Системный Кузнец IV (СИ) - Мечников Ярослав

Но Огненная Ци отреагировала на этот ад иначе — встрепенулась, забилась внутри, словно щенок, встретивший хозяина. Я тут же начал глубоко дышать, жадно втягивая насыщенный энергией воздух, загоняя стихийную мощь в котёл.

Ульф старался держаться молодцом — шёл рядом, семеня огромными ногами, но больше не прятал взгляд и не вздрагивал. Молотобоец смотрел на страшное зрелище широко открытыми глазами, повторяя свой урок.

— Это — наше! — тыкал пальцем в сторону ревущих горнов. — И это! — указывал на сеть подвесных приводов и валов под потолком.

А я уже перестал обращать внимание на внешнее — почувствовал, как Огненная Ци сама, без приказа, хлынула в плечо, заполняя повреждённые каналы и меридианы. По травмированной кисти пробежал мелкий разряд — словно мурашки, когда кровь возвращается в онемевшую конечность. Не больно, а приятно — исцеляющее чувство.

Мне не терпелось окунуться в жар с головой, пойти в самое пекло, где концентрация Ци была ещё более густой.

Перед глазами, словно в компьютерной игре, бежали синие цифры — доли процентов в шкале «Закалка Тела» росли с пугающей скоростью просто от того, что стоял и дышал раскалённым воздухом. Внутри груди разлилось горячее чувство силы.

«Чёрт возьми! — ликовал про себя. — Да такими темпами возьму четвёртую ступень уже к завтрашней ночи!»

Эйфория тут же сменилась холодным душем реальности — если не вышвырнут в штольни раньше… Как буду работать одной рукой? Если этот рыжий демон прямо сейчас нагрузит какой нибудь нормой? Кстати, его нигде не видно — напряжённо всматривался в чадящий сумрак, пытаясь выхватить взглядом косматую фигуру.

Вдруг над цехом разнёсся вибрирующий звон, словно кто-то ударил по стотонному колоколу — звук перекрыл даже гул мехов.

И всё замерло.

Десятки кузнецов остановились, опустив молоты.

— Конец смены! Конец смены! — полетело над рядами

— Пересменка! Дорогу!

Я спустился на пару ступеней ниже, с интересом наблюдая за муравейником, при этом ни на секунду не прекращал внутреннюю работу — дышал глубоко и ритмично, загоняя Ци в резервы, как и обещал себе.

Кузнецы откладывали инструменты, убирали заготовки в ящики с золой, а с противоположной стороны, из чёрного прохода, вытекала река людей — новая смена, готовая встать к горнам.

Снизу вверх, продираясь сквозь пелену дыма и поток уходящих рабочих, поднялся невысокий старик. Жилистые руки, покрытые старыми шрамами — редкие седые волосы стояли дыбом, образуя ореол точь-в-точь как у Эйнштейна. Одет мужик в засаленную рубаху и чёрную от сажи безрукавку.

Дед подошёл вплотную и окинул цепким взглядом с ног до головы, словно прикидывал, на что я гожусь.

Мимо нас, шаркая ногами и кашляя, проходили кузнецы первой смены. Лица чёрные от копоти, глаза ввалившиеся, плечи опущены. Чуть позади, стараясь не смотреть в мою сторону и словно стыдясь, проплёлся и старик Гуннар, исчезая в проёме, ведущем в казармы.

А жилистый «Эйнштейн», вытирая руки тряпкой, вдруг резко брякнул:

— Ты тот самый Кай, которому мастер Брандт руку в крошево размозжил? — взгляд скользнул по моей кисти.

— Не размозжил, — отрезал твёрдо, глядя в глаза. — Просто ушиб — я в порядке. Пара дней и восстановлюсь.

— Нет у тебя пары дней, — усмехнулся старик, показав редкие зубы. — Вишь, пересменка? Коль прибыл к ночи, значит, в ночную и заступаешь — Брандт распорядился.

Мужик ткнул грязным пальцем мне в грудь.

— Как хошь вертись — хоть одной рукой, хоть зубами. Сегодня твоя задача — сортировка шлака и угля. Будешь возить тачку от горнов к отвалу и подносить свежее топливо. Норму не выполнишь — пайки лишу, а дальше поглядим, на что ты годен.

Мужичок выглядел на удивление бодро для своих лет и, что странно, не вызывал отторжения. Наоборот, чем-то напомнил первого ротного командира — такие люди говорят чётко, сухо и по делу, не тратя время на то, чтобы специально унизить подчинённого. Знают суровый порядок вещей, живут по уставу, но нутром чувствуешь — всегда на стороне работяг, а не тех, кто сидит в тёплых кабинетах наверху.

Значит, придётся как-то управляться одной рукой — выбора нет. Остаётся надеяться, что бешеная концентрация Огненной Ци в этом цеху сработает как лучшее лекарство и восстановит ткани быстрее, чем свалюсь с ног.

— Ясно, — кивнул, принимая правила игры. — Управлюсь как-нибудь. А вы… вы кто, собственно? Не представились что-то.

Протянул старику здоровую левую руку. Знакомиться рукопожатием было земной привычкой, от которой в этом мире почти отказался, но чутьё подсказывало, что с жилистым стариком можно не церемониться.

Мужичок удивлённо посмотрел на протянутую левую ладонь, потом сухо усмехнулся, но в глазах блеснула искра одобрения — крепко пожал мою руку.

— Йост я. Бригадир тут, старший над сменой, — отрывисто бросил мне. — Слежу, чтоб горны горели, мехи дули, а вы, оболтусы, норму давали и пальцы себе не рубили. Если что нужно по делу — ко мне, если ныть — к мамке. Понял? А теперь — за тачку.

Глава 8

Йост перевёл цепкий взгляд на Ульфа, внимательно оглядывая мощную фигуру.

— А ты, дылда, вижу, крепкий, — заметил старик. — Кувалдой махать умеешь?

— Ульф умеет, — низко прогудел великан, чуть ссутулившись. — Бить сильно. Бить долго.

В голосе прозвучали жалобные нотки, словно парень извинялся за свою силу.

Мужик удивлённо нахмурил кустистые брови. Казалось, «эйнштейновские» волосы-антенны на лысой черепушке зашевелились от недоумения.

— Чего это с ним? —вопросительно посмотрел на меня.

— Ульф… своеобразный, — быстро вступился. — Но очень толковый и исполнительный. Возьмите его молотобойцем — не промахнётесь. Ему только показать нужно, а силы там на троих хватит.

— Хм-м… Ну, поглядим, поглядим, — протянул старичок, задумчиво почёсывая подбородок. — Ладно. Пойдёшь за Седьмой Горн — вон туда, что справа, у вентиляционной шахты.

Указал корявым пальцем в глубь зала.

— Будешь сегодня работать с Куртом Кривым. Он как раз ныл, что прошлый ударник у него хлипкий, удара не держит. Вот и покажи, на что способен. Глядишь, и Брандт заглянет, оценит.

«Ну вот…» — кольнула игла досады. Даже Ульфу досталась настоящая работа у наковальни, в самом центре действа! А меня списали в утиль, поставили на тачку, как последнего чернорабочего. Как буду управляться одной левой⁈ Это же насмешка!

Стиснул зубы, загоняя обиду поглубже — не время жалеть себя. Сейчас задача — выжить и восстановиться, а тачка… придумаю что-нибудь на ходу — сделаю лямку через плечо, привяжу ручку…

— Йост, скажи, — постарался звучать по-деловому. — Есть возможность, чтобы в будущем, когда встану к наковальне, мне Ульфа дали в помощники? Мы с ним из одной деревни, сработались уже — вместе ковали. Думаю, так надёжнее будет и для дела, и для нас.

— Ишь ты, парень, какой ловкий! — усмехнулся бригадир, хитро прищурившись. — Ты сперва руку залечи, да покажи, чего стоишь. Ты ж щуплый на вид — кожа да кости… Не похож ты на нашего брата-кузнеца.

Мужик вдруг осёкся, замолчал, словно вспомнил что-то важное.

— Хотя… Брандт сказал, что ты всё-таки крепкий. Вот и покажи, на что способен. Справишься с тачкой одной левой — значит, характер есть. Значит, можешь вывернуться наизнанку, но сделать дело, а это здесь ценится дороже мышц.

— Странные у вас методы проверки… — вырвалось само собой.

— Какие есть, — философски пожал плечами Йост, и в голосе прозвучала наставническая нотка. — Ты ещё много чего узнаешь про это местечко. Лучше сразу забудь всё, чему тебя учила мамка или добрый мастер в деревне — здесь свои законы. Ну всё, время не ждёт — за работу.

Старик махнул рукой вниз, в центр кипящего цеха.

— Вон там, внизу, прямо посередине, видишь проход между рядами, ограждённый чёрными щитами?

Я вгляделся сквозь марево жара и копоти — там, в глубине зала, виднелся тёмный зев, уходящий в сердце горы. Сейчас разглядеть его было сложно из-за пляшущих теней и искажённого воздуха.