Тьма. Том 9 (СИ) - Сухов Лео

После чего ещё раз приложил ключ к считывателю. А тот лишь мерзко пропищал в ответ.

— Не работает? — догадался я.

— Но почему? У меня что, уже так быстро отобрали доступ? — с лёгкой обидой изумился Стрелкин. — После всех тех лет, которые я здесь отработал?

— Либо доступ отобрали, либо подъёмники отключены… — кивнул я. — Идёмте по лестнице!

На лестнице пропуск Стрелкина тоже не сработал. Зато отлично справился выпущенный в замок барабан артефактных пуль.

Пока шёл по лестнице, очень хотелось зачитать стишок из мира Андрея. Тот самый, где рассказчик вдруг обнаружил у себя огромную семью. К сожалению, я не поэт, и вряд ли бы красиво переложил стихотворение на местный русский. Но и тогда смысла его зачитывать не было, ведь только я понял бы юмор.

Ярусы в научном предприятии были высокие. Гораздо выше, чем потолки в жилой части. Так что на ярус уходило несколько пролётов лестницы. И всё же мы не на небоскрёб поднимались. Хотя я по-прежнему не знал, насколько мы глубоко забрались. Может, ещё и придётся.

Ради открытия двери вновь пришлось спустить весь барабан. А затем спешно перезаряжаться, слушая панические крики и визги снаружи. Этот ярус явно был жилым, и людей испугали звуки стрельбы. А ещё мои выстрелы привлекли двух безопасников, видимо, дежуривших на этаже. И стрелять они начали раньше, чем у меня время замедлилось.

Хорошо, что щит Авелины принял на себя все пули. А вот я сплоховал… Или не сплоховал… Тут как посмотреть. У меня не запустилось замедление времени. Видимо, потому что я был под защитой артефакта. Зато армейские реакции сработали без осечки. Прервав перезарядку, я вскинул оружие и выстрелил четыре раза…

Безопасников я уложил наглухо. Стрелял в шеи: головы были прикрыты шлемами, грудь и пах — брониками. А додуматься, что стрелять надо бы опять по ногам, я не успел. Сработали вбитые рефлексы.

— Чёрт… — я оглянулся на жену и поймал её сочувствующий взгляд.

А затем быстро перезарядил револьвер. И, не теряя времени, вышел в коридор.

К этому времени все любопытные успели забиться обратно в свои покои. И даже носа оттуда не показывали. Так что я без проблем нашёл нужную комнату. И даже вежливо позвонил, но мне не ответили.

— Фома! Открывай, гадёныш! — потребовал я, однако из-за двери не доносилось ни звука. — Ну как хочешь…

Вдвоём с женой мы снова расплавили пластиковую дверь. В коридоре противно завоняло палёным и чем-то ещё. На всякий случай, внутрь покоев я не вошёл, а вкатился, оценивая обстановку вокруг. Учёный там живет или нет — неважно. Никто не мешает ему чем-нибудь тяжёлым дать мне по башке.

Вот только в гостиной никого не было. Попросив Авелину и Стрелкина подождать у входа, я прошёлся по всем комнаткам… Но в покоях Фомы везде было пусто. И лишь в ванной витал какой-то неприятный душок.

Заметив дверь в техническую шахту, где проходили трубы, я решил проверить и там… И нашёл.

Правда, не Фому, а труп. И труп тоже не Фомы… Какой-то женщины, слегка присыпанный известью. И, судя по виду, лежала она там не первый день.

— Твою мать… — выдохнул я, вываливаясь обратно в гостиную.

— Что там? — забеспокоилась Авелина.

— Труп там… — не став щадить ничьи чувства, ответил я.

— Фомы? — удивился Стрелкин.

— Нет, женский… — ответил я.

— Позвольте-ка я взгляну! — нервно сглотнув, всё же решительно выпятил грудь старичок.

— Да ради Бога! — я радушно указал на ванную комнату. — В закутке с трубами…

Стрелкин вышел через несколько секунд. Бледно-зелёным, мрачным и задумчивым.

— Ну и как? — уточнил я.

— Ну как… Это Аня, жена Фомы, — грустно ответил Стрелкин. — Душевная сударыня была… За что же с ней так?

— Когда я пришёл, она уже была мертва, — на всякий случай уточнил я.

— Да я понимаю… Она там давно лежит, — кивнул старик. — Ссорились они с Фомой в последнее время… Сильно ссорились.

— Думаете, он её и того? — закусив губу, спросила Авелина.

— Ну… Я не следователь, — пожал плечами старичок.

— Это всё очень грустно… Но где нам теперь искать Фому? — полюбопытствовал я.

И в наступившей тишине расслышал отчётливый писк в коридоре:

— А это кто у нас там к подъёмнику полез?..

В коридор мы выскочили все вместе. Правда, Стрелкина и жену я успел задвинуть за спину.

На площадке у подъёмника топтался второй сотрудник Кожевенникова. Тот самый Фома, ныне вдовец. Возможно, даже скорбящий… Нельзя же огульно обвинять человека, не зная всех обстоятельств. А рядом с Фомой стояла женщина лет двадцати пяти, которая нервно озиралась, кося взглядом себе за спину, на коридор. Увидев нас, она испуганно закричала:

— Фома! Они нас нашли! — и быстроногой оленихой метнулась к лестнице.

Скорбящий вдовец живо подхватил с пола сумку с вещами. И опрометью кинулся вслед за нервной дамочкой.

— Стой, скотина! — проревел я, чувствуя, что меня начинает охватывать бешенство от адского цирка, происходящего вокруг.

Нервную девицу я догнал почти сразу. Она и следующего яруса не достигла. Сдулась — видимо, спортивной подготовкой пренебрегала. В итоге, беглянку я просто оглушил, аккуратно приложив по затылку рукоятью «пушка».

А вот за Фомой пришлось бежать ещё с десяток пролётов. И ведь он почти оторвался. На удивление шустрый был учёный. Явно следил за своей физической формой. Но бегать с набитой вещами сумкой — не самая удачная затея. И хотя под конец Фома догадался бросить багаж, это ему уже не помогло.

На очередном витке под ноги беглецу метнулась чёрная тень. Фома, не ожидавший такой подлости, споткнулся. И болезненно приложился об ступеньки грудью и лицом. После чего мне не составило труда заломить ему руки.

Спустя пять минут мы сидели в покоях номер шестьдесят восемь. Фома, привязанный к стулу, мелко дрожал. Его бесчувственная спутница, которую, как сказал Стрелкин, звали Марией, отдыхала на полу, рядом с диваном.

Вернее, сначала я положил её на диван. Однако там, с повязкой на рту, связанный по рукам и ногам, уже возлежал её законный муж. Совершенно голый. Мы, если что, по обоим пунктам были ни при чём.

И он не упустил случая отомстить коварной изменнице, спихнув её с дивана.

— Фома… — позвал я. — Фома! Слышишь меня?

Вдовец мрачно посмотрел на меня. А потом снова опустил голову.

— У меня два вопроса. И на первый я получу ответ, чего бы это ни стоило, — сообщил ему я, перезаряжая револьвер. — А второй… А на него я тоже ответ получу. Итак… Первый вопрос: где записи, которые я привез?

Фома молчал, хотя вот зачем так делать, а? Я этого совершенно не понимаю. Ведь ясно же, что если молчать, то тебя будут либо долго мучать, либо очень долго мучать. Ну и чего отпираться-то?

— Хорошо… — кивнул я. — Давай начнём с зубочисток под ногти.

— А-а-а! А-а-а! — одобрительно замычал с дивана голый муж Марии.

— Слушай, я понимаю твои чувства… Но вот можешь, чисто по-человечески, не мешать? Ты давай, лучше молча радуйся! — попросил я его.

— Айо! — согласился тот покладисто.

Я сочувственно похлопал его по плечу. И, подвинув свой стул ближе к Фоме, попросил Авелину:

— Лина, поищи, пожалуйста, зубочистки. Вероятно, они могут быть на кухне или в ванной.

— Уаой! — замычал связанный голый мужик, кивая на нужную дверь.

— Сейчас принесу, — улыбнувшись милейшей своей улыбкой, Авелина двинулась на поиски пыточного инструмента.

— Не надумал ещё говорить? — участливо спросил я у Фомы. — А то, смотри, пока я готов удовлетвориться просто ответами. А вот когда начну тебе зубочистки под ногти загонять, могу не сдержаться. Очень уж вы мне насолили с твоим начальником… Сердце прямо-таки требует мести…

— А если отвечу, ты меня не будешь пытать и убивать? — хрипло спросил пленник, с надеждой уставившись мне в глаза.

— Нет, обещаю, — ответил я.

— Нет у меня этих бумажек! — признался Фома.

— А где они? — терпеливо уточнил я.

— Продал безопаснику… Веснушкину Мишке.