Тьма. Том 8 (СИ) - Сухов Лео

Горячка боя спала. Адреналин тоже начал отпускать. Одни бойцы, более-менее рукастые в плане первой помощи, возились с ранеными. А все остальные с молчаливой сосредоточенностью занялись обустройством временного лагеря. Команды отдавали одновременно трое: Слава, Давид и Евгений, коренастый глава дружины Дутного.

Уцелевшие грузовики, рыча моторами, стаскивали побитую технику. Часть, которую надеялись восстановить — в центр. А то, что в полевых условиях не вышло запустить — в круг. Подставлять работающие грузовики под новые атаки никто не хотел.

Одновременно закипела и другая работа. Бойцы достали бензопилы с топорами. С визгом моторов и сухим треском они стали валить чахлые, но вполне годные для наших целей ели, росшие по сторонам от дороги.

Освободив деревца от ветвей, голые стволы резали на короткие брёвна и устанавливали под днищами грузовиков. Это позволяло сделать заграждение, через которое не пролезла бы и тварь размером с обычную собаку. А те ветви, что потолще и попрямее, затачивали на колья. После чего вбивали их в оттаявшую землю перед баррикадой, создавая примитивный, но эффективный палисад.

Работали сообща: сначала ещё возникали стычки и споры, а потом как-то договорились, и дело пошло на лад. Времени до заката хватало, так что к ночи доделать лагерь мы точно успевали. Но, естественно, все опасались, что зверьё нападёт раньше.

Отдельным, самым мрачным, пожалуй, вопросом стали тела погибших.

— Если оставим снаружи, утром их можно не найти. В здешних местах, Бархан говорит, и простых падальщиков хватает… — хмуро сказал Давид, глядя на выложенные в ряд и запакованные в пакеты фигуры.

— Знаю, так не принято… Но давайте их в лагерь всё-таки занесём… — предложил Михаил Дутный. — Сложим у дальних машин. А как доберёмся до обжитых мест, отправим обратно в Ишим. Там и мертвецкие хорошо оборудованы, и люди есть, кто их в порядок приведёт. Всё-таки родным надо бы тела вернуть…

На морозе трупы замерзали быстро. А запах смерти и крови сдувал холодный ветер. Так что, сложенные в отдельном месте, мёртвые вряд ли сильно потревожили бы бойцов. И всё же нет-нет, но то один, то другой дружинник мрачно поглядывали на печальный штабель.

Пока лагерь обрастал брустверами из земли, снега, льда, брёвен и металла, наш радист активно крутил ручки. Эфир шипел и потрескивал, выплёвывая короткие переговоры между отрядами. Сквозь помехи прорывались обрывки чужих переговоров, полные такого же хаоса и растерянности, что у нас:

«…Не можем двигаться! Потеряли ходовую…»

«…Тыловики будут? Или нам самим тащить?..»

«…Заправщик в секторе есть? Нужно топливо».

Подробности о нашей ситуации, а главное — о невозможности двигаться дальше в ближайшее время, передать удалось. Я вообще опасался, что придётся назад поворачивать и терять на этом время, но Михаил Дутный немного просветил:

— Оно каждый раз, Фёдор… То одно, то другое… Редко когда без сложностей в самом начале. Мы идём чистить Серые земли, а их обитатели отбиваются, как могут. В этом году, правда, как-то уж слишком умело… Если честно, мне так впервые не повезло…

Я помогал, где мог, отправив Авелину в наш грузовик. В висках стучала кровь, тело настойчиво требовало отдыха, но не судьба: работы было ещё много. Да и обдумывать варианты, что дальше делать, оказалось проще, когда руки заняты физическим трудом. Но в какой-то момент в кармане куртки призывно завибрировала трубка. А мрачные окрестности огласила жизнерадостная детская песенка.

Этот звонок у меня стоял на очень особенного человека. Того самого, который номер телефона дал и заставил записать, но сам ещё ни разу не звонил.

Хмыкнув, я приложил трубку к уху и отошёл в сторонку, где нас не могли услышать:

— Жалуйтесь, ваше высочество!

Возможно, это дурачество было не очень уместно в такой ситуации. Но иногда, чтобы с полной отдачей заниматься серьёзными делами, сначала надо поднять себе настроение.

Цесаревна моему необычному приветствию, несколько… Удивилась. Во всяком случае, ответила лишь через несколько секунд молчания:

— Ну это ж ты со ставкой связывался, тебе и жаловаться, Федь!

— Боюсь, новых жалоб у меня нет. Исключительно те же, что и у остальных! — ухмыльнулся я. — Саша, а у вас-то всё в порядке? И что там с Булатовыми?

— Я сейчас догнала их дружину. Есть потери, однако не очень серьёзные. Мои тяжёлые ратники вовремя помогли, — успокоила цесаревна. — Вы с Авелиной не пострадали?

— Нет, с нами всё в порядке. А вот у отряда, шедшего впереди, много бойцов погибло. Мы спешили им на помощь, но сами попали в засаду… — сделав паузу, я прямо уточнил: — Поддержки, как я понимаю, можно не ждать?

— Поддержка, Федь, нынче на вес золота! Слишком уж неожиданно всей кучей зверьё навалилось… — расстроенно призналась цесаревна. — Держитесь пока своим умом. А я попробую что-нибудь сделать… И умоляю вас, не геройствуйте больше! С героями, как правило, масса хлопот из-за посмертных наград. А я, знаешь ли, не люблю лишнюю бумажную волокиту.

— Ну как так-то? Совсем Рюриковичи в тиранию ударились. Помереть, и то уже подданным спокойно не дают… — не удержавшись, с улыбкой пожаловался я.

— Но-но-но! Ты смотри, Федь, не привыкай языком молоть! А то вдруг папеньке моему такое когда-нибудь скажешь, а он и осерчать может, если в плохом настроении! — оценив шутку, засмеялась цесаревна, а затем резко посерьёзнела: — Ещё раз прошу: не геройствуйте больше. На вылазках в Серые земли так не принято. Большинство едет сюда за звонким рублём, а не по велению совести.

— Понимаю, хоть и не одобряю. Но если бы мы не поспешили на выручку тому отряду, ничего бы не изменилось. Думаю, на нас бы всё равно выскочили с двух сторон. А двумя дружинами отбиваться как-то легче… — объяснил я свою позицию. — В любом случае, умирать я не собираюсь.

— Вот и славно. Хороший ты мальчик, Федь, правильный! Держитесь там! Жди, я тебе перезвоню! — с этими словами цесаревна бросила трубку.

А я опустил руку с телефоном. И окинул скептическим взглядом наш лагерь.

— Продержаться… Отличный совет!.. Жаль, её высочество стратег, а не тактик… — вздохнул я себе под нос.

На удивление, не прошло и получаса, как Саша действительно перезвонила. Я как раз склонился с Михаилом Дутным над двумя схемами движения, расстеленными на крыле одного из уцелевших грузовиков. Мы сверяли наши маршруты, намечая возможные пути отхода. Лицо Михаила было серым от усталости, но в глазах горела упрямая решимость. Видимо, он уже потерял слишком много, чтобы сдаваться сейчас. И я его отлично понимал, но с другими вариантами по-прежнему было туго.

— Значит, если двигаться вдоль… — сказал было он, но его прервало настойчивое жужжание, а затем и детская песенка в моём кармане.

Я извиняющимся жестом поднял руку. А затем отошёл подальше, в тень между двумя грузовиками, где стук топоров звучал немного тише. На экране трубки горела знакомая надпись: «Её высочество цесаревна Александра». Еле-еле в окно для имени помещалась, между прочим…

— Ваше высочество! — на этот раз я сдержал шутки, рвущиеся на язык.

— Федь, чтобы время не терять… Где вы сейчас находитесь, согласно вашей схеме движения? — деловым тоном уточнила Саша.

— Сектор 7-Б, перегон 15. Стоим лагерем у дороги. Двумя отрядами, моим и Михаила Дутного.

— Потери, если в точных цифрах?

— Один погибший, тринадцать раненых. Двое тяжёлых. У Михаила Дутного, с чьим отрядом объединились, выбыло больше половины состава. И много раненых. Техника повреждена, половина грузовиков не на ходу. Боезапас изрядно потратили, но на какое-то время хватит. Часть грузовиков попробуем восстановить.

— Понятно. А что с поддержкой? Командование отвечало? — уточнила Александра.

— Даже если отвечало, у нас на частотах сплошные помехи. Но, насколько я знаю, пока по связи долетают только призывы о помощи.

— Думаю, на помощь можно не рассчитывать… — не сдержав тяжёлый вздох, призналась цесаревна. — Боюсь, мы прошли точку невозврата. Вам надо оставить позицию и двигаться на юго-восток. Ваша теперешняя цель — поселение Хворостово.