Тьма. Том 8 (СИ) - Сухов Лео

Мысли путались, не желая складываться в цельную картину. Головоломка не сходилась. А когда колонна снова двинулась в путь, оставив позади очередной сломавшийся грузовик, мысли и вовсе перескочили на другие темы.

Тем более, вокруг чуть-по-чуть темнело. Безлунная ночь накрывала равнину чёрным бархатным пологом. Разведчики вернулись и, прицепив снегоходы к грузовикам, забрались внутрь. Водители, не сговариваясь, включили фары. Их свет выхватывал из мрака немного: колею, обочины и искажённые тени деревьев. Скорость, и без того невысокую, пришлось сбросить ещё.

Нападения начались почти сразу, как последний луч солнца угас за горизонтом. Сначала застрочили автоматы в хвосте колонны, а потом «заухал» пулемёт одного из броневиков впереди. Зверьё, явно осмелевшее в темноте, пыталось пробовать нас на зуб.

К счастью, пока нападения удавалось отбить. Но сама ночь, эта бесконечная пытка ожиданием, была, пожалуй, хуже любого боя. Время текло, словно расплавленный свинец — медленно и неторопливо.

А, кроме того, внутрь машин пробирался ночной холод. Он просачивался через щели, стелился по полу, заставляя ёжиться и кутаться в то, что было под рукой. Одеяла, тулупы, спальники — всё шло в ход.

Хуже всего, конечно, приходилось тем, кто ехал в грузовиках без тента и в прицепах тракторов. Им нечем было отгородиться от встречного ветра, который на нашей скорости превращался в поток из ледяных иголочек.

Не представляю, что они ощущали. Их цена за бегство была очень высокой. И как я ни пытался избавиться от чувства стыда за то, что находился в относительно тёплом укрытии — и вообще, и так много сделал для спасения незнакомых людей — а стыд нет-нет, да пытался взять своё.

Иногда я чувствовал себя последним подлецом, неспособным помочь, согреть, защитить. И как ни спорь сам с собой, взывая к голосу разума, в таких случаях это обычно не помогает.

А вот остановка в полночь для дозаправки — помогла. Пока стоишь, вглядываясь в темноту, ожидая нападения в любой момент, как-то резко становится не до самобичевания.

Тем паче, отбиваться нам было от кого.

Когда из темноты вывалилась какая-то страхолюдина, в которой только по ушам угадывался милый — когда-то давно — зайка, я, честно говоря, чуть в штаны не наложил. К счастью, замедленное время позволило и рассмотреть лютую тварь, и пустить ей в морду огненный шар.

Но это мне хорошо. А обычных дружинников спасла только артефактная защита Авелины, сильно притормозившая полёт остальных зайцев. Когда мы стояли на привале, жена растягивала защиту родового артефакта на всю колонну. На всякий случай: мало ли кто из темноты высунется. Мощность щита падала, конечно, и его плетение можно было преодолеть. Зато при прохождении звери сильно замедлялись, и это позволяло бойцам вовремя среагировать.

Когда тронулись дальше, я честно пытался поспать. Иногда удавалось провалиться в короткий сон. Но любой странный шум меня будил. А ещё несколько раз за ночь, когда зверьё появлялось рядом с нашей машиной, приходилось вскакивать по тревоге и кидаться плетениями.

И всё же мы ехали… Медленно, упорно, обрастая ранеными, которым уже не хватало места в лекарском грузовике… А, кроме того, вновь теряя самую старую технику — за ночь мы оставили в этих бесконечных снегах ещё два грузовика… Но всё же ехали, оставляя за спиной километр за километром.

И, наконец, над Серыми землями занялось серое безрадостное утро. Кислый, отоспавшись в кабине на пассажирском сиденье, сменил второго водителя. Разведчики, сев на своих железных коней, опять умчались вперёд и в стороны.

Часам к девяти утра мы добрались до пологой возвышенности, поросшей густым лесом. Двигатели, проработавшие всю ночь, ревели на пределе, выжимая из себя последние силы, чтобы втащить наверх многотонные грузовики.

— Ну ещё немного! Ещё чуть-чуть, красавец! — я услышал, как Кислый уговаривает машину, будто живого коня. — Давай же…

Колонна медленно плелась по узкой просеке вверх. Практически все машины шли если не с перегрузом, то на пределе грузоподъёмности. К счастью, добрались в итоге все.

В конце подъёма устроили очередную остановку, чтобы наполнить баки топливом. Я прошёлся в голову колонны, решив посмотреть, что там ждёт нас впереди. А впереди был спуск. Долгий-долгий, пологий-пологий…

А ещё там, внизу, лежал город-крепость.

Не скромное Болотистое, а настоящая твердыня. Чёткий, почти квадратный периметр высоких земляных валов. Увенчаны они были бетонными стенами с пулемётными гнёздами и площадками для миномётов. Я даже разглядел пару артиллерийских орудий — скорее всего, старых, но оттого не менее грозных.

Внутри, насколько я мог увидеть, стояли такие же бетонные коробки, как и во всех местных поселениях. Однако напоминали они, скорее, «петрушки» из городов Большой земли. Сразу было видно: строили не местные жители. Да и центральные здания наводили на мысль не о крепости, а о каком-то научном объекте.

Конечно, сейчас в них мало что осталось от исследовательских построек. Местные жители основательно всё укрепили и переделали. Но огромная странная антенна, замеченная мной на крыше одного из строений, явственно напоминала: когда-то тут сидели учёные, а не вооружённые и диковатые жители фронтира.

— Стопервый, Федь! — сообщила мне Александра, решившая, видимо, подобраться ко мне неслышно, но забывшая, что снег под ногами скрипит. — Когда был точкой «101», занимался исследованиями в области связи в бывших землях Тьмы.

— Удачно? — уточнил я.

— Удачно, но греки всё обломали… — ответил цесаревна, состроив недовольное личико. — К тому же, убили ведущих учёных, когда пытались выкрасть документы. В результате, остался разве что этот ржавый усилитель, который непонятно как работает.

— Восстановить технологию не удалось? — удивился я.

— Усилитель разбирали и собирали раз двадцать! — Александра усмехнулась. — Там несколько узлов, которые делали с использованием изменённых материалов. Причём способ изменения тут же и подобрали. А записей не сохранилось. Всё из-за тех же греков. Так что… Пытались переносить это устройство — без толку. Здесь работает, а сдвинь на сотню метров — не работает. В общем, так и оставили здесь.

Из леса ниже по склону выскочили разведчики Бархана на снегоходах. Они отчаянно сигналили фарами и что-то кричали, размахивая руками.

И тут же, у меня за спиной, с головного броневика, взмыла в небо красная ракета. Одна. Вертикально вверх. Сигнал общей опасности. А следом, почти без паузы — ещё три: вправо, влево и вперёд.

— По машинам! — громко крикнула Саша, кидаясь к своему броневику.

Ей легко говорить. А мне ещё было бежать и бежать. Пришлось сильно постараться, чтобы заскочить в кузов и не задержать при этом отправление. Забирался я уже на ходу, хватаясь за руки дружинников и глядя на бледное лицо Авелины.

К счастью, разгонялись тяжёлые машины небыстро. Зато уж когда разогнались под горку, остановить их было сложно.

Звери вываливались из-за деревьев и бежали к нам. Казалось, они повсюду. Справа, слева, спереди, сзади, сверху. Стрелять приходилось во все стороны, и тут я впервые порадовался, что кузова наших грузовиков плотно забиты вооружёнными людьми. С одним полудесятком Хлебова пришлось бы тяжко.

Мы неслись под уклон, набирая скорость, которую уже и контролировать не могли. Даже тракторы в хвосте, плюясь чёрным дымом, катились, как сумасшедшие, подскакивая на кочках. А следом подпрыгивали прицепы, где люди еле держались, чтобы не вывалиться.

Стрельба стала всепоглощающей. Стреляли все и из всего. Пули свистели отовсюду. А зверей, пытавшихся вскарабкаться на борта, сбивали прикладами. Я видел, как один из кабанов с разбегу врезался в борт грузовика, идущего впереди. Машина завиляла, закачалась, но каким-то чудом устояла.

Теневым зрением я заметил, что Авелина снова растянула щит на всю колонну. Это было безумием, попыткой защитить всех — но сработало. Особенно когда я, скинув куртку, чтобы лучше чувствовать жену, пересел к ней и притянул к себе. Правда, всё равно пришлось сильно постараться, чтобы ощутить в этой обстановке биение двух сердец. При той тряске, которая царила на спуске, неясно было, где сердце, а где мои рёбра об Авелинины стукаются…