Системный Кузнец. Трилогия (СИ) - Мечников Ярослав

Длинноволосый охотник смотрел на капитана затравленными глазами.

– В чём дело? – настойчиво, уже без терпения, спросил Родерик.

Глаза Киана забегали. Моё тело напряглось до предела – сапоги вжались в утоптанный снег, словно врастая в него корнями. «Дышать. Дышать!» Но Ци предательски не осталось, чтобы унять продирающий до костей ужас. И вообще, какого чёрта они говорят об этом СЕЙЧАС⁈ Разве нет темы поважнее⁈ Волна гнева на абсурдность ситуации поднялась изнутри.

– Отвечай, молодой охотник, – властно произнёс капитан Грифонов. – Кто ещё был с тобой?

Лицо длинноволосого исказилось от напряжения. Видел, что тот не может ничего придумать. Я уже открыл было рот, чтобы признаться и покончить с этим… как вдруг раздался голос.

– Я был с ним.

Голос был тихим, испитым и слабым, но в мёртвой тишине площади прозвучал как удар колокола.

Все повернулись на окрик – там, среди толпы, стоял Хромой Финн – лицо бледное, испещрённое чёрной сетью вен, но мужик стоял и говорил.

Я грузно выдохнул – всё напряжение разом покинуло тело.

Финн, тяжело хромая, вышел вперёд, минуя расступающуюся перед ним толпу.

– Я был с Кианом, – повторил тот, глядя на Родерика.

– Финн… – пророкотал капитан. Они были знакомы. – Это… радостно слышать, – медленно проговорил мужчина с откровенным неверием. – Хромой охотник – всё ещё охотник!

Капитан сказал то ли с издевкой, то ли по‑товарищески, но шутка повисла в воздухе.

– Да вы хоть растолкуйте, в чём дело! – раздался отчаянный женский крик. – Многие уснули и не проснулись! Моя дочь! Моя Агнет мертва!

Капитан Грифонов медленно повернулся, окинув тяжёлым взглядом толпу, которая теперь, очнувшись от горя, требовала объяснений.

– Слушайте меня, жители Оплота! – голос загремел над площадью. – Сегодня ночью на вас напал не просто рой – на вас напала Тьма. То, что вы ощутили – заклятие «Вечного Сна», наложенное мастером Орианом по приказу барона! Это был крайний шаг, чтобы спасти вас!

Мужик сделал паузу, давая людям осознать услышанное.

– Этот «сон» может убить слабых – тех, в ком мало жизненной силы: детей, стариков, больных. Мне жаль, но если бы алхимик не сделал этого, КАЖДЫЙ из вас был бы сейчас разорван на части. Это страшная цена, которую мы все заплатили, чтобы выжить. «Грифоны» прибыли, чтобы добить уснувших тварей. Но эти двое, – кивнул в сторону Киана и Финна, – сделали работу за нас. Эти практики освободились ото сна и нашли силы, чтобы защитить дом.

«Вот же твари,» – билась в голове мысль. Вместо того, чтобы прислать гарнизон на саму передовую – отдали приказ совершить массовое убийство, чтобы спасти лишь часть.

Я держал себя в руках, но именно в этот момент внутри что‑то окончательно созрело. Мне здесь делать нечего – эта деревня всегда будет болтаться, как мышка на верёвке над бездной, в которой тысячи кошек норовят подпрыгнуть и съесть её. Не то чтобы я собирался записаться в вершители мира, но если есть возможность сделать хоть что‑то и на что‑то повлиять… нужно двигаться дальше. Оставить эту деревню и это давящее прошлое, что досталось в наследство от Кая…

Но как же бросить людей?

Мысли хаотично стучали в голове. Желание идти вперёд боролось с чувством вины.

И тут раздался крик.

Такого не слышал никогда в жизни – голос был взрослым, мужским и низким, но в нём была такая детская боль, какой не бывает и у ребёнка, когда тот теряет что‑то самое важное.

– БРИК! БРИК! ПРОСНИСЬ! ПРОСНИСЬ!

Тело забилось в мелкой дрожи – сознание ещё не дошло, а тело уже всё знало: случилось самое ужасное. Кричал Ульф, пытаясь разбудить Брика.

Брика, который уже никогда не проснётся.

Я рухнул на колени.

– БРИК! ПОЙДЁМ, Я ПОКАЖУ ТЕБЕ БОЛЬШИХ ЖУКОВ! БРИК, ТОЛЬКО ПРОСНИСЬ!

Детский вой большого ребёнка доносился с другого конца деревни, но был слышен так, будто раздавался в ушах. Все замолчали, даже женщины перестали плакать.

И тут я не смог больше сдерживать себя – горячая слеза стекла по щеке и упала в чёрную лужу у колен. Веки и челюсть задрожали, живот свело судорогой, и я заплакал – беззвучно, сотрясаясь всем телом. Плакал не только о Брике – плакал обо всех и обо всем, что случилось со мной и со всеми этими людьми, об этом проклятом и обречённом мире.

– ЖИТЕЛИ ОПЛОТА! – голос Родерика, холодный и безжалостный, прорезал тишину, перебивая отдалённые стенания Ульфа. – СЛУШАЙТЕ УКАЗ БАРОНА!

Все головы повернулись к нему.

– С сего дня, волею барона фон Штейна, все Предельные земли объявляются территорией «Красной Угрозы». Поселениям, находящимся на границе с Драконьими Зубами, присваивается высший – «Чёрный» уровень опасности. – Мужчина говорил как глашатай, зачитывающий смертный приговор. – Барон дарует свою милость – всем, кто желает покинуть эту землю, гарантируется место в караване и вооружённый конвой до Чёрного Замка – там вам будет предоставлена помощь при размещении. На сборы у вас есть один день. Все, кто останется после ухода каравана, останутся на свой страх и риск – дальнейшая защита Оплота силами барона не гарантируется.

Глава 22

Шёл наверх по склону, как в бреду. Отовсюду доносились голоса: кто мог – спорил, кричал друг на друга, другие молча, убирали с улицы трупы, оттаскивая к стенам домов. Грифоны не разрешили выносить тела за частокол «до особого распоряжения», и по всему Оплоту начал расползаться тошнотворный смрад смерти.

– Ни в жизнь отсюда не уеду! – сварливо причитал какой‑то старик, которому чудом удалось вернуться из вечного сна. – Здесь родился, здесь и помру – куда мне ещё?

– С ума сошёл, старый! – стояла над ним женщина с таким измождённым и серым лицом, что ей можно дать все пятьдесят. – Ты о внуке подумай! Мы у него одни только и остались!

– Сказал, значит, сказал! – отмахнулся дед, сидя на пеньке и глядя пустыми глазами на весь тот ужас, что творился вокруг.

Кто‑то уже собирал вещи – вытаскивал из домов скудные узлы со скарбом, складывал у входа. Мнения разделились – люди, привыкшие к месту, которое считали домом, не могли так просто вырвать корни из этой проклятой, но родной земли.

– Духи… духи… – стенала какая‑то женщина, сидя на пороге своего дома. – Куда мне теперь… никого не осталось…

Я шёл наверх, сам не зная зачем. К Ульфу не пошёл – его надрывный плач в конце концов затих где‑то на другом конце деревни. Видеть мёртвого Брика… нет – не мог. Уже ничем не могу ему помочь.

Хотелось увидеть рыжего плотника. Пришёл ли тот в себя? Я так его и не видел с момента боя – у него ведь в доме осталась семья.

Как раз проходил мимо открытой кузни, когда окликнули.

– Кай!

Женский срывающийся голос. Обернулся – рядом с ней стояло двое детей – девочка лет двенадцати с огненно‑рыжими, как у Свена волосами, и мальчик немногим младше. Сама женщина выглядела абсолютно потерянной – дико озиралась по сторонам, и когда увидела меня, глаза расширились от отчаянной надежды.

– Я Марта! Жена Свена! – голос был визгливым, на грани истерики. – Ты… ты не видел его⁈ Он ведь был с тобой.

Столько потрясений. Её слова упали в мою и без того переполненную душу, как ещё одна капля дёгтя. Неужели и плотник не очнулся?

Остановился, глядя на семью, только что возможно потерявшую своего отца, и слова застряли в горле.

– Нет… Марта… Как… как проснулся, я его не видел…

– Духи… о духи… – слёзы хлынули из её глаз, губы задрожали.

– Успокойтесь, Марта! Успокойтесь! – шагнул к ней, пытаясь говорить твёрдо. – Свен был на площади, когда всё случилось. Может, просто ещё не очнулся как следует? Вы… вы подождите здесь, а я сбегаю, посмотрю!

– Мама… не плачь… – маленький мальчишка теребил руку женщины, глядя на неё снизу вверх и заливаясь слезами.

Одно радовало – семья его уцелела, но если останутся без плотника… им придётся очень туго – даже думать об этом не хотелось.