Тьма. Том 9 (СИ) - Сухов Лео

— А ему-то они зачем? — удивился я.

— Он обещал их сбросить, когда в вылазку пойдёт за мясом! — ответил Фома.

— В смысле «сбросить»? — я просто не поверил своим ушам. — Просто в снег, что ли? Вы тут вообще психи что ли?..

— Да не, не в снег… Это у нас так говорят просто, — разъяснил пленник. — Он их там собирался кому-то продать… Я не знаю, кому.

— Я-а-а-асно… — кивнул я, откидываясь на спинку стула.

Вернувшаяся Авелина передала мне зубочистки. Однако я честно, как и обещал, поставил их на стол.

В голове было пусто. Ни одной полезной мысли. И лишь один вопрос, который я и задал вдовцу:

— Жену ты убил?

— Я… — ответил Фома и, опустив голову, замолчал.

Все молчали. Даже муж Марии перестал на диване дёргаться, пытаясь избавиться от пут. Все смотрели на Фому, который сидел на стуле, низко опустив голову. Ну или не все — Маша не смотрела, она ещё без сознания была.

Когда плечи Фомы начали вздрагивать, я не сразу понял, что мужик натурально плачет.

— Это случайно получилось!.. — сквозь рыдания выдавил из себя он. — Я не хотел!.. Мы поссорились опять!.. Она кинула в меня чашкой… А я так разозлился… Кинул тем, что в руках держал!.. Я случайно, понимаете⁈.. Я не виноват!.. Ни в чём!..

— Что-то тяжёлое в руках было? — со вздохом уточнил я.

— Бутылка… — ответил Фома.

— И ты просто спрятал Аню в ванной? А сам решил бежать? — вмешался молчавший до того старичок, и в его голосе отчётливо слышалась брезгливость.

— А что мне было делать⁈ — заорал вдовец, подняв голову и уставившись на нас свирепым взглядом. — Что⁈ Под суд идти⁈ А я не хочу под суд! Я пожить хочу! Как человек! Без этой дуры!

— Пойдёмте отсюда… — я поднялся со стула и вытащил нож.

— Ты обещал не убивать меня! И не пытать! — снова завопил Фома, увидев нож.

Я молча взял со стола зубочистки, подошёл к дивану и положил упаковку с ними на подлокотник. А потом так же молча срезал путы с рук голого мужа Марии. Бедняга сразу принялся возиться с узлами, чтобы побыстрее освободить ноги. А я напоследок не удержался от совета:

— Ты лучше каждую на щепки распусти. И втыкай по несколько рядышком, чтобы ногтевая пластина отслаивалась медленно. Ну и жену свою свяжи, чтобы она на помощь любовнику не кинулась…

Первый вопль Фомы застал нас уже на лестнице. Орал он так, что никакие двери помехой звукам не стали.

И это был тот редкий случай, когда чужие страдания не только не вызывали жалости, но и рождали где-то в душе чувство глубокого удовлетворения.

Глава 6

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

Лестница казалась бесконечной. И что самое странное — она была пустой. Ни одного человека по пути, а ведь поднимались мы долго. Зато пару раз наверху что-то грохотало. И так сильно, что казалось, будто там гром гремит.

Я ещё мог понять, почему мы по пути не встречаем учёных. Вряд ли они будут в районе трёх часов ночи по лестнице туда-сюда бегать. Скорее всего, большая их часть, как и сотрудники обслуги, мирно спала, не замечая периодического шума и грохота.

Но куда подевалась охрана? Я был уверен, что на каждый ярус придётся прорываться с боем. А мы поднимались себе и поднимались… И не встречали никаких препятствий. Возможно, причиной были какие-то свои распорядки безопасников. Однако я этого точно не знал, а Стрелкин не мог рассказать: он и сам не был посвящён в подробности.

Зато по пути старичок рассказал, как тут всё дошло до жизни такой. И вот этот бы рассказ, да с подробностями, отправить прямо во Владимир… Чтобы на будущее выводы делали. Об очень секретных и закрытых предприятиях.

— Не помню уж, что там Замочник с Весёловым не поделили… — вещал старичок, поднимаясь по лестнице и периодически переводя дыхание. — Вроде бы рядовая рабочая ссора… Однако же переросла чуть ли не в бунт, я вам скажу. Тогда ещё проверяющих присылали из Владимира. И они вроде бы всех успокоили, но… Как позже выяснилось, это был ещё не конец.

— А Весёлов — это кто? — полюбопытствовал я.

— Это наш начальник тогдашний. Самый главный по всей научной части, — пояснил Стрелкин. — Человек хороший, честный, но слишком упрямый. Через пару месяцев снова пошёл на столкновение с хозяйственниками Замочника. Вот тут-то и вылезли наверх Булочников со товарищи!

— Булочников? А он кто вообще? — с интересом уточнил я.

— А в том-то и дело, что в рамках предприятия — никто. Тьфу, раздавить и растереть! — Стрелкин так возбудился, что замахал руками, устал быстрее обычного и остановился, оперевшись на ограждение лестницы. — Тогда-то он был обычным заместителем отдела. Кажется, у Лесоводского в подчинении. Однако сумел привлечь на свою сторону человека повесомее, Буревого Михаила Аркадиевича. А этот уже вроде повыше стоял: как и я, направлением руководил. Ну и Лесоводский с ними заодно выступил…

— Выступил, привлёк… — я покачал головой. — Вы так говорите, Иоанн Пафнутьевич, будто тут боевые действия велись.

— Со стороны, Фёдор Андреевич, это, может, и кажется ковырянием в учёной песочнице! — с лёгкой обидой парировал Стрелкин. — Только последствия этих ковыряний на поверку могут оказаться масштабнее самой песочницы. Ну вы, впрочем, теперь и сами видите… И вот что интересно: когда это начиналось, все научники в той или иной мере поддерживали Весёлова, а все хозяйственники — Замочника. И без серьёзных последствий никто ничего сделать никому не мог. А тут среди научников появляется эта ватага Булочникова. И вдруг, очень для всех неожиданно, оказывает поддержку Замочнику. Понимаете, в чём ужас-то?

— А мне-то Замочник заливал, что просто приглядывать поставлен! — восхитился я. — Ну, Дмитрий Демьянович! Ну и хитрый лис!

— Да он всем это заливает. А сам интриги плетёт не хуже, чем ромеи при дворе автократороса! — Стрелкин, наконец, нашёл силы отлепиться от стены и с благодарностью опёрся на подставленную мной руку. — Сейчас, оглядываясь назад, я начинаю догадываться, что был у Булочникова ещё один человек в его преступной ватаге… Только он эту свою позицию никому не выказывал. Действовал, подлец, исподтишка.

— Менталист! — закивал я.

— Он, сволочь! — подтвердил мои догадки Стрелкин. — Видимо, воздействовал тихонько, почти незаметно. И в стане Булочникова сторонники множились, а в стане Весёлова — напротив, скудели.

— А на что же учёных умудрились купить? — удивилась Авелина.

— Ну мы ведь тоже люди… — вздохнул Стрелкин. — Каюсь, я тоже чуть не поддался тогда всеобщему порыву. После ссоры с Замочником у нас же и сеть стала работать хуже… Да и еда в качестве потеряла… Уборка и стирка стали не такими регулярными. И даже поставки всяких нужных растворов да веществ задерживались. А мы, учёные, ведь просто хотели своё дело делать. Какое нам дело до ссор в руководстве-то? Вот и появились первые перебежчики из недовольных. А дальше оно пошло-поехало…

— А где сейчас Весёлов? Жив ещё? — даже как-то запереживал я.

— Да куда ему деться-то с подводной лодки? — удивился Стрелкин и сразу пояснил: — Вы не обращайте внимание, это мы здесь шутим так, промеж собой. Уволиться мы не можем, уехать тоже… Даже перевод в другое закрытое предприятие очень затруднён. Вот и шутим: мол, мы тут, как на большой подводной лодке.

— Ну а дальше-то что было? — напомнил я о сути разговора, внутренне усмехнувшись, потому что раньше в этом мире фразу про подводную лодку не слышал.

— А… Ну так Весёлов три месяца ещё продержался после предательства Булочникова и других научников. А потом заявил, что раз уж его старшинство так оспаривают, то пускай сами решают, кто среди научников старшим будет. А там все люди известны были, все в той или иной мере Весёлова и старое руководство поддерживали. Булочникову, подлецу, конечно же, такие расклады не понравились. Но он хитрый, в стычку напрямую не полез. Предложил собрать научный совет, который, мол, соборно будет всё решать. И это многим понравилось. Знаю, руководители отделов подумали, что сами смогут в этот совет выбраться. Вот Булочникова и поддержали.