Системный Кузнец. Трилогия (СИ) - Мечников Ярослав

– Ульф… хочет быть тут. – Сказал тихо и упрямо. – Здесь есть забор. – Парень, видимо, говорил про частокол. – Здесь есть снег. Здесь… Брик.

Я замолчал – дыхание спёрло, в голове закружилось. Говорить больше ничего не хотелось. К горлу снова подступил тугой ком.

– Ладно, Ульф… ладно… – Видимо, всё, что могу сделать – просто отпустить парня, деревню, всё это место.

Но почему‑то слова сами вылетели из горла:

– Ты уверен, Ульф? Мне бы… мне бы очень пригодился такой славный молотобоец, как ты – такой надёжный помощник.

Говорил жалобно, лишь бы здоровяк передумал.

Слова, кажется, попали в него – тот удивлённо поднял глаза, в этот момент смотрел так, будто был гораздо мудрее и старше. Странно, правда?

– Ты хороший, Кай. Я рад, что ты мой друг.

И улыбнулся широко, просто и по‑детски.

– Я тоже рад, что ты мой друг, Ульф. – Протянул ему руку для прощания.

Детина медленно поднялся. Я смотрел на него снизу вверх – тот заслонял тусклое солнце, что с трудом пробивалось сквозь пелену облаков.

Тогда Ульф сделал то, что уже делал однажды – шагнул вперёд и крепко, но на этот раз как‑то бережно схватил меня в медвежьи объятья. Только теперь держал долго, а я, перестав бороться, просто расслабился в руках этого странного человека с чистой душой.

Так мы и стояли, обнявшись, секунд двадцать. Огромный ребёнок и человек, который попал сюда не пойми каким образом.

Ульф отпустил меня, смотрел, и просто молчал, и я тоже молчал – не знаю, чего ждал.

– Кай, – сказал парень низким голосом. – Если Ульф нужен… Ульф пойдёт с тобой.

Я опустил голову. Значит, вот как – решать мне, и если решение окажется неверным, последствия могут быть плачевными.

Останься детина здесь, что его ждёт? Скорее всего, ничего хорошего. Кто ещё станет с ним возиться? К нему нужен особый подход и терпение, только тогда потенциал раскрывается. Да и сама деревня… не факт, что простоит хоть сколько‑то, а там, в городе… Я мог бы попробовать пристроить пристроить парня – обеспечить жильём, работой…

«Вот же чёрт,» – подумал. – «Это огромная ноша». Но Ульф – отменный молотобоец, таких ещё поискать.

Смотрел на по‑детски искреннее лицо и понял: этот огромный детина был редчайшим представителем незамутнённой доброты в жестоком мире. Я не мог его здесь оставить, но и не мог на сто процентов быть уверенным, что там ему будет лучше.

«Дима, это просто решение, которое нужно принять,» – сказал себе. – «Ты делал это тысячу раз и знаешь, как лучше. Но никогда не сможешь предугадать всё. Неопределённость – одно из свойств жизни».

– Да, Ульф, – вырвалось твёрдо, и сам удивился, как внезапно ушли сомнения. – Ты мне нужен.

Детина снова расплылся в своей счастливой улыбке.

– Тогда идём. – Тот кивнул. – Вот только… если Брик теперь с духами… можно предам его тело земле?

Я удивлённо на него посмотрел.

– Чтобы… – Ульф задумался, подбирая слова, – … чтобы зимой ему не было холодно и чтобы червяки его не съели, а то как он потом будет с папкой их собирать?

– Конечно, старина, – голос дрогнул. – Конечно, можно. Я… я пойду, зайду к Брику сперва, попрощаюсь.

Повернулся, толкнул хлипкую дверь и заглянул в лачугу – внутри почти пусто. Земляной пол, треснувшая бочка в углу и грубо сколоченная из досок лежанка – на ней, укрытый тонкой мешковиной, на соломенной подстилке лежал Брик. Рядом догорала маленькая масляная лампа.

Лицо было спокойным и даже каким‑то… умиротворённым – это вызывало смешанные чувства. Может, и вправду, когда здесь люди уходят, они просто смешиваются с Ци, становятся частью всего? Возвращаются к источнику? И может, ему и вправду сейчас хорошо.

Шёл медленно, и с каждым шагом лицо мальчика становилось всё отчётливее – тонкие ресницы, короткие волосы, припорошенные пылью и золой, чумазое, но такое доброе лицо.

Опустился на колени и просто смотрел. Мальчишка будто уснул после долгого дня, полного игр и веселья.

Коснулся его плеча – то было холодным, как лёд. Хотелось что‑то сказать, но прагматик внутри твердил, что в этом нет никакого смысла – Брик ушёл. Всё же рука сама по себе нащупала жилку на шее – пульса нет. «А может, как со Свеном?» – промелькнул где‑то в глубине души ядовитый червячок надежды, но от него стало только тяжелее.

– Спасибо тебе, Брик, – прошептал. – Ты был отличным помощником, пусть и так недолго.

Крепче сжал его плечо, а затем убрал руку и просто сидел молча, прощаясь с отважным человечком навсегда.

Встав, шмыгнул носом и вышел на заснеженную улицу. Там всё ещё стоял Ульф – смотрел на мелко падающие хлопья, что кружились в воздухе, будто в танце. Стихии было безразлично до человеческого горя – у неё была своя жизнь, и если к ней подключиться, можно на время забыть о проблемах – так, видимо, и делал сейчас Ульф. Просто смотрел на снег и радовался этому явлению, как ребёнок. «Мне есть чему у него поучиться,» – подумал я.

Дальше помог громиле – нашли пару лопат и что‑то вроде лома, чтобы долбить начинающую промерзать землю. Работали быстро и слаженно – завернули маленькое тело в чистую тряпицу, которую принёс из дома Гуннара. Опустили в вырытую ямку и молча закопали.

Ульф уже не грустил – даже улыбался и, бросая комья земли в яму, что‑то рассказывал Брику о том, что тот не поверит, но они с Каем едут в город! В сам Чёрный Замок, чтобы делать формочки для пирожков! Вот те, кто называл его «Ульфом‑тугодумом», обзавидуются!

Когда всё было кончено, молотобоец просто сказал:

– Пока, Брик.

Помахал на прощание маленькому холмику земли, и мы пошли.

У парня вещей немного – весь скарб уместился в один старый холщовый мешок: сменная рубаха, каменное огниво, деревянная ложка, миска и маленькая, вырезанная из дерева фигурка волка. Мы отнесли его поклажу ко мне в кузню и начали сбор всего, что понадобится в дороге и в Чёрном Замке.

Нашли всё, что можно было использовать в качестве тары: старые ящики, мешки из‑под угля, куски плотной ткани. Взял новые вещи, немного еды, посуду – только самое необходимое. Из кузни забрал весь хороший металлолом, лучшие инструменты и, конечно, свой новый ручник. Угля почти не осталось, так что больше сырья решил не брать. Бросил тоскливый взгляд на большую наковальню – слишком громоздкая. Решил взять и недоделанные тяги для новых мехов как напоминание о незавершённом деле.

Когда всё было готово, попросил Ульфа подождать в кузне, а сам направился к Свену. В его мастерской было пусто, поэтому прошёл чуть дальше по улице – туда, где, как знал, плотник живёт. Дом у него крепкий и ухоженный – сруб из светлого дерева с резными защитными рунами на ставнях и крыльце.

Постучал в дверь – открыла Марта. Женщина была уставшей, но спокойной, только глаза, покрасневшие и влажные, выдавали, что она всё ещё периодически плачет от радости возвращения мужа, от горя за погибших и от всего, что навалилось за эти два дня.

– Здравствуй, Кай, – сказала женщина, вытирая глаза уголком платка.

– Здравствуйте, Марта. Мастер Свен у себя? – спросил осторожно. Было немного неловко, что их потревожил.

– Да‑да, проходи, проходи, мальчик! Мы тебе всегда рады! Наш дом – твой дом! – Марта вдруг засуетилась, схватила меня за руку и, не дав опомниться, завела внутрь.

Внутри тепло, чисто и пахло деревом, хлебом и семьёй. Пол дощатый, на стенах висели вышитые полотенца, а в большом очаге весело потрескивал огонь. У очага, на широкой, застеленной шкурой лежанке, лежал сам рыжий. Его дети – рыжеволосая девочка и мальчик – прижались к мужчине с обеих сторон, слушая, как тот что‑то тихо рассказывает. Увидев меня, плотник медленно приподнялся.

– Марта, не зови мужика мальчиком! – устало улыбаясь, прохрипел плотник. Свен ещё бледен, но чёрные вены с лица почти полностью сошли – сел, придерживаясь рукой за стену, и посмотрел на меня с улыбкой. Показалось, что как на боевого товарища.

– Здравствуйте, мастер Свен, – кивнул, осторожно проходя вглубь комнаты.