Очень странные миры - Филенко Евгений Иванович

Что сам Виктор Сафаров, фигурировавший в факте за номером вторым, был Звездным Разведчиком и даже открыл одну планету, которая сразу попала в Каталог перспективных исследований Брэндивайна-Грумбриджа. Кратов, скрепя сердце, адресовался к Брэнди-Груму и без труда нашел описание планеты «Сафаров-139». Планета была как планета, вряд ли кто примется ее исследовать в ближайшие несколько веков.

Кажется, все стало на свои места: мать летела к сыну, не пожелавшему по каким-то своим мотивам возвращаться на Землю. Что же до садоводства, то на Амрите, при всех ее природных богатствах, тоже было над чем поработать.

С некоторым недоумением, к которому примешивалось приятное чувство исполненного обязательства, Кратов стал сворачивать ссылки и прикидывать, в каких выражениях он сообщит команде «Тавискарона», что незапланированный отпуск закончился не начавшись.

Но его внимание внезапно, как магнитом, было притянуто к еще не пропавшей с видеала биографической справке о Сафарове из регистра Корпуса Астронавтов.

Кратов застыл, не донеся указательный палец до последней, завершающей точки. Не поверив своим глазам, вызвал несколько независимых источников…

В справке и во всех сторонних источниках стояла дата смерти и предания огню по индуистскому обычаю останков Виктора Каюмовича Сафарова – 26 мая 143 года.

Это был факт третий, о котором не упомянул Джейсон Тру, а сам Кратов, засидевшись на Земле, слишком долго занимался проблемами иного порядка. Поэтому он не знал того, что наверняка по меньшей мере неделю держалось в сводках горячих новостей, а значит, было на слуху у всего человечества.

Не так уж часто, как порой представляется, в Звездной Разведке гибнут люди, чтобы забылась фамилия последнего из них. Виктор же Сафаров погиб в результате пустяковой оплошности, непростительной для опытного звездохода. Его завалило камнепадом в подземной галерее безымянной горной страны на планете Амига.

«А это где?» – сердито подумал Кратов.

Спасательная операция не должна подразумевать действий по спасению самих спасателей… Сафаров в одиночку, без роботизированной поддержки и в скафандре без экзоскелета сунулся в один из боковых туннелей. Потерявшихся биологов он там не нашел, о чем успел сообщить за секунду до того, как своды туннеля смяли его, словно бумажную куклу.

Друзья доставили то, что осталось от Виктора, на Землю, где его проводили в последний путь с почетом и скорбью, как героя космоса. И произошло это почти год назад, когда Кратов всю свою энергию, силы и знания отдавал решению личных проблем семейного свойства.

Человек гибнет в Звездной Разведке. Прах его захоронен на родной планете. Спустя некоторое время он – либо его однофамилец – объявляется в тихом уголке Галактики, лежащем вдалеке от оживленных трасс и всего того, что входит в понятие цивилизации. Туда вылетает мать погибшего – увидеть, не сын ли это. Но сын-то остался на Земле… Да и как Ирина Павловна узнала бы о том, что где-то за сотни световых лет, на Амрите, неизвестно откуда возник неизвестно кто, носящий имя ее сына? Только если бы получила вызов, приглашение прилететь… От кого?!

Ситуация была необычна, и о ней каким-то трансцендентным образом пронюхал завзятый и беспринципный борзописец Джейсон Тру. Или кто-то узнал о казусе Сафаровых до него и счел целесообразным включить в расследование человека с неоднозначной репутацией – на тот случай, если сенсационная новость окажется фальшивкой. Или же, наоборот, не окажется, но именно в силу того, что она стала достоянием гласности, ее потребовалось бы эффективно дискредитировать.

А уж сам Джейсон Тру не поленился разорвать оковы земного тяготения и с риском для здоровья ухватить за рукав отбывающего в межзвездное странствие опытного, хотя и ощутимо отошедшего от дел специалиста по галактическим проблемам. Кто, как не Константин Кратов, он же Галактический Консул, мог бы предусмотреть возможные последствия любого допустимого исхода «дела Сафаровых»? А в подобных вопросах предусмотреть последствия иногда важнее, чем найти само решение.

И если вся предыдущая цепь странных событий, от Авалонской Башни до бомбардировки «Тетры», не имела конечной целью привести Кратова на Амриту, то он уж и не знал, что думать.

4

В тени раскидистого дерева, более напоминавшего собой невероятных размеров одуванчик, сидел дочерна загорелый человек. По его бритой макушке ползало насекомое. Глаза человека были закрыты, губы беззвучно шевелились.

Человек был обнажен по пояс и, судя по всему, не испытывал никаких неудобств.

– Я тоже хочу вот так, – объявил Ветковский. – Чтобы нагишом и под деревом.

Кратов покашлял в кулак, надеясь привлечь внимание незнакомца.

– Вы не подскажете, как найти стоянку гравитров? – осторожно спросил он.

Насекомое натужно загудело и повисло в сыром, насыщенном испарениями воздухе, трепеща ломкими перламутровыми крыльями.

– Бесполезно, – саркастически усмехнулся Ветковский. – Бытует выражение: не в себе человек. Перед нами яркий образчик человека в себе. Он в себе, изволите видеть, по самые уши. Самадхи чистой воды…

– Самадхи? – озабоченно переспросил Феликс Грин. – Как это?

– Экстатический транс при самосозерцании, – пояснил Ветковский.

– Очень мило, – заскучал Грин. – Самадхи! Здесь все будут такие… м-м… самодостаточные?

– Не хотелось бы, – мрачно откликнулся Кратов.

– Скажите, коллега Консул, – оживился Ветковский, – как рекомендует Кодекс о контактах поступать в случаях, когда одна из контактирующих сторон погружена в экстатический транс?

Тот промолчал.

– Может, растрясти его? – с сомнением предложил Урбанович.

– Вряд ли поможет, – промолвил Грин. – По нему ходила эта летающая штучка. Он и ухом не повел. Если бы по мне что-то ходило, я бы и мертвый испугался.

– Давайте оставим его в покое, – сказал Ветковский. – Авось достигнет высшей гармонии. Поищем нормальных людей. Есть же здесь нормальные люди? Например, персонал космопорта. Кто-то же дал нам координаты посадочной площадки!

– Автомат, – ответил Феликс Грин. – Участие живых существ здесь не требуется. Мы точно так же, как и вы, садились в автоматическом режиме. Этот мыслитель, – он кивнул в сторону человека под деревом, – вообще первый встреченный нами живой абориген. Хотя живым он выглядит с громадной натяжкой.

Раздвигая ладонями высокую, с иззубренными краями, траву, повитую плотной зеленой паутиной – вполне возможно, никакой паутиной это не являлось, – они двинулись вперед. В просвете между стволами деревьев мелькнул серый бок какого-то огромного животного. Кратов машинально хлопнул себя по бедру – фогратора там не было, да и быть, в общем, не могло: Амрита считалась стопроцентно окультуренным миром. В ослепительном зените перекликались невидимые птицы. Было очень тихо, если не считать недовольного ворчания отставшего от процессии Феликса Грина, который клял почем зря местные порядки, свою судьбу и выбоины под ногами.

– Ну, где ваш хваленый населенный пункт Праджагара? – раздраженно осведомился Урбанович и тут же уткнулся носом в спину шедшего перед ним Ветковского.

– Может быть, это он и есть, – произнес тот, указывая на открывшуюся путникам поляну. – Хотя воздержусь ручаться…

Посреди поляны стояла тростниковая хижина, как водится, на сваях. Из темного отверстия, символизировавшего собой вход, выпорхнула птаха и, ошалев от солнечного света, упорхнула в чащу.

Урбанович внезапно закипел:

– Знаете что, Консул? Вместо того чтобы мотаться по Галактике со своими секретными миссиями, следовало бы засучить рукава и навести порядок в собственных колониях. Это черт знает что такое, а не планета!

– Угомонитесь, Марк, – мягко сказал Ветковский. – Коллега Консул лучше нас информирован о том, что необходимо воспринимать как порядок, а что – нет. Чем вам не по нраву этот мирок? Прелестный уголок дикой природы. Птички разнообразные, травка, самадхи с молодым человеком внутри… Вы же ксенолог, вам надлежит быть выдержану и терпиму.