Тьма. Том 8 (СИ) - Сухов Лео

Молодые парни и девушки. «Свободолюбцы». Их тела были обезображены. Похоже, смерть им выдалась не слишком приятная. Некоторые оказались буквально разорваны на части.

Но самое жуткое было не в этом. По периметру зала, в глубокой тени под стенами, сидели или стояли, сливаясь с мраком, ещё несколько десятков изменённых учёных.

Они не двигались, не издавали звуков. Просто замерли, словно каменные изваяния уродливых пауков. Одни прилипли к стенам, другие выбрали тень погуще, чтобы скрыться в ней.

А в дальнем конце зала, перекрывая единственный проход, виднелась наглухо опущенная стальная переборка. Она была испещрена вмятинами и царапинами, но выстояла под сильными ударами, похоже. И не пустила изменённых дальше.

Пискарёв принялся знаками показывать, чтобы мы шли обратно, а сам медленно попятился, напряжённо глядя в зал. К счастью, эти жуткие твари так и не отреагировали на нас. А когда мы, наконец, оказались на безопасном расстоянии, Пискарёв снова обошёл отряд и занял место во главе.

И вновь наша группа углубились в лабиринт седьмого отдела. Но в этот раз путь был недолог. Пискарёв двигался уверенно, сверяясь с планом на цере, и вскоре мы оказались в небольшом, но просторном помещении, похожем на столовую.

Двери здесь были целы, и их можно было забаррикадировать. В углу валялись пустые баллоны из-под воды, но главное — здесь было несколько выходов, что давало пути для отступления.

— Устроим привал здесь, — объявил Пискарёв, когда все втянулись внутрь. — Отдыхаем, проверяем снаряжение, пьём воду, меняем фильтры. Никакого шума.

После его слов в заброшенной столовой воцарилась тихая, но напряжённая суета. Бойцы рассредоточились по углам. Одни, в том числе и мой полудесяток Хлебова, снимали маски и с глухими щелчками заменяли отработавшие фильтры. Другие с характерным звуком, стараясь не шуметь, откручивали крышки с фляг.

Пискарёв, отпив воды и сменив фильтры, отозвал в сторону меня, Авелину, Сашу, Булатова, Витала и Синякина. Мы образовали тесный круг, и по лицу радиоведущего я понял: новости будут нерадостными.

— Если честно, не знаю, что дальше делать!.. — без предисловий выдохнул он, и в его глазах читалась непривычная в его случае неуверенность.

— В чём сложность? — так же тихо спросил я. — Там десятка три этих «учёных». Их так сложно убить?

— Перебить три десятка — дело техники, ваше благородие, — вместо ведущего ответил Синякин. — Но шум от стрельбы всё равно будет. К этим трём десяткам подтянется подкрепление. И не три десятка, а все триста.

— Да и это не беда, — снова заговорил Пискарёв, доставая свою церу и выводя на неё схему, — Смотрите… Мы здесь. А здесь — та самая переборка.

Он ткнул пальцем в нужное место.

— Как её пройти? Если будем взрывать или резать, к нам сбегутся со всех окрестных ярусов. А если обходить… — Пискарёв снова указал на план. — … Вот здесь обходные пути. Туда можно попасть даже отсюда, если выйти через кухню.

— И что нам мешает это сделать? — спросила Саша, пристально изучая карту.

— Этот коридор проходит впритык к техническим помещениям седьмого отдела. Ну, там, где раньше были мастерские, склады и всё такое… — пояснил Пискарёв. — А там водятся техники. И там же можно нарваться на изменённых двусердых… Слишком большой риск. Я такое сам решать не возьмусь.

Мы молча переглянулись. Варианты, мягко говоря, были не из приятных. Синякин первым нарушил тишину:

— Я бы лучше попытался пройти… Сколько спускаться в это чёртово подземелье, чтобы повернуть назад?

— Меня волнует только один вопрос, — проговорила цесаревна. — Если повстанцы перекрыли переборку здесь, что им мешало опустить их по всей ширине отдела?

— Шестьдесят лет назад здесь всё и началось, — пояснил Пискарёв. — Ромеи и нанятые ими разбойники прорвались внутрь именно в седьмом отделе. Никто не знает, откуда они здесь взялись. Но прорывались они из глубины. И переборки с этого боку были взорваны ещё тогда. Их просто нельзя перекрыть.

Он снова ткнул пальцем в схему.

— Тогда почему изменённые люди стоят у единственной закрытой переборки? — удивилась Авелина.

— Потому что они не слишком умные, — признался Пискарёв. — Как уже говорилось, ваше благородие, если у них и были мозги, от них мало что осталось.

— Ну раз так, то надо идти! — вздохнула цесаревна.

Пискарёв кивнул, спрятал церу и взглядом измерил нашу небольшую группу.

— Тогда так сделаем… Вперёд пойду я и пара моих людей. Будем указывать направление. Дальше идёт Артём Михайлович со своими людьми и двусердые… Ваше высочество…

— Ратники меня не отпустят, так что пойду вместе с ними, — покачала головой Александра.

— Хорошо… На разведку времени не будет, — предупредил Пискарёв. — Когда ходишь рядом с техническими помещениями, задерживаться не стоит. Оружие держим наготове, если что — стреляем.

Мы двинулись прямо из столовой, даже не пытаясь вернуться в основные коридоры. Пискарёв повёл нас через помещения кухни. Здесь было ещё больше хаоса — опрокинутые шкафы и столы, рассыпанная по полу и спрессованная в камень еда. И чьи-то кости, хрустевшие под ногами.

Александр шёл чуть впереди, его массивная фигура заслоняла обзор. Он уверенно прокладывал путь через завалы к дальней стене, где угадывался ещё один проход. И мы уже начали надеяться, что проскользнём незамеченными.

Именно в этот момент из гигантской вытяжной трубы над плитами, с тихим шелестящим звуком вывалились трое изменённых учёных. Время замедлилось… Но я потерял драгоценные доли секунды, заметив противника слишком поздно.

А учёные уже рванули к Пискарёву, который их не замечал у себя за спиной. В этот момент кто-то из людей Синякина начал стрелять, а сам Артём Михайлович рявкнул, привлекая внимание Пискарёва:

— Саша, сзади!

Хлопки выстрелов и крики разорвали тишину, которую мы так долго берегли. Тварей, конечно, смело раньше, чем они добрались до Пискарёва… Но звуки прокатились по помещению и, уйдя в вентиляцию, рванули в тёмные коридоры.

Ответ не заставил себя ждать. Сначала это был далёкий, едва уловимый шорох. Потом — нарастающий гул приближения живых существ. И шёл он со стороны того самого зала с переборкой.

— На выход! — уже без всякой скрытности взревел Пискарёв, кидаясь вперёд.

Мы ринулись за ним. При это я ещё старался держать в поле зрения Авелину и Сашу. Двое ребят Пискарёва упёрлись в створки двойной двери в дальнем конце кухни. Однако те никак не поддавались их усилиям.

Два Сашиных ратника подскочили на помощь, уперлись бронированными плечами, надавили… И створки наконец-то начали с треском расходиться. Оказалось, с другой стороны их блокировала доска, просунутая в ручки. От усилий ратников она отчаянно трещала, но, на удивление, держалась.

Подскочивший к двери Пискарёв направил на неё автомат и дал очередь, прошивая пулями сухую древесину. Жалобно скрипнув напоследок, доска сломалась, и путь был свободен.

Отряд хлынул в узкий тёмный проём. Я пропустил вперёд Авелину, Булатова и Сашу. Сам скользнул следом, радуясь, что Тёма с нами не пошёл. В этой суете было бы действительно страшно его потерять. Последними уходили ратники в тяжёлых доспехах. Они уже начали стрелять по кому-то в столовой. Но я, остановившись в отдалении, врага так и не увидел.

Последний из ратников, зашедший в коридор, не медля ни секунды, захлопнул створки изнутри. И, подняв с пола обломок всё той же доски, вставил его обратно в ручки, чтобы закрыть проход.

Мы не стали ждать, когда изменённые начнут ломиться в дверь, а двинулись дальше.

Перед нами тянулся длинный и прямой, как стрела, «казённый» коридор. Стены были покрашены в зелёный скучный цвет, а вдоль них и под потолком шли пучки кабелей и труб.

По обе стороны виднелись одинаковые металлические двери с номерками. Вероятно, бывшие кабинеты или кладовые техперсонала. Мы двигались вперёд быстрым шагом. К сожалению, идти тихо при такой скорости не особо выходило.