеальный союз. По легенде — их ребёнок станет Тем, Кто Разговаривает с Пустотой.
— А я думала, у нас в колонии всё плохо с инструкциями к унитазам. А у них — целая мифология про деторождение.
— Именно. Только проблема в том… ни он, ни она не хотят быть частью этой легенды. Вейра, до того как уснула, трижды подавала запрос в Совет Старейшин: «Разрешите мне выйти замуж за трёхголового поэта из сектора Лирика-7. Он пишет стихи про пыльцу и не боится моего хвоста».
— А Корв? — спросила я.
— Однажды в пьяном угаре (да, швархи пьют — их напиток называется «Янтарный Гнев» и горит даже в вакууме, говорят он усиливает свечение рогов, но лишает контроля) он признался, что его идеал — женщина, которая не просит его «проявлять генетический потенциал», а спрашивает: «Ты ел?»
Я фыркнула.
— И что? Старейшины не разрешают?
— Они не могут. Потому что если отказаться от брака по легенде — весь клан теряет право носить полные рога. Их обрезают до «почётного укорочения». Представляешь? Корв с рогами по уши? Нет, с рогами по… ну, ты поняла.
— Ужас. Это как лишить меня кофе-автомата. Только хуже.
— Вот. Так что они молчат. И терпят. И оттягивают свадьбу как могут… А теперь вот её забрало облако, а он… он каждую ночь проверяет её жизненные показатели в системе.
Я помолчала. Потом тихо сказала:
— Жаль, что я её не знала. Хотя… может, и к лучшему. Теперь я не буду думать, что он злится на меня за то, что не я, а она спит в соседней комнате.
— Он не злится, — констатировал Риэль. — Он злится на облако. На легенду. На то, что мир устроен так, словно дружба недостаточная причина, чтобы остаться рядом. А ты… ты просто появилась…
