«Фига се… — замерла я. — У этого чувака есть невеста?!»
«У того самого, кто рявкает про „никчемный мозг“ и хочет засунуть в него руку? У него — невеста?!»
«Офигеть… Хотелось бы посмотреть на неё. Наверное, она из стали. Или умеет гасить его гнев одним взглядом. Или прячет его кружку, когда он злится».
В голове вроде щёлкнул переключатель — и весь образ Корва вдруг перестроился. Гнев, ярость, резкие слова — всё это не просто характер. Это боль.
— И вообще, — добавил Корв с раздражением, — она меня бесит. Этот туполобый взгляд!
«Эй! — возмутилась я мысленно. — У меня не туполобый взгляд! Это паника! И гравитация! И отсутствие рядом Гагарина!»
Корв резко выдохнул, сжал кулаки — и на миг мне показалось, что он сейчас врежет по стене. Но вместо этого он просто опустил голову, как тяжесть воспоминаний пригнула его плечи.
— Вейра… — прошептал он почти неслышно. — Она бы не одобрила.
Капитан кивнул, ждал этого признания.
— Вот именно. Она бы сказала: «Корв, ты слишком горячишься». И была бы права.
Корв стиснул зубы, но не возразил. Его пальцы дрогнули, казалось он мысленно перебирал воспоминания: её смех, её руку в своей, её спокойный, уверенный взгляд, который всегда гасил его вспышки гнева.
— Я не могу просто сидеть и ждать, — наконец выдавил он. — Эти швархи… они моя команда… они пали. А Вейра…
Его голос дрогнул.
— Мы найдём ответы, — твёрдо уверил капитан. — Но не ценой ещё одной жизни. Дай Лире время, у неё есть идея.
— Идея? Почему я не в курсе?!
— Потому что ты всё воспринимаешь в штыки. А у нас исследовательское судно. Мы исследуем, а не пытаем представителей отсталых рас.
Лифт поднялся.
Парочка вышла.
Я — вместе с ними.
---
На мостике было много народу.
Гуманоиды, знакомые по дипломатическим сводкам.
Но и парочка совсем невиданных созданий:
— одно похоже на ходячий кристалл,
— другое — на облако с глазами.
И тут я заметила: некоторые словно ощущали моё присутствие: оборачивались, принюхивались, хмурились.
«Так. Пора убираться, пока меня не запихнули в какую-нибудь банку с надписью „призрачный образец №7“».
Нужно безопасное место.
И только я подумала — как меня потянуло, как магнитом.
Сквозь стены. Сквозь этажи. В самый низ. В хвост корабля. К его сердцу.
Остановилась перед большой дверью.
От неё веяло силой.
И я чувствовала: мне нужно туда.
С трудом — словно сквозь желе — протолкнула свою нематериальную тушку.
(До этого всё проходила легко. А тут — сопротивление. «Ты уверена? Вдруг опять душевая?»)
И оказалась я в большом светлом помещении, где не было ни звука.
«Ого, — подумала я — Это не душевая. Это… что-то другое».
Глава четвертая. Старец знает все.
Все звуки здесь гасли — кажется что устали от вечного космоса и решили отдохнуть.
Даже моя внутренняя истерика замолчала на секунду.
По центру парил старец.
Его длинные волосы и борода как ленты живого света, обвивались вокруг него: над, под, за, сквозь.
Он сидел — точнее, парил в позе лотоса, с закрытыми глазами.
Я кашлянула.
(Да, я знаю: призраки не кашляют. Но у меня от волнения першит в горле. Даже если горла нет.)
Он открыл глаза.
И помещение залило серебряным светом.
Его глаза светились — не как у швархов. Это был чистый свет.
Не злой. Не добрый.
Всезнающий.
— Здравствуй, Фэйла, — прошелестел он.
Я замерла.
— Святая чёрная дыра… Вы знаете моё имя?
— А вы вообще кто? — выпалила я с паникой. — Тоже будете меня допрашивать? Запрёте в банку? Вытащите мозг? Вы за хороших или за плохих? Или просто за „ваших“? Потому что, если честно, я уже не понимаю, кто „свои“ если они вообще есть!
Он не рассердился. Не усмехнулся. Просто посмотрел.
— Я не судья, — сказал он тихо. — И не тюремщик.
— Но если ты хочешь понять, почему я знаю твоё имя…то я поведаю тебе свою историю. А уж решать тебе — враг я или друг.
Он замолчал на миг, давая мне шанс передумать.
Потом заговорил — тихо, витиевато, как существо, что видело гибель звёзд, но всё ещё помнит вкус первого сна.
— Я — Элион.
Моему народу нет имени в вашем языке — мы называли себя Теми, Кто Светится Изнутри.
Мы родились в ту эпоху, когда галактики ещё не научились друг друга бояться.
В нас течёт огонь первых звёзд — не метафора, а сама суть.
И потому двое из нас не могут стоять рядом. Не из ненависти. А потому что пространство между ними рвётся, как ткань, не выдержавшая веса двух солнц.
Мы жили в одиночестве. Один — на звезду. Один — на тишину.
Я насчитал две тысячи кругов своей звезды… и понял: одиночество — тоже смерть. Только медленная.
Он взглянул на меня.
Швархи пришли ко мне не с оружием, а с вопросом: «Хочешь видеть миры, которые мы видим?»
Я согласился.
Теперь я — сердце их корабля. Мой свет греет их двигатели. Мои сны — их навигация.
Я не касаюсь смертных тел.
Но я вхожу в сны. В мысли. В воспоминания.
И в этом — моё спасение.
Потому что знать — значит быть частью.
А быть частью — значит не исчезать.
«Интересно… — подумала я. — А о чём вообще думает Корв, когда никто не смотрит?»
«А вдруг он по ночам тайком учится вязать? И в его каюте — гора шарфов для Вейры, но он не решается их отправить… потому что боится, что они окажутся слишком большими для её шеи?»
«Святая чёрная дыра… если это правда, я больше никогда не назову его грубияном.»
— А теперь — твоя история, Фэйла.
Ты — единственная искра, что не погасла в Облаке Без Снов.
Оно родилось из разрыва между мирами — как рана в ткани реальности.
Кто в него входит — не умирает. Просто перестаёт быть нужным времени.
Их тела дышат. Сердца бьются. Но души… души засыпают .
Наш корабль «Белая Тень» пришел на сигнал — слабый, как последний вздох умирающей звезды.
Десант пошёл за ним.
Все пали. Даже Вейра — невеста того, кого зовут Корв.
Мы вытащили тебя дистанционно.
Исследовали. Сканировали. Опрашивали молчанием.
Ты почти человек. Раса, о которой здесь слышали лишь в сказках для детей: «Были такие — слабые, но упрямые. Летали на жестяных коробках и верили, что звёзды — для всех».
Но твой разум… он заперт. И от нас. И от самого облака.
Ты несёшь то, что облако боится и не трогает.
Тишина повисла — мягкая, но тяжёлая.
Когда тишина стала невыносимой, я решилась спросить…
— Значит… я все же умерла? Раз я ПОЧТИ человек.
— Скорее нет, чем да, — ответил он. Голос его не звучал в ушах. Он звучал прямо в сознании.
