— Нет, — наконец выговариваю я. — Мой Корв не улыбается так. Он ворчит. Он злится. Он светится, когда я касаюсь его рогов. Он не говорит «всё кончилось» — он говорит «идём дальше».
Оборачиваюсь к «Белой Тени».
— И ты — не она. Ты слишком чистая. Ты слишком тихая. Ты… мёртвая.
Палуба вздрагивает. Свет меркнет. По воздуху пробегают серебристые нити — как паутина, но живая. Они пульсируют, пытаясь сплестись обратно. Лица экипажа расплываются, как краска под дождём.
Корв смотрит на меня — и в его глазах больше нет тепла. Только пустота.
— Почему ты не остаёшься? — шепчет он. — Ведь здесь — безопасно. Здесь — никто не умрёт. Здесь — тебя не предадут. Здесь — ты не почти человек, а просто… Фэйла.
Я закрываю глаза. На секунду представляю: вот так — всегда. Без страха. Без боли. Просто тепло и тишина…»
Но в груди — комок. Не покой. А… пустота?
— Потому что это — не я, — отвечаю я. — Я — не та, кто выбирает покой. Я — та, кто идёт вперёд, даже когда страшно. Даже когда больно. Даже когда не верится, что справлюсь. Я выбираю реальность!
Стены рушатся не сразу. Сначала — треск, как ломающиеся кости. Потом — вспышка. И тишина. Такая глубокая, что я слышу собственное дыхание.
В темноте — только эхо моих шагов. И где-то далеко — знакомый запах озона. И… смех?
— Ну наконец-то. Я уже начал думать, что ты купишься на эту идиллию. Иди. Пятая отметка. И пошевеливайся — Гагарин уже начал учить мои рога команде «светить ярче, когда она сомневается».
Я улыбаюсь.
— Скажи ему — пусть учит хвост команде «обнимать крепче».
И я иду… дальше.
ЗЕРКАЛО ТИШИНЫ («Ты не успела»)
Я открываю глаза — и первое, что замечаю, — тишина. Не та благостная, обволакивающая, к которой я уже почти привыкла в этом странном мире. А мёртвая. Безжизненная. Тишина, в которой не хватает самого главного — дыхания «Белой Тени».
Корабль цел. Внешне — ни царапины. Стены по-прежнему мягко пульсируют, спят. Воздух свеж, как всегда, но… пуст. Нет привычного гула двигателей, нет перешёптывания систем, нет даже лёгкого шороха ветра в вентиляционных решётках.
Я делаю шаг — и звук моих шагов звучит оглушительно громко в этой стерильной тишине.
Коридоры — чистые, аккуратные, как музейные залы. Ни брошенного инструмента, ни забытой кружки, ни единого следа суеты. Всё на своих местах. Слишком на своих местах.
Захожу в столовую. На столе — остывший бульон в прозрачной миске, нетронутый хлеб, аккуратно сложенная салфетка. Стулья расставлены ровно, как на параде. Ни крошки, ни пятнышка. И ни души.
В медблоке — носилки без людей, пробирки без света, робот-медик выключен. На экранах — ни одного сигнала, ни одного биения пульса. Всё стерильно. Всё мертво.
Поднимаюсь на мостик. Голограммы гаснут одну за другой, как свечи в пустом храме. Панели молчат. Консоли не отзываются на прикосновения. Никого. Никого нет.
— Корв! — кричу я, и голос мой отскакивает от стен, как мячик. — Дариэн! Лира!
Тишина.
— Гагарин! — шепчу я, почти теряя надежду.
Но в ответ — только эхо, да тихий звон хрустальных часов, застывших на последней отметке.
Хуже тишины — голос в голове. Мой собственный. Без защиты юмора, без сарказма, без спасительной иронии. Голый, беспощадный голос правды:
«Ты не успела».
«Ты слишком долго сомневалась».
«Ты позволила себе упасть — и всё рухнуло».
«Они верили, что ты — искра».
«А ты — искра в глазу. Мешала смотреть».
Я падаю на колени в пустом зале. Смотрю на свои руки — прозрачные, дрожащие, бесполезные. Самый большой страх не в том, чтобы умереть. Самый большой страх — понять, что тебе доверили всё… и ты не выдержала.
— Корв! — кричу я снова, голос рвётся, царапает горло. — Отзовись! Пожалуйста!
Ничего. Только тишина, да этот проклятый звон часов, отсчитывающих последние мгновения чего-то важного.
Шепчу. Молю.
— Я не хотела… Я пыталась… Я не знала…
Но он не слышит. Или не может ответить.
Сгибаюсь пополам от стыда. Не перед миром. Перед ним. Перед тем, кто заверил: «Ты — моя»
«Он ждал. А я не справилась».
Тишина становится плотной, как стена. Она давит, душит, пытается стереть меня, растворить в этой стерильной пустоте. Я почти сдаюсь. Почти позволяю себе исчезнуть.
Но вдруг — внутри — не голос, не надежда, а упрямство. Оно вспыхивает, как искра в темноте, и я вспоминаю: однажды Корв сказал, глядя мне в глаза: «Ты не сдаёшься. Даже когда надо». И это не комплимент. Это обвинение. И вызов.
«Нет,
Если я исчезну — они исчезнут навсегда.
А я обещала.
Даже если я — не искра…
я — Фэйла.
И Фэйла не бросает тех, кто в неё поверил».
Встаю. Не красиво. Не героически. С грязью на коленях, с паникой в груди, с тараканом в душе, который щёлкает: «Вставай, дура!»
И в этот самый момент — издалека, сквозь слои Лабиринта, сквозь тишину, сквозь саму пустоту — долетает:
— Фэй…
Отголосок. Шёпот бьющийся в стену реальности, чтобы дотянуться до меня.
— …ла…
Больше — ничего. Но этого хватает.
Улыбаюсь — не губами, а решимостью. В воздухе вибрирует нечто неуловимое —сам Лабиринт затаил дыхание, ожидая моего следующего шага.
— Иду, — шепчу я, и эхо моего голоса рассыпается по коридору, как горсть звёздной пыли.
И иду вперёд — не потому что верю, что спасу всех, а потому что не имею права не попробовать. Каждый шаг отдаётся в груди глухим стуком сердца, а тени вокруг отступают, не решаясь преградить путь.
За аркой — Центр Лабиринта. И живое зеркало Вейланов, где скрыта истина. Его поверхность мерцает, переливаясь всеми оттенками сумеречного неба, а в глубине проступают смутные очертания — то ли воспоминаний, то ли грядущих событий. Воздух здесь гуще, насыщеннее, пропитан невысказанными словами и невыплаканными слезами.
***
Я переступаю порог — и замираю.
Перед мной огромное помещение, залитое призрачным светом. В центре, на высоте человеческого роста, парит живое зеркало Вейланов. Оно дышит, медленно пульсируя, как сердце древнего существа. Его поверхность переливается, то становясь прозрачной, то наполняясь вихрями цвета и тени.
Делаю шаг вперёд. Пол под ногами тёплый, вибрирующий — мерещилось что я иду по живой мембране.
— Корв… — шепчу я, мысленно протягивая к нему нить.
Но не дотягиваюсь. Слишком далеко. Слишком глубоко. Между нами — не расстояние, а лабиринт иллюзий, сотканный из сомнений, страхов и чужих голосов.
Сжимаю кулаки.
— Ладно. Я смогу. Сама.
Подхожу ближе. Зеркало теперь прямо передо мной —дышащая гладь. Оно манит и пугает одновременно. Протягиваю руку. Пальцы касаются поверхности — и я ожидаю холода, но…
Оно тёплое. Пульсирующее. Как настоящее сердце.
Осторожно обхватываю края зеркала — и оно послушно ложится в мои ладони, похоже что всегда ждало этого прикосновения.
Вспышка.
Яркая, ослепительная, разрывающая тьму. На мгновение мир исчезает — остаётся только свет, пронизывающий меня насквозь.
И тогда я вижу: лица тех, кто верил в меня. Дариэн, улыбающийся сквозь тревогу. Лира, сжимающая кристалл надежды. Робот-медик, мигающий кодом поддержки. Риэль улыбающийся с хрустальным звоном чешуек, Док погруженный в анализ данных и Корв…Они — не иллюзии. Они моя правда
Я вижу. Я знаю, что делать.
Я — та, кто выберет «они», а не «я». Даже если есть «ты». Надеюсь ты меня простишь….
Зеркало уютно лежит у меня на ладони. Лабиринт исчезает. Растворяется, как утренний туман под солнцем. Стены, коридоры, иллюзии — всё превращается в дым, в пыль, в ничто.
