Системный Кузнец IV (СИ) - Мечников Ярослав

Мне не хотелось идти смотреть на топоры, хотелось только одного — упасть на тюфяк и провалиться в сон. И главное — Ульф, парню нужно отдохнуть больше, чем кому-либо, ведь он отпахал две смены подряд.

— Старина… — тихо окликнул его.

Молотобоец дёрнулся, резко вскинул голову и посмотрел снизу вверх мутными глазами.

— Иди-ка ты в казарму, — сказал мягко, но твёрдо. — Когда придёт время ужина, я тебя разбужу или принесу. Отдохни — замучился ты знатно.

Детина сидел молча, уставившись на меня.

— Плохой придёт… — прошелестел жалобно. — Плохой будет злиться, что Ульф ушёл.

— Не будет, — отрезал я.

Кто заметит, что одного молотобойца нет, когда работа сделана? Но рисковать парнем я не мог — решил подойти к Быку и отпросить Ульфа самолично.

— Сейчас. Подожди здесь.

Направился в сторону лестницы, где в полумраке маячила фигура бригадира. Ноги были ватными, словно в них сгрудилась вся тяжесть мира. Отрезанная Огненная Ци больше не грела, и холод камня пробирал до костей.

Дошёл. Йорг перевёл на меня взгляд — белки его глаз блеснули во тьме.

— Слушай, Йорг, — сказал без вызова, но и без прошения. — Давай отпустим моего молотобойца. Паренёк всё сделал, свою часть закрыл — не спал уже двое суток. Думаю, это не проблема, ведь так?

Бригадир нахмурился и сглотнул. Видно, что мужик тоже был на пределе от событий дня. Я вспомнил, как мужик пытался остановить Брандта, когда тот душил Гуннара. Воспоминание кольнуло странным чувством — не благодарностью, но пониманием — мы заложники безумия одного человека. Правда, неизвестно, что у Быка было на уме тогда. За кого мужик больше переживал? За жизнь Гуннара или за то, что Брандт сорвёт смену, и достанется и Йоргу тоже?

— Пусть идёт, — ответил бригадир сухо, голос был уставшим.

Я кивнул. Развернулся, чтобы пойти к Ульфу и обрадовать, когда услышал в спину:

— Неплохо ты всё придумал, малец.

Остановился.

Ещё утром, наверное, возгордился или разозлился бы, услышав похвалу от палача, а сейчас — пустота. Слова упали в колодец души и не вызвали даже всплеска — ни радости, ни раздражения.

— Спасибо, — ответил механически, не поворачиваясь, и собрался продолжить путь.

— Стой.

Окрик заставил снова затормозить. И вот тут внутри начало зарождаться раздражение — не горячее, а тяжёлое, будто я — заржавевший механизм, который заставляют крутиться через силу.

Развернулся к бригадиру — тот стоял, переступая с ноги на ногу, затем сделал несколько шагов вперёд, и лицо выплыло из полутени, освещённое тусклым факелом.

— Я ведь… я ведь мужиков наказываю только потому, что велено, — вдруг заговорил Йорг сбивчиво. — Ты ничего не подумай. Сам ведь я тоже… деревенский. Из таких же.

Мужик действительно волновался и оправдывался передо мной.

— Ага, — ответил равнодушно.

Зачем Бык это говорит? В памяти всплыла его улыбка, когда палач наносил пятый удар по спине Бульдога. Лицемерит? Или просто предпочёл забыть собственные реакции, спрятать садизм за приказом?

— Не веришь? — нервно спросил Йорг, не дождавшись поддержки.

Я помолчал немного, тупо глядя на него, как на говорящий предмет мебели.

— Йорг. Дело не в том, верю или нет. Мне, в общем-то, всё равно, но я скажу тебе так: слова не говорят ничего — дела говорят всё.

Подошёл ближе, глядя в глаза снизу вверх.

— Сейчас у тебя будет возможность всё исправить. Не словами. Ты видел сегодня, КАК можно работать с мужиками — перенимай, попробуй. Смотри на людей, а не на их спины. Кто в чём силён — пусть то и делает. Будь на стороне кузнецов, а не на стороне психа-оружейника. Стань бригадиром, а не палачом.

Говорил спокойно, почти монотонно — было безразлично, поймёт мужик или нет, примет или отвергнет, но, видя метания Быка, просто дал тому инструкцию.

Вдруг кольнула мысль: как это выглядит со стороны? Пацан нравоучает здорового мужика-бригадира, а тот стоит, слушает и трясётся. Сюрреализм.

Йорг судорожно сглотнул, открыл рот, хотел что-то сказать — возможно, поблагодарить или возразить, но просто кивнул. Я внимательно посмотрел на его лицо — в грубых чертах действительно проскальзывало что-то вроде сожаления.

— Ну ладно. Удачи, — сказал отворачиваясь.

Пошёл к Ульфу, чувствуя, как разговор отнял последние силы.

Молотобоец сидел на корточках, раскачиваясь взад-вперёд, и что-то безжизненным басом напевал под нос.

— Ульф, старина… — коснулся его плеча. — Иди в казарму. Дело решено. Отдыхай. И вообще…

Запнулся, глядя на великана с душой ребёнка — вдруг в сердце, пробиваясь сквозь каменную корку, разлилась волна грустного тепла.

— Спасибо тебе за то, что помогал, за то, что пошёл со мной и за то, что не бросил. Иди. Я позову тебя к ужину, когда топоры сдадим и всё закончится.

Ульф медленно поднялся — парень стоял сгорбившись, руки висели плетьми.

— Ладно… — тихо сказал тот, но не ушёл. Что-то парня беспокоило.

— Всё нормально? Ты в порядке, старина? — спросил, встревожившись.

Молотобоец помялся, глаза забегали по сторонам, избегая взгляда.

— Кай… — начал детина робко. — Кай… какой-то злой. Чужой.

Я замер. Кай злой? Вроде бы со мной всё в порядке — тот же самый… Или нет? «Каменное Сердце», блокировка Ци… Чувствую себя равнодушным и холодным, но неужели здоровяк считывает это как злость?

— Да нет… — постарался улыбнуться, но вышло криво. — Всё в порядке, старина. Я просто устал. Слишком много всего свалилось… Хочется просто выдохнуть, понимаешь?

И тут меня осенило — идея, которая согрела сердце, размягчила камень.

— Слушай, Ульф! А давай… давай выберемся в город? А? Что мы тут сидим, как кроты? От этой кузни уже голова кругом. Мы же с завтрашнего дня — элита! Мы будем работать наверху, в «Горниле Мастеров»! Мы будем важными шишками!

Говорил всё быстрее, заражаясь идеей.

— Я обязательно добьюсь разрешения на выход, и мы с тобой посмотрим Чёрный Замок. Сходим в настоящую таверну, съедим мяса. Может, ты ещё куда захочешь? На жуков посмотреть? Не знаю, что еще там есть, но мы найдём!

Отчаянно хотелось подбодрить парня и себя — вырваться из каменных стен, увидеть небо, почувствовать жизнь.

Ульф молчал, но в глазах загорался огонёк интереса, как у ребёнка, которому после долгой болезни предложили новую игру.

— Ульф хочет гулять… — с надеждой прогудел тот. — Ульф устал здесь.

— Вот и отлично! — хлопнул его по плечу. — Тогда иди, отдыхай. Завтра всё решим. Мы теперь знакомы с самим бароном! Он нам не откажет.

— Барон плохой… — вдруг пробурчал молотобоец, нахмурившись. — Все в Оплоте говорят: барон плохой. Злой.

Я осёкся, смятение окатило холодным душем — ведь уже и забыл о том, что сам так думал ещё утром. Встреча, признание, власть — всё так быстро затуманило разум, заставило забыть о разрушенной деревне, о том, что сам винил барона.

— Знаю, знаю… — вздохнул, уходя от разговора.

Ещё раз настойчиво отправил Ульфа отдыхать, а сам, оставшись один, направился к штабелю готовых топоров. Всё-таки было интересно взглянуть на результат хоть краем глаза.

Шёл по центральному ряду, чувствуя десятки взглядов. Кузнецы, только что закончившие работу, смотрели на меня и тут же отводили глаза, тупили взор. Неужели я сейчас источаю такой негатив? Или «каменную злобу», которую заметил Ульф? Не понимал их реакции. Страх? Уважение? Или отчуждение?

Подошёл к куче металла и застыл.

[Боевой топор Гвардейца (Тип 3)]

[Качество: 63%]

Самый «плохой» топор был 63 процента! Шестьдесят три! Это на восемь процентов выше, чем у образца, который дал Брандт! А вон тот, с идеально выведенным шипом…

[Качество: 70%]

Семьдесят! Это «Отличное» качество! И главное — это сделано без Огненной Ци. Совсем! Без магии и моих чудесных пассов руками — только мастерство, разделение труда и вера в себя.

Душа встряхнулась, сбрасывая каменный панцирь. Я был в шоке — сердце застучало в восторге, проснувшись от спячки.