Хозяйка старой пасеки 2 (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка"

— Спасибо, — кивнула я. — Он очень помог мне с возвращением дееспособности, а ты здорово поддержала тогда.

— Не стоит. Я по-прежнему считаю, что с тобой… точнее, с твоей предшественницей обошлись чудовищно. — Она помолчала, лицо стало задумчивым. — Моя нянька… точнее, не моя, но я уже считаю ее родным человеком… Она уверена, будто на самом деле душе нужно было слетать в другой мир, чтобы чему-то в нем научиться. Иногда мне кажется, что она права и мне действительно нужно было научиться не думать только о себе. А тебе, возможно, — научиться постоять за себя.

Я поразмыслила над ее словами.

— Может быть, она и права. Почему-то я воспринимаю историю прежней Глаши почти так же остро, как и свою.

— А может быть, тебя просто бесит несправедливость. Как и меня. Думаю, вряд ли мы узнаем, как обстоят дела в действительности.

Я кивнула.

Аленка заворочалась и захныкала. Анастасия подхватила ее на руки, понизила голос:

— Но давай об этом тоже как-нибудь потом. Лучше скажи, не завелась ли у тебя восковая моль?

— Бог миловал.

— Жаль. — Она с улыбкой покачала головой. — В смысле, я не то хотела сказать. Мне пригодились бы личинки.

— Зачем?

— Мечников считал, что они могут быть полезны при лечении туберкулеза.

— Я, конечно, не врач, — осторожно начала я. — Но звучит сомнительно.

Она кивнула.

— Я сама первая бы сказала, что такая серьезная болезнь — не повод для экспериментов. Что есть стандартизированные препараты с доказанным действием. Но беда в том, что препаратов нет. А больной — есть. И моего благословения не хватает, а может, организм уже слишком вымотан борьбой с болезнью и у него нет сил на ускоренную регенерацию.

«Ускоренную регенерацию». Значит, благословение все-таки может лечить и мне не показалось, будто Варенька выздоравливает слишком быстро.

— Поэтому приходится пробовать средства, к которым в нормальных условиях я бы близко не подошла. Хуже не будет точно. Но вдруг поможет?

— Понимаю. — Несмотря на серьезность темы, я едва не засмеялась, вспомнив, как пугала девчонок домовым — любителем чистоты. Но рассказывать об этом, пожалуй, не стоит. — Разводить моль на пасеке я не рискну. Но я соберу для тебя старые, запрополисованные соты. Вполне возможно, что они уже заражены молью, а если и нет — дурное дело нехитрое. И дам мервы. Остатки после вываривания воска, — пояснила я в ответ на вопросительный взгляд. — Этого хватит для питания личинок. Если получится, скажешь, когда понадобится еще.

— Спасибо. Я заплачу.

— Не надо. Ты правильно сказала. Мы должны держаться друг друга. Если что-то понадобится — дай знать, помогу, чем смогу.

— И ты мне.

Анастасия вернула сладко сопящую малышку в кроватку. Кот так же, одним прыжком, перебрался туда и свернулся клубком.

— Пойдем, пока мужчины не решили, будто мы сплетничаем о них.

Мы снова обнялись.

— Они в любом случае так решат, — хихикнула я.

— Столько всего хочется обсудить, но время… — вздохнула она.

При нашем появлении мужчины поднялись. Князь смерил меня внимательным взглядом. Интересно, понял ли он? Пожалуй, я не хочу этого знать. Спокойней жить будет.

— Надеюсь, беседа оказалась полезной? — спросил он.

— Очень. Редко встретишь даму с таким острым умом и щедрым сердцем.

— Ты мне льстишь, — улыбнулась Анастасия.

— Нисколько. Я почувствовала себя… как бы это сказать… не такой одинокой в новых обстоятельствах. — По лицу Стрельцова пробежала тень, и я торопливо добавила: — Конечно, граф Стрельцов очень мне помогает, и Марья Алексеевна — чистое золото. Но иногда нужен не совет мудрого наставника, а понимание от ровесницы. Человека, который смотрит на мир теми же глазами, что и ты. Анастасия Павловна…

— Настя, — поправила меня она. — Для тебя я — Настя.

Князь едва заметно приподнял бровь, услышав это, да и Стрельцов явно удивился. Настя тоже это увиидела.

— Бывает так, что встречаешь едва знакомого человека и находишь родственную душу. — Она обернулась ко мне. — Глаша, заезжай к нам почаще. Думаю, вдвоем нам обеим будет проще разбираться с благословением.

— Постараюсь. И ты заглядывай, и дочку привози, она чудесная. Спасибо тебе за все. И вам, ваше сиятельство.

Когда Стрельцов помогал мне сесть в коляску, рука его была такой же уверенной и твердой, как и парой часов раньше — но в этот раз не я торопливо отдернула пальцы, а он убрал руку, едва почувствовав, что мне больше не нужна опора. Забравшись на коня, он не придержал его рядом со мной, как когда мы ехали сюда — даже когда я дулась, — а двинул чуть вперед и вправо, так что я видела только идеально прямую спину. Образцовый представитель власти сопровождает даму. Или подозреваемую.

Что опять неладно? Как же мне надоели эти вечные размолвки на ровном месте! Вот возьму и тоже надуюсь!

А может быть, мне пора вспомнить, что я взрослая женщина? И умею разговаривать словами через рот?

— Кирилл Аркадьевич! — Я чуть подалась вперед. — Мне кажется, вас что-то расстроило. Я могу помочь?

Он посмотрел мне в глаза.

— На самом деле ничего, о чем стоило бы беспокоиться. Просто я в который раз убедился, что совершенно не понимаю дам.

— Вы говорили, что умеете слушать, — осторожно заметила я. Тут же вспомнила, что бросила ему в ответ «не умеете чувствовать», и залилась краской.

Но он не стал припоминать мне это.

— Сейчас я в этом не так уверен. — Он помолчал. — Сильнее, чем сейчас, я был озадачен только один раз. Когда Варенька пришла ко мне за советом, но, получив его, сказала: «Кир, ты невыносим! Мне не нужно, чтобы ты говорил, как мне следует себя вести! Мне нужно, чтобы ты сказал, что Наташка — дура!»

Я рассмеялась.

— Как я ее понимаю!

— А я — нет, — без тени улыбки ответил он. — Не могли бы вы объяснить? Если это не слишком личное?

— Вы сегодня были очень милы с Аленкой.

— Это она была мила со мной. Малыши очаровательны. Но к чему вы…

— Представьте, что она бы шлепнулась с ваших колен и заревела. Вы бы стали рассказывать ей, что она была неосторожна, или просто бы обняли и утешили?

— Она ребенок. Такому несмышленышу бесполезно… — Он покачал головой. — Не хотите же вы сказать, будто все дамы…

— Так же глупы, как дети? — хихикнула я.

— Я не то имел в виду.

— Я не обиделась. Несмышленышу бесполезно объяснять, как правильно. Но мы… впрочем, нет, я не буду говорить за всех взрослых и умных женщин. — Я усмехнулась. — Я не считаю себя дурой. Но иногда мне, как ребенку, просто хочется, чтобы меня утешили. Погладили по голове и рассказали, какая Наташка дура и что гадский пол такой твердый, а коленка непременно заживет… чтобы потом встать и самой разобраться со всем.

— Вы хотите сказать, что вам не нужна помощь мужчин? Что вы способны со всем справиться сами? — В его голосе прозвучало что-то вроде обиды.

— Да нет же! — воскликнула я. — Сильное плечо рядом — это важно и дорого. Но это не значит, что нужно виснуть на нем мертвым грузом. Я же все-таки не младенец, чтобы, чуть что, реветь и бежать за помощью.

Стрельцов озадаченно смотрел на меня, и казалось, будто мои слова лишь добавляют сумбура в его голове. Все же я попыталась.

— Давайте начистоту. Вы, мужчины, приходите друг к другу только за помощью? Или иногда — просто выговориться, чтобы кто-то хлопнул по плечу и сказал: «Да ну их в…» — Я осеклась. — В общем, «ну их, давай лучше выпьем». Или «по бабам пойдем».

Я ойкнула, поняв, что сморозила.

— Такое случается, — сказал Стрельцов.

— И с нами такое случается. В смысле, не по… Желание выговориться.

— Но слова — если они не обещают чего-то конкретного — это просто слова. Сотрясение воздуха.

— Вовсе нет. Вам хочется чувствовать себя сильным рядом с женщиной. Помочь. Решить все ее проблемы или по крайней мере подсказать решение. Онако довольно часто я сама знаю, в чем была не права или что необходимо сделать. Но, чтобы появились силы действовать, нужно выговориться. — Я улыбнулась. — Напиться для дам не вариант, так что остаются только слова.