Очень странные миры - Филенко Евгений Иванович

– А кем вы хотите быть, Консул? – вопросил из густой травы Белоцветов. – Владычицей морского?

– Ксенологом. Простым, незамысловатым, веселым и подвижным. Сегодня здесь, а завтра там.

– Золотая рыбка на посылках, – заключил Белоцветов.

– Любой каприз фрахтователя, – сардонически отреагировал Мадон, тоже откуда-то из травянистых зарослей. – Носимся по Кельтской Ветке как очумелые. Совершаем беспорядочные эволюции.

– Только не надо этих намеков! – воскликнул невидимый Феликс Грин. Впрочем, он тотчас же обозначил свое присутствие воздетой над травяным покровом рукой, в которой зажата была пивная банка. – Никто меня не предупреждал ни о каких плазмоидах. Даже если то были вовсе не плазмоиды. Я учитывал в своих расчетах Галактику в ее традиционном, спокойном состоянии, когда никто никого не пытается догнать и уничтожить. Амрита – это последнее место в обитаемой вселенной, которое я стал бы включать в маршрутную карту. Во-первых, потому что здесь нечего делать таким отважным парням, как мы. Здесь самое место спокойным и тихим травоядным, чтобы они могли жевать свою жвачку повсюду, где ступит их копыто. Мы же устремлены к приключениям и подвигам, и всякие там плазмоиды, что плазмоидами на деле не являются, не в силах нас удержать. Да что плазмоиды!.. Все мы прекрасно знаем о затерянном в космических глубинах мирке под названием Тартар. Однако не всем выпало удовольствие там побывать. Почему я говорю «удовольствие»? Потому что при одном уже названии во всякую неискушенную голову лезут разные опасливые мысли. Уж очень нехорошие ассоциации мифологического свойства пробуждает это имя. Что поделать, издержки фундаментального образования! А между тем судьба забросила меня на Тартар потому, что первому навигатору… было это в благословенную пору моей юности, когда составлять программу полета мне еще не доверяли…

– Правильно делали, – не преминул ввернуть Мадон.

– Потому что первому навигатору, – возвысил голос Феликс Грин, – пришла фантазия устроить пит-стоп именно на Тартаре. Скажем прямо, разумное зерно в таком решении усматривалось, потому что на Ветке Безумного Шляпника выбор миров, пригодных для промежуточного финиша, еще меньше, чем на Кельтской. Но по правде говоря, это была роковая ошибка, и все, кто был в ту пору на борту, очень скоро это поняли.

– Вас обвинили во множестве тяжких прегрешений и повлекли в кипящее пекло? – кротко осведомился Белоцветов.

– Почти, – сказал Феликс Грин. – Сподобились же мы угодить на Тартар в сезон дождей, да еще в самый разгар! Ливень стоял сплошной стеной, из-под жилого купола нос нельзя было высунуть, и по громадным пустым залам, пережидая непогоду, бродили неприкаянные девушки-ксенологи. Их было много, слишком много, они были на Тартаре достаточно давно, чтобы надоесть друг дружке, и потому изнывали от скуки и жаждали новых впечатлений. А еще они были умны, ироничны и невероятно хороши собой. Впрочем, возможно, мы всего лишь истосковались в дальнем рейсе по женскому обществу…

«Уж я-то помню!» – подумал Кратов, мысленно усмехаясь. Он лежал на спине, жуя травинку, и обстоятельно, без излишней спешки вызывал в памяти чрезвычайно приятные картинки.

– В соответствии с программой полета, остановка на Тартаре не должна была длиться более шести часов, – продолжал Грин. – Черта с два! Мы переглянулись, поставили корабль на профилактику и проторчали там двое суток. Конечно, этого времени было слишком мало для молодых пылких звездоходов и горячих, как ядро Тартара, девчонок, так что профилактика грозила затянуться. Но к утру третьего дня ливень утих. Даже проглянуло местное солнышко, и впервые я не испытал никакой радости по этому прекрасному поводу. Что ж… мы сделали вид, будто долг взывает к продолжению странствий, и не стали разыгрывать сцены трогательного расставания в стиле театра кабуки. Но сердца наши были разбиты…

– Это было во-первых, – выдержав паузу, проговорил Кратов. – А что во-вторых?

– Уже не помню, – честно признал Феликс Грин. – Но думаю, что нечего нам тут разлеживаться. В Галактике полно неприятностей, которые нам еще предстоит пережить!

Он предпринял было энергичную попытку выпрямиться во весь рост, но передумал и вновь растянулся в траве.

– Успокойтесь, Феликс, – лениво промолвил Элмер Э. Татор. – Вы слышали? Генеральный фрахтователь принял решение задержаться.

– Мы здесь все умрем, – проворчал Мадон.

– М-м-м? – удивился незримый Брандт.

– От скуки, – пояснил Мадон.

– Это верно, – согласился Феликс Грин. – На планете, где нет девушек с ксенологической подготовкой, не повеселишься.

– Не верю, что с мужчинами-ксенологами можно захандрить, – услыхал Кратов позади себя знакомый голос.

«А ведь не напрасно Джейсон Тру предупреждал меня…» – подумал он, приподнявшись на локте.

Лев Ветковский и Марк Урбанович, на сей раз без мешковатых комбинезонов, а в свободных тропических одеждах в виде намотанных на чресла кусков пестрой ткани, небритые и загорелые во всех местах, доступных солнечным лучам. Невесть откуда взявшиеся. Неразлучная парочка.

«Эти двое будут много и энергично путаться у вас под ногами».

Задавать вопрос, каким образом они успели здесь оказаться, бросив на произвол судьбы сокровища Авалонской Башни, а главное – зачем, Кратов не стал. Отчего-то он не рассчитывал на искренний ответ.

– Привет, Лев, – невозмутимо промолвил Татор. – Привет, Марк. Чем порадуете?

– Мы с самого утра бьемся над одной трудноразрешимой загадкой, – с готовностью сообщил Ветковский.

– Какой же? – спросил Мадон тусклым голосом.

– Что делает мир под названием Амрита на Кельтской Ветке, – сказал Урбанович, – когда ей самое место на Индийской.

– Почему бы и нет? – пожал плечами Татор.

– А в чем, собственно, загадка? – спросил Феликс Грин.

– Ну как же, – укоризненно промолвил Ветковский. – Посудите сами, Феликс!

И он продекламировал густым страстным голосом, возведя очи к ярко-синему, в радужных разводах тончайшей облачности, небу:

– Недурно, – одобрил Грин. – Амрита, третья планета в системе желтого гиганта Меру. Масса – одна и две десятых земной, два космопорта… хм… всего на два на целую планету!.. Население восемьсот пятьдесят тысяч человек, иными словами – плотность населения один абориген на двести пятьдесят квадратных километров, локтями, значит, не пихаются… Но где подвох?

– Феликс-Феликс, – подал голос из травы Белоцветов. – Это, чтоб ты знал, из индийской мифологии.

– Тоже мне загадка! – удивился Грин. – На той же Индийской Ветке по соседству с теми же вполне аутентичными Дандой, Шастрой и Маргой можно встретить миры с такими названиями, как Строгий Заяц или, к примеру, Одеколонверт, что вполне ожидаемо переводится как Зеленый Одеколон. А если что и впрямь вызывает удивление, так это полное отсутствие в этих мирах зайцев с ригористическими наклонностями…

«Ого! – подумал Кратов. – Судя по лексике, малыш Феликс не так уж и прост!»

– …и водоемов, полных зеленой пахучей дряни. То есть водоемы имеются, и дрянь вполне себе зеленая, вот только несет от нее не густопсовым парфюмом, а какой-то органической тухлятиной.

– Тогда здесь вам определенно понравится, – уверенно сказал Урбанович. – Много зелени, но никакой дряни. Все, что способно пахнуть, пахнет живой чистой растительностью или в крайнем случае благоухает.

– Вы бывали прежде на Амрите, Феликс? – спросил Ветковский.

– Нет, – ответил Феликс Грин. – Зачем это мне? Я уроженец Титанума, воспитан в суровых условиях, курорты не по мне.

– Не такой уж это курорт, – возразил Урбанович. – Хотя как посмотреть. Звездоходы, кто-нибудь из вас бывал на Амрите?