Тьма. Том 8 (СИ) - Сухов Лео

В ответ Базилеус помолчал, разминая замёрзшие пальцы. Но если бы кто-то заглянул ему в лицо, то прочёл бы по губам много новых греческих слов, которые обычно не преподают в пандидактионах других стран, потому что слова эти нельзя печатать в книгах.

— И чем же этот русский дворянин так насолил автократоросу? Лично ему? Кроме того, что вернул украденное, что, в общем-то, было его правом? — наконец, взяв себя в руки, спросил Базилеус.

— Он «неудержимый», друг мой… — пояснил Ливелий, и в его голосе впервые прозвучали нотки подлинного уважения, смешанного с досадой. — Такие, как он, появляются очень редко. Они ломают установленный порядок. Они рушат гениальные планы вроде нашего. И всё это лишь потому, что наши дела мимолётом их коснулись. Сама их жизнь — вызов для таких, как автократорос Гомер. Они — кровь от крови случайности, плоть от плоти удачи… И гроза, которую нельзя игнорировать, иначе молния подпалит тебе задницу.

Он ещё немного помолчал и добавил:

— И они должны быть стёрты с лица этого благословенного мира. Во имя порядка и процветания!

— Сам-то в это веришь? — со скепсисом спросил Базилеус.

— Нет… — честно ответил Ливелий. — Но очень хочу обратно в Империю. Ты даже представить не можешь, как я успел возненавидеть снег!.. И Русское царство вместе с ним!..

Базилеус тяжело вздохнул, глядя на свои туфли. Они были не менее размокшие и «убитые», чем у старшего коллеги.

— С такой-то поддержкой с Родины, нам впору не убийством Седова-Покровского заниматься, а думать, как бы к нему на службу попасть… — наконец, изрёк он.

Он произнёс это с горькой иронией. Но, встретившись взглядом с Ливелием, смутился и потупился, стараясь сгладить резкость своих слов:

— Я… Я просто к тому, что ситуация выглядит абсурдной… И очень плохой для нас…

Ливелий внимательно посмотрел на младшего товарища. В его глазах мелькнула искорка не то что бы интереса, а холодного, стратегического расчёта.

— Знаешь, это… Это неплохой план! — произнёс он, задумчиво обхватив подбородок рукой. — План «Бета». Сначала втереться в доверие, изучить изнутри, найти слабое место… Элегантно! Жаль, он знает нас в лицо. И, полагаю, хорошо запомнил. Так что нет, Базилеус… К сожалению, не получится.

С этими словами Ливелий тряхнул головой, будто выбрасывая из неё ненужные мысли. А затем, выпрямив спину, энергично встал с камня и снова тронулся в путь, лишь на секунду обернувшись назад. Его грязные мокрые туфли уверенно ступали по раскисшей дороге, а фигура излучала неиссякаемую твёрдость духа.

А вот Базилеус, подобной твёрдостью не отличавшийся, ещё чуть-чуть посидел на камне. После чего с тяжёлым вздохом встал и, побредя следом, едва слышно пробурчал себе под нос:

— Вообще-то это не план был… А предложение…

Ливелий, ушедший на добрый десяток шагов вперёд, остановился и обернулся. Его обострённый слух всё-таки уловил шёпот, который должен был унести ветер:

— Что ты сказал, друг мой?

Базилеус вздрогнул и сделал вид, что отряхивает пальто:

— Ничего, Ливелий. Показалось тебе. Просто ветер тут свистит…

Он не видел, как уголок губ его спутника дрогнул в лёгкой улыбке. Задумавшись лишь на секунду, Ливелий снова повернулся к дороге, уходящей в бескрайнюю безжалостную степь.

Они шли ещё около часа. В ногах медленно накапливалась усталость. Зато стало немного теплее. Жаль, ветер не утихал, лишь сменил направление. Теперь он дул с востока, принося запах мокрой земли.

Внезапно Ливелий остановился. Странно, но там, где он встал, не было ни столба, ни руин, ни одинокого дерева. Лишь безымянный перекрёсток двух таких же разбитых и почти невидных дорог.

— Мы на месте, — констатировал он, и его голос звучал глухо в завываниях ветра.

Базилеус огляделся, пытаясь найти какой-нибудь ориентир. Его взгляд скользнул по безжизненному горизонту, по грязи под ногами, по редким чахлым кустам…

— И где наш связной? — спросил он, сдерживая раздражение. — Когда он нас отсюда заберёт?

От усталости это прозвучало резче, чем хотелось бы.

— Сегодня, — всё так же спокойно ответил Ливелий, засовывая руки в карманы.

Базилеус посмотрел сначала направо, потом налево… Весь его вид выражал немой вопрос. До конца «сегодня» оставалось ещё несколько часов. И провести их среди голой степи, под пронизывающим ветром, было не лучшей перспективой.

Отвернувшись, он поплотнее запахнул пальто и начал, чтобы скоротать время, бесцельно бродить по краю дороги. В то время как Ливелий продолжал стоять с уверенным видом человека, ожидающего трамвай на городской улице.

Базилеус даже подумал, что наткнись на них сейчас русский военный разъезд, Ливелия бы точно расстреляли. На всякий случай. Слишком уж неуместным и чуждым он здесь выглядел.

Время тянулось мучительно медленно. Даже тучи начали мало-помалу рваться, пропуская косые лучи заходящего солнца. И вот, спустя, казалось, целую вечность, на востоке послышался рокот мотора.

Из-за пологого склона выполз тёмно-синий автомобиль. Может, и не новый, но ухоженный. И, как и сами Базилеус с Ливелием, не предназначенный для сельских дорог.

Колёса взбивали фонтаны жидкой грязи, а кузов заметно раскачивало на ухабах. Подпрыгивая, машина подкатила к скрытням и остановилась в двух метрах. Дверь со стороны водителя открылась, и из неё вышел мужчина.

Лет сорока, с аккуратными русыми волосами, зачёсанными набок. Его костюм был чистым, но не слишком богатым — скорее, как у дьяка или управляющего средней руки.

Окинув взглядом размокшие туфли и грязную, но элегантную одежду ромеев, он, видимо, окончательно убедился, что попал по адресу.

— На севере уже весна, — сказал мужчина.

— Раз на севере весна, то на юге осень! — невозмутимо ответил Ливелий.

Мужчина кивнул, и его напряжённые плечи слегка расслабились.

— Пётр Саворусов, — представился он, открывая заднюю дверь. — Прошу…

Не говоря ни слова, Ливелий и Базилеус забрались внутрь. А Саворусов сел за руль и, развернув автомобиль, повёз их обратно на восток, откуда только что прибыл.

Первые несколько минут ехали в тишине, лишь подпрыгивая на кочках. Наконец, Саворусов бросил взгляд в зеркало заднего вида.

— Как добрались? — спросил он, похоже, больше из вежливости.

Ливелий, глядя в окно на мелькающие унылые пейзажи, ответил с лёгкой усмешкой:

— Если бы не сопутствующие потери, просто отлично…

Саворусов промолчал, но по его затылку было видно, что он обдумывает услышанное. А минуту спустя он снова посмотрел в зеркало, и в его глазах мелькнуло понимание, смешанное с суеверным страхом:

— Простите моё любопытство… Это не вы, случаем, причастны к той авиакатастрофе над Хвалынью?

Ливелий медленно повернул голову и встретился с его взглядом в зеркале. Лицо ромея было абсолютно бесстрастным.

— Не ваше дело, — произнёс он мягко, но так, что в салоне вдруг похолодало.

Саворусов нервно кивнул и, сжав пальцами руль, уставился на дорогу. Больше вопросов он не задавал. А ещё спустя полчаса молчание нарушил Ливелий, решив, видимо, развлечь себя полезным для дела разговором:

— Итак, докладывайте. Что осталось от нашей сети в Ишимском княжестве?

Саворусов вздохнул так тяжело, будто этого вопроса он и боялся:

— Практически ничего. Рода, что работали на вас десятилетиями, почти вырезаны. Лихих людей, на которых мы опирались, опричники тоже проредили вдоль и поперёк. Наш тайный путь через старые форпосты наглухо перекрыт. А большинство тайных складов найдены и зачищены.

Он на мгновение замолчал, собираясь с мыслями. А потом добавил:

— Скорее всего, во всём этом виноваты контрабандисты и кто-то из дворянских родов, вздумавших якшаться с тёмным здесь, в Ишиме. Контрабандисты попытались убрать род Седовых-Покровских. А когда глав родов вызвали в кремль, тёмный решил убить князя Дашкова. Именно после этого власть ударила по всем задействованным родам.