Бремя власти II (СИ) - Ладыгин Иван

Рябоволов не моргнул. Лишь тонкая струйка дыма потянулась от сигары. Пепел осыпался на зияющую цифрами папку о казнокрадстве в адмиралтействе, похоронив очередную справку о недостаче.

Агент тем временем продолжал:

— После битвы на крыше «Октября» был обнаружен и опечатан один флакон. Стекло черное, непрозрачное. В качестве содержимого выступила концентрированная Скверна высокой степени очистки. Демоническое семя. Предполагаемое применение: инъекционная трансформация человека в полудемоническую форму высокой боевой эффективности. — в этот раз агент прервался, чтобы протереть лоб и шею платком. — Каналом поступления… данного продукта, согласно перехваченным коммуникациям и слежке, оказались люди князя Алексея Юсупова. Данное зелье было доставлено Свинцу всего три дня назад.

Рябоволов медленно выдохнул дым.

«Князь Алексей… Его сын Андрей недавно болтал всякие глупости в опере, а сам папаша, видимо, окончательно слетел с катушек и от экспериментов перешел к настоящим играм с адским огнем… Или ты уже обжегся, но боишься крикнуть, Юсупов?» — эта мысль обожгла разум Рябоволова горячей иглой.

— Обо всём молчать. — голос магистра был тише шелеста бумаги, но в нем звенела каленая сталь, способная перерубить кость. — Об этом — никому ни слова. Даже товарищам по службе. Ни письменно, ни устно. Следствие ведет только Особый Отдел. Персонально. — Рябоволов сделал глубокую затяжку, огонек сигары ярко вспыхнул в полумраке, осветив на мгновение его непроницаемое лицо. — Усильте негласную охрану Козлова. Собери максимальный состав. Круглосуточное наблюдение! Задействуй первый и второй эшелон. Парень должен выжить. Любой ценой. Пустая трата ресурсов на похороны не входит в мои планы. — взгляд мужчины, тяжелый и всевидящий, на миг встретился с бесстрастным взором агента. — Он — крайне важная фигура для Империи. Это понятно?

— Понятно, господин. — тень склонила голову на сантиметр, затем бесшумно развернулась и растворилась в темноте коридора, как и появилась. Дверь закрылась беззвучно.

А Рябоволов встал. Спина болела от долгого сидения, от неподъемной тяжести ответственности. Он подошел к массивной дубовой двери, ведущей на широкий балкон. Повернул тяжелую бронзовую ручку. Холодный, влажный воздух, пропитанный запахом мокрого камня, хвои и далекой грозы, хлынул в кабинет, заставляя пламя в камине трепетать и клониться.

Мужчина вышел на балкон. Дождь хлестнул ему по лицу. Мелкий и колючий, как иглы. Где-то внизу, в густой, непроглядной тьме парка, затянутого пеленой ливня, послышался резкий, отрывистый звук. Гортанный выкрик. Не русская брань. А… Турецкая? Инстинкт, отточенный годами на краю пропасти, сжал сердце ледяной рукой.

Он не успел до конца обернуться, не успел крикнуть тревогу, не успел даже подумать о револьвере, оставленном на столе.

Земля у самого подножия балкона вдруг вздыбилась. Раздался взрыв… Это было рождение маленького ада. Огненный гриб, грязно-лиловый, с прожилками черного дыма, вырвался из мокрой земли. Грохот рванул так, как будто само пространство закричало от боли.

Из клубов дыма и грязи, из самого сердца этого адского цветка, взметнулись вверх пять фигур. Их выбросило на гребнях искаженной, чужеродной магии. Темные плащи, тяжелые от дождя, струились вокруг них, как жидкая тень, как дым от гниющей плоти.

Они зависли на мгновение в воздухе, против всяких законов физики, на уровне балкона. Пять пар рук в перчатках из черной чешуи синхронно метнулись вперед. Не было слышно слов заклинаний — только оглушительный, пронзительный визг, звук рвущейся ткани реальности, который бил по зубам, по костям, по самому мозгу.

Многослойный щит Рябоволова, выдержавший не одну попытку убийства, а также щит, вплетенный в стены его крепости, вдруг треснули с тонким, высоким звоном. Как бьющееся стекло.

Паутина трещин пробежала по невидимой сфере, окружавшей его. Она засверкала синим и лиловым цветом. И под первым же сокрушительным ударом этой координированной магической атаки, этот щит — символ его власти и безопасности — рассыпался. Не погас, а именно рассыпался на тысячи мерцающих осколков магической энергии, которые тут же погасли в дождливом воздухе.

Пять пар глаз, светящихся холодным, нечеловеческим светом — кроваво-красным, ядовито-зеленым, мертвенно-желтым — уставились на него из-под нависающих капюшонов. Ни ненависти, ни злобы. Только пустота и холодная расчетливость убийц высшего класса. Это была полноценная Звезда. Пять Мастеров Тьмы, пришедших забрать его жизнь.

И битва только начиналась.

И у Юрия Викторовича не было ни секунды на раздумья, ни права на ошибку, ни шанса ее проиграть. Его рука инстинктивно рванулась к кобуре, которая была пуста. С ним осталось только то, что всегда его спасало: холодный ум, воля к победе и ярость загнанного зверя.

Глава 15

«Лучше плохой день на охоте, чем хороший день на работе».

Луис Сепульведа

В этот миг время просто схлопнулось, превратившись в тонкую иглу настоящего. Юрий Викторович отключил все мысли. Его тело, вышколенное десятилетиями смертельного танца на лезвии ножа, сработало четко и безукоризненно.

Пока осколки прежних щитов дождем падали на мокрый камень балкона, его воля уже вытягивала из выжженного Источника последние капли эфира, сплетая их в монолитный, искривленный купол прямо перед собой. Щит Отражения.

Затраты эфиров были чудовищные, сердце сжалось от пустоты, но альтернативой этому транжирству была лишь мгновенная смерть.

Руки убийц взметнулись в унисон и подтвердили эту догадку. Их наполненные магией жесты врезали слепым ударом по наковальне реальности.

Угольно-черная молния, с запахом озона и серы, порвала воздух с воплем расщепляемой материи. Раскаленный добела плазменный шар, оставляя за собой волны марева, устремился к Рябоволову. В этот же миг жидкий азот, выточенный в идеальное острие, с пронзительным свистом превратился в ледяной ад перед лицом магистра. Его дополнили вибрирующие сталактиты, которые с жутким скрежетом вырвались из самого камня под ногами Юрия Викторовича. А вишенкой на торте оказался клубящийся сгусток чистой гнили, похожий на черную ртуть. Он пульсировал. От него воняло гниющей плотью, отчаянием умирающих миров и сладковатой тошнотой.

Эта была отличная комбинированная атака, как по учебнику…

Заклятия врезались в Щит Отражения единым калечащим аккордом. Мир не взорвался — он завыл. Ослепительная вспышка смешала цвета в белесое месиво. Грохот был таким, что у Рябоволова лопнули барабанные перепонки — тишина оглушила его, наполнив противным звоном.

Купол вздулся, покрылся паутиной сияющих трещин, заскрипел под невероятной нагрузкой… и выдержал. Он отшвырнул львиную долю энергии взрывной волной обратно в ночь и частично — наружу, в стороны. Этого хватило. Магистра вырвало из точки опоры, как щепку из урагана. Он пролетел сквозь разбитые балконные двери, кувыркаясь по роскошному персидскому ковру, пока его правое плечо с глухим стуком не встретилось с ножкой массивного дубового стола. Боль, острая и жгучая, пронзила ключицу. Но разум был кристально ясен и холоден.

Пять Мастеров с идеальной координацией. Щиты пали слишком быстро — они знали его слабые точки. Это было чистой воды предательство, помноженное на качественную подготовку к убийству.

Правая рука Рябоволова сама рванулась через боль. Пальцы сомкнулись на рукояти тяжелого служебного револьвера, лежавшего на столе среди бумаг о казнокрадстве. Древние руны на вороненой стали вспыхнули холодным синим светом, отозвавшись теплом в ладони. В тот же миг сквозь дым и магический мрак балкона в кабинет ступили пятеро. Их капюшоны сбились, открыв нечеловеческие лица: кожа — мертвенно-бледная, в черных, пульсирующих прожилках, как корни ядовитого плюща. Их взгляды светились: один — кроваво-алым, другой — ядовито-салатовым, третий — ледяным синим, четвертый — гнилым желтым, пятый — бездонной чернотой. В них не было ненависти — лишь пустота и холодная эффективность убийственного механизма.