«Интересно, что это значит? И что значит почти?» — подумала я.
— То есть вы сидите в закрытой банке и ходите по снам? Взамен отдаёте свою силу? Как-то не равнозначно. Хотя… если честно, я бы тоже согласилась на такую сделку, если бы мне обещали новые миры….Я бы пошла далеко, очень далеко…. А Гагарин? — спросила я, резко переключившись. — Мой таракан? Где он?
— Если его потеряли, а еще хуже… съели… я… я… я устрою второй межпространственный взрыв!
Элион улыбнулся. Впервые по-настоящему.
— Мои предки пересекались с представителями его рода в далёком прошлом.
Они выживали тысячелетиями. Выживут и теперь.
И я не удивлюсь, если ты ещё с ним встретишься.
«Он не сказал „если он жив“», — подумала я. — «Он сказал „встретишься“. Значит… он где-то рядом?».
— Почему именно я? — спросила я. — Почему я не уснула?
Элион молчал долго.
Потом произнес:
— Потому что ты несла послание. И оно ещё не доставлено.
«Отлично, — подумала я. — Значит, я не умерла. Я — курьер. Почти человек. С тараканом в сумке. Только сумки нет. И таракана нет. Но послание — есть».
«Ну что ж. Космос, я снова в деле.»
Глава пятая. Вернулась. Трансцендентно.
— А сейчас, Фэйла, тебе лучше вернуться в камеру и стать осязаемой, — произнесЭлион.
— Нет, я не могу стать осязаемой. Я пробовала. Всё, что я умею — это парить и пугать себя в душевых.
— Нет ты можешь. И всегда могла. Мне вообще кажется, что все вокруг либо ошибаются на твой счет, либо недооценивают тебя. Ты не призрак. Ты — почти человек. Большего я пока не вижу… но вижу загадку. А я очень люблю загадки.
Он улыбнулся.
— Ступай. Весь корабль уже на ушах — потеряли тебя. Если захочешь — приходи в любое время. Я буду рад пообщаться снова. Только приходи в бестелесной форме. В живом теле ты не пройдёшь сюда.
Я просочилась за дверь.
Поднялась выше — на этаж с тюремными камерами.
«Действительно потеряли. Забавно».
В коридоре — хаос.
Члены экипажа мечутся. Кричат. Сканеры мигают красным.
Один шварх ругается на трёх языках одновременно.
Другой пытается засунуть робота-уборщика в вентиляцию — «Может, она там?».
А Корв…
Корв стоит посреди всего этого, как вулкан перед извержением: хвост дёргается, рога светятся тусклым янтарём, глаза — два прожектора гнева.
«Оооо, — хихикнула я из-за угла. — Он просто в бешенстве. Прямо как Гагарин, когда я прячу его термоконтейнер».
Но ладно. Надо возвращаться.
Зашла в свою камеру, села на пол.
«Ну, воспрянь, Фэйла. Стань плотной. Как местный гриб — твёрдая и непонятная».
Закрыла глаза.
Вдох. Выдох.
Представила: пол под пятой точкой, стена за спиной, голод в животе (особенно голод — он всегда делает тебя очень реальной).
И вдруг — почувствовала.
Холодный пол. Шершавую ткань комбинезона.
Я — здесь.
Я — телесная.
Я — голодная.
Сидела в тишине и темноте. Ждала.
Потом надоело ждать.
И в животе загремело, вероятно в кишечнике запустили учебную тревогу „Внимание! Голод! Повторяю: голод!“
Выглянула в дверь.
Она — открыта.
«Ну конечно. Потеряли меня — и забыли закрыть? Отличная охрана».
Выкрикнула:
— Эй! Есть хочется!
Корв влетел в камеру как огненный шар, мгновенно заполнив всё пространство.
Схватил меня за плечи и начал бешено трясти, пытаясь вытрясти из меня не только ответы, но и завтрак.
— Ты где была, отродье бездны?!
Я тебя по атомам искал!
Ни один сканер тебя не засёк — ни тепловой, ни квантовый, ни гравитационный след пустоты; а он видит даже то, чего нет!
Что ты опять сделала?! Опять фокусы, как с облаком?!
Кстати, о нём — оно, знаешь ли, ускорилось!
Готова взять на свой счёт миллиарды жизней?!
Я уставилась на него.
Потом вскинула руку и ткнула пальцем в его раздутую от самодовольства грудь.
— Ты мне не даёшь шанса!
Только угрожаешь, орёшь, мучаешь то светом, то тьмою, держишь взаперти!
Вместо того чтобы работать вместе!
Это ТЫ тратишь время, а не я!
Он замер.
Потом смешно надулся, как разъярённый квазар с рогами.
— Я всё равно тебе не верю, — пробубнил он.
— Ну и не верь, — ответила я. — Но жрать хочу. Так что, если столовка еще открыта— веди. Только если там не будет инопланетного бульона. Я уже вижу, как он шевелится. Брррр…
Он фыркнул.
— Бульон — овощной.
— И не шевелится?
— …Вроде.
— Вроде — это не ответ, — проворчала я. — Ладно. Веди. Но если вдруг опять окажусь в мужской душевой — я обязательно расскажу Вейре, что ты коллекционируешь шарфы.
Рогатый громила поперхнулся.
— Что?! Откуда ты…
— Это не важно, — быстро парировала я, проходя мимо. — Веди к еде. И да… спасибо, что искал. Даже если искал, чтобы засунуть руку в мой мозг.
Он молча пошёл передо мной.
Но хвост его перестал дёргаться.
И рога — перестали светиться.
«Может, — подумала я, — он всё-таки не такой уж монстр. Просто очень плохой в общении.
И все-таки как же хочется потрогать хвост».
Столовая встретила тишиной. Лишь в углу инженер методично жевал что-то зелёное, шипящее и подозрительно живое, не отрываясь от планшета.
Передо мной поставили поднос.
Аромат бульона — настоящий, не синтезированный — ударил в нос. Золотистая жидкость с кусочками овощей, румяный хлеб с хрустящей корочкой и фиолетовая паста, тёплая и маслянистая, созданная не для выживания, а для наслаждения.
«Ммм… Вкуснятина?» — мысленно протянула я.
Я села.
Шварх встал напротив, скрестив руки, вероятно боялся, что я исчезну вместе со стулом.
Я взяла ложку.
Он пыхнул.
— Что? — спросила я, делая глоток. — Боишься, что я отравлюсь и не смогу спасти миллиарды жизней?
Он молчал. Только хвост слегка подрагивал .
— Или, — продолжила я, намазывая хлеб чем-то фиолетовым, — ты думаешь, что если будешь смотреть достаточно грозно, я сама признаюсь, что управляю облаком с пульта в своём термоконтейнере?
Он фыркнул.
— Ты всё ещё бредишь.
— А ты всё ещё дуешься, как техник, которому сказали: «Нет, ты не можешь перепрограммировать чёрную дыру», — парировала я. — Только у тебя вместо гаечного ключа — взгляд, от которого плавятся сканеры, а вместо чёрной дыры — я.
