Хозяйка старой пасеки 2 (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка"

— Вы всерьез собираетесь засаживать поля сорняком?

Я вздохнула.

— Этот сорняк дает в десять раз больше меда с десятины, чем та же гречиха. Лучше него только липа, но та будет цвести недолго, а сорняк — до конца лета. И засуха ему не страшна.

— Убедили, — улыбнулся управляющий. — Осталось убедить мужиков собрать для вас семена по осени, чтобы по весне заложить посадки под семенники.

Я моргнула. Только сейчас до меня дошло — по-настоящему дошло, не до головы, а до эмоций, что в этом мире «купить семена» — это не бросить несколько упаковок в корзинку, реальную или электронную. И даже не найти в интернете контакты дистрибьютора сельскохозяйственных товаров мелким оптом.

— Надеюсь, к осени, когда семена начнут вызревать, я разживусь деньгами, чтобы заплатить тем, кто готов собирать семена сорняков по пустырям, — кивнула я.

А еще придется запастись терпением. И это куда сложнее.

— Семена клевера купить нетрудно, его много высаживают для скота, — продолжал Нелидов. — Семян огуречной травы понадобится около… — Он поднял глаза к небу и зашевелил губами. — … шести пудов. Боюсь, столько тоже не получится купить разом. Когда я поеду в Большие Комары, загляну в аптекарский огород. И еще напишу в монастырь, там выращивают лекарственные травы. Но не в таких масштабах, конечно. Думаю, пуд я смогу добыть.

— Значит, остается горчица.

— Я напишу в Царев-город и Тевтонскую слободу. Но это займет время, и, боюсь, семена оттуда мы получим не раньше, чем через месяц-другой.

И тут не слава богу!

— Это слишком долго. Неужели быстрее нельзя?

— Долго, — согласился Нелидов. — Но помногу горчицу сажают только там, так уж повелось лет пятьдесят назад.

Должен же быть какой-то выход!

— А купцы возят оттуда горчицу уже готовую? В смысле — перетертую с маслом и уксусом? Или семена, чтобы каждая хозяйка делала на свой вкус?

— Понял, — улыбнулся он. — Пройдусь по рынку Больших Комаров. Еще можно спросить у Кошкина… Впрочем, это исключено.

— Именно, — подтвердила я.

— И Медведева.

— Везде этот Медведев, — хмыкнула я.

— Да, сложно зависеть от одного человека. За чаем — если захотите купить сразу цыбик, а не на развес втридорога, вам придется теперь ездить на ярмарку в Великий торжище.

— Думаю, это доставит Глафире Андреевне куда меньше неудобств, чем замужество за человеком, не подходящим ей ни по статусу, ни по человеческим качествам, — сухо произнес Стрельцов.

— С этим трудно спорить. Прошу прощения, Глафира Андреевна, я вовсе не хотел, чтобы у вас создалось впечатление, будто я осуждаю ваше решение.

— Я так не подумала. — Я хмыкнула. — К тому же я более чем уверена, что господин Кошкин считает, будто это я не подхожу ему по статусу и человеческим качествам.

— Тогда зачем он к тебе сватается? — захлопала ресницами Варенька.

— Вот за этим. — Я обвела рукой. — Тысяча десятин земли.

— Если судить вон по тому межевому столбу, уже меньше, — впервые за все время подал голос землемер.

Гришин натянул вожжи, Стрельцов спешился. Я тоже вышла из коляски. В жизни бы не сказала, что эта куча камней на обочине дороги с торчащей из нее палкой и есть межевой столб. А за ним простиралось поле, засаженное рожью. Озимой, судя по тому, как бойко оно колосилось.

— Вы были правы, Сергей Семенович, желающие прихватить себе то, что плохо лежит, найдутся всегда. Кто владелец?

— Лисицын, — ответил вместо него Стрельцов. — Иван Кузьмич, наша с вами задача — составить акт о нарушении границ владений и вернуть межи на место.

— А что с посевами? — спросила я. — Кому принадлежит урожай?

Все уставились на меня с таким видом, будто я начала рассуждать о том, действительно ли дважды два — четыре.

— Урожай неотделим от земли, — наконец осторожно начал Нелидов. Судя по всему, ему не так просто было подобрать формулировки, объясняющие очевидные вещи.

— Независимо от того, кто вспахал и засеял эту землю? — продолжала уточнять я.

Пусть лучше я буду выглядеть дурой в узком кругу хорошо расположенных мне людей, чем стану действовать исходя из неверных предпосылок и наворочу таких дел, что весь уезд гудеть будет.

— Прощения просим, барыня, но ежели сосед соседке по-соседски решил помочь да ее землю вспахал и засеял — кто ж ему помешает? — ухмыльнулся в усы Гришин.

— Понятно, — медленно произнесла я.

Остальные тоже вылезли из коляски. Кто-то — работать, Варенька, как и я, размять ноги. Соседушка сдвинул столбы вроде бы ненамного — метров на пятьдесят, на взгляд. Однако здесь дорога изгибалась, и он «спрямил» изгиб границ так, что и сама дорога оказалась на «его» территории, и десяток десятин себе прихватил. Пока Стрельцов писал, землемер не погнушался помочь Гришину вернуть три межевых столба на их законное место. Однако это заняло какое-то время, и появились свидетели. Проходивший по дороге мужик резко развернулся и ускорил шаг. Я проводила его взглядом.

— Не получится ли, что, как только мы уедем, столбы вернутся обратно? — спросила я.

— Мужик видел мундиры, мой и господина землемера, — сказал Стрельцов. — Лисицын неглуп. Прямо сейчас он вряд ли будет что-то делать, но когда подойдет пора собирать урожай…

Я кивнула. Значит, прояснить вопрос с соседом нужно до того времени. Еще одно «надо» в бесконечный список.

18

В лес мы пока лезть не стали. Граница там была естественной — излучина реки, а проверить, нет ли браконьерских порубок, с наскоку на одной коляске нереально. Гришин обещал побродить-послушать — ежели его сиятельство прикажет, — и сиятельство, само собой, тут же приказал. Я велела Нелидову отыскать лесничего, если он есть, либо нанять, если его еще нет.

Снова траты. Деньги текли, будто вода сквозь пальцы. У меня огромные владения, но как бы не разориться окончательно, пока приведу их в божеский вид. Вот уж точно, богатые тоже плачут.

Может, оставить все как есть, пока не разберусь с самым основным — пасекой? Но пример Лисицына, прихватившего «плохо лежащий» кусок земли, прямо говорил: если я не покажу себя рачительной хозяйкой, скоро останусь без владений. Конечно, можно снова пригласить землемера — тоже небесплатно, между прочим! — зафиксировать нарушение… и потом десятилетиями судиться, не забывая «подмазывать» колеса правосудия.

Да я даже в суд подать не могу, пока не получу вводный лист!

Лисицын оказался не одинок. Когда мы, миновав лес, повернули в сторону дома, обнаружили на моем лугу стадо в две дюжины коров. Пастух при виде нас явно заметался, но бежать не решился, склонился, сняв шапку. А подпасок рванул — только босые пятки засверкали!

— Это крестьянское? — полюбопытствовала я.

Не походил этот луг на крестьянскую чересполосицу, и коровы выглядели слишком гладкими и холеными для крестьянского стада. Или успели отъесться с зимы?

— Чьи коровы? — окликнул Стрельцов пастуха.

Тот снова начал кланяться, механически, будто болванчик.

— Я человек подневольный, что барыня велела, то и…

— А кто твоя барыня?

— Так Софья Александровна.

— Белозерская, — негромко пояснил Нелидов. — Сестра Северского.

Интересно, не поэтому ли эта дама не побоялась пригнать на чужие земли приличное по местным меркам стадо? Впрочем, Лисицын не был родственником или свойственником никакой важной шишки, и его это не остановило. Проблема не в их силе. Проблема в моей слабости. И это нужно исправлять немедленно.

— Гришин, помоги пастуху сопроводить стадо в хлева к Глафире Андреевне, — велел Стрельцов.

Я подобрала отвисшую челюсть, но прежде, чем успела открыть рот, мужик рухнул на колени перед конем исправника. Тот затанцевал, я испугалась, что вот-вот наступит на человека, но Стрельцов сдержал его.

— Барин, смилосердуйтесь, барыня же с меня три шкуры спустит! — взвыл пастух.

— А барыне своей скажешь, что против исправника переть не мог.

При слове «исправник» мужик охнул и осенил себя священным жестом.