Системный Кузнец. Трилогия (СИ) - Мечников Ярослав

Руки и фартук парня сплошь в крови и сале. Подмастерье тяжело дышал, и при каждом движении мышцы перекатывались под мокрой от пота рубахой. Заметив меня, парнишка выпрямился и вытер лоб тыльной стороной запястья, смерил быстрым взглядом своих неожиданно ярких голубых глаз и ни слова не говоря, кивнул – мол, «чего надо?».

Этого парня в воспоминаниях Кая не было – может новичок? Я подошёл ближе, стараясь дышать через рот, чтобы хоть как‑то справиться с вонью. Деловито осмотрел его работу – толстые пласты жира и мяса падали в грязное ведро у его ног.

– Меня зовут Кай, – сказал уверенно. – Ищу твоего мастера.

Паренёк отложил инструмент, посмотрел на меня с явным недоверием, но в его голубых глазах промелькнул интерес. Взгляд был не злой, а скорее любопытный.

– Кай? – вытер руки о грязную тряпку, висевшую на поясе. – Слыхал. Тот, что у Гуннара батрачит. Говорили заточником к Рудознадцам ушёл.

Я лишь кивнул – слухи в деревне распространялись быстрее лесного пожара.

– Ага, но как видишь, я здесь. Вернулся. – просто ответил ему.

Парнишка протянул руку, неожиданно широкую и сильную для его возраста.

– Ларс.

Я пожал ладонь, всё ещё скользкую от жира. «Вот из кого получился бы отличный молотобоец», – промелькнула мысль, оценивая его крепкое телосложение. «Силы парнишке не занимать».

– Сейчас кликну, – сказал Ларс и, обойдя чан с дубильным раствором, скрылся за углом дома. – Мастер Гром! К вам тут! – послышался его энергичный крик.

В ответ из‑за дома раздалось недовольное ворчание:

– Кого ещё духи принесли⁈

А затем – приближающиеся шаги, чавкающие по вязкой грязи. Они звучали так, словно ко мне приближался не человек, а болотное чудище.

Глава 11

Первым из‑за угла показался тесак – огромный и залитый кровью, похожий не на инструмент мясника, а на оружие палача. Тёмно‑багровые капли медленно стекали с широкого лезвия, падая в липкую грязь.

Следом – ноги в высоких болотных сапогах, так густо заляпанных грязью и запёкшейся кровью, что материал угадывался с трудом. Я невольно напрягся, готовясь увидеть гиганта‑мясника или матёрого разбойника.

Но когда поднял взгляд выше, жуткая картина рассыпалась в одночасье, сбивая с толку.

Обладателем сапог и тесака оказался щуплый старикашка с тонкими седыми усами. Лысый череп блестел, редкие выцветшие брови почти терялись на морщинистом лице. С ног до головы измазанный кровью и бурыми ошмётками, без рубахи – лишь длинный кожаный фартук до самых сапог. Тощее жилистое тело покрывала сеть белых шрамов.

«Гром». Имя совершенно не вязалось с этим высохшим стариком. Видимо, пацан с ним никогда не пересекался – такого колоритного персонажа не забудешь.

Старик остановился посреди двора, прищурил маленькие, почти бесцветные глазки и уставился на меня. В тот же миг по двору пронёсся порыв холодного ветра. Растянутые на рамах шкуры затрепетали и захлопали, как паруса. Ларс качнулся, упираясь ногами в землю, но старикашка Гром даже не шелохнулся – словно врос в землю корнями, и ветер лишь трепал края его окровавленного фартука.

– Здравствуйте, – начал я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Гром молчал. Просто смотрел пристальным взглядом.

– Я от мастера Гуннара, – продолжил, решив, что молчать хуже. Нужно переходить к делу.

Едва заметный кивок. Прищур старика усилился. Сзади него снова появился Ларс, с нескрываемым любопытством наблюдая за встречей.

Собравшись с духом, выложил всё: о том, что мы с Гуннаром делаем новые двойные мехи, нам нужна лучшая прочная кожа, помощь в раскрое и пошиве мешков, чтобы не испортить дорогую шкуру. Заверил, что за ценой не постоим – оплатим работой или товаром.

Всё это время старикашка молчал, лишь склонив лысую голову набок. Глядя на его худое аскетичное тело, щуплые руки и пристальный взгляд, поймал себя на странной мысли: если отмыть его от крови, он чем‑то неуловимо напоминал Ганди с фотографий из прошлой жизни. Мысль была настолько дикой, что я едва не сбился.

Когда закончил, подробно объяснив размеры и требования, кожевник наконец шевельнулся. Сделал несколько медленных шагов в мою сторону, тесак в его руке качнулся. Я невольно напрягся – хотелось, чтобы он убрал эту штуку подальше.

Гром остановился в двух шагах и заговорил неожиданно скрипучим и тихий голосом, напоминающим шелест сухого листа:

– Задача непростая. Для мехов нужна бычья кожа с хребтины – толстая, без единого изъяна, без шрамов от оводов. – Пауза. – А у меня сейчас такой нет.

Старик смотрел на моё опечаленное лицо.

– Последнего быка на прошлой неделе пустили на солонину для отряда старосты. Шкура лежит в отмоке, в первом чане, но она ещё сырая. Чтобы выделать до нужного состояния – проквасить, продубить, отжировать – уйдёт минимум две, а то и три недели. Быстрее никак, иначе кожа будет жёсткая и лопнет через месяц.

Слова ударили сокрушительно, как молот по холодному железу. Весь энтузиазм, весь чёткий план рухнул к чёрту. Три недели.

Я уже мысленно разбирал старые мехи, уже заказал у Свена детали! Чёрт подери, уже предвкушал ровный мощный гул нового механизма! А теперь что? Снова к этим дырявым лёгким, пожирающим половину моих сил?

На сердце упал холодный груз. Можно, конечно, залатать старую дыру – временное решение. Но ведь помнил, что нас ждёт: заказы для ополчения, для барона… Работа с утра до ночи. На одиночных дырявых мехах я превращусь из подмастерья в убитого раба. Сил на собственную работу, на инструменты, на культивацию просто не останется.

Я был в отчаянии, мозг лихорадочно искал выход – может, не нужно такого перфекционизма? Другая кожа? Потоньше? С дефектом? Хоть что‑то, что есть прямо сейчас?

Гром, казалось, читал мои мысли, глядя на павшее лицо без всякого сочувствия.

– А чего ж сейчас‑то спохватились? – проскрипел он с едким стариковским осуждением. – Ополчению клинки подавай, барону – наконечники для стрел. Работы по горло, а вы мехи перестраивать вздумали. Раньше надо было думать, кузнецы.

– Раньше‑то раньше, мастер Гром, – с горечью ответил ему. – Да только раньше и мыслей таких не было и возможности.

– Так а сейчас‑то что приспичило? – не унимался старик. – Гуннар тридцать лет работал на этих мехах – паршиво, но работал. Чай, не его это затея. Твоя, что ли?

Прищур стал таким узким, что глаза превратились в две тёмные щёлки. Снова в голове мелькнул нелепый образ – худой индус в очках, только измазанный кровью.

Раздражение закипало внутри – какое его дело⁈ В этой деревне нельзя просто сделать заказ без допроса⁈ Но вспомнил урок из таверны: ярость – плохой советчик. Мысленно направил горячую волну эмоций вниз, в «внутренний горн», представляя, как Огненная Ци сжигает её, превращая в холодную ясную решимость.

– Скажем так, – начал ровным тоном, – я просто напомнил мастеру, что сын великого кузнеца не должен работать на рухляди. Что ему на роду написано иметь лучшую кузницу в Оплоте. – Пауза. – Сами знаете, мастер Гуннар сейчас… не в лучшем расположении духа. После того случая…

– А‑а, – скрипуче хмыкнул Гром. В его бесцветных глазах мелькнула искорка понимания и злорадства. – После того, как Йорн оплевал его мечи. Слыхал.

Старикашка наконец сдвинулся с места. Подошёл к грязному табурету у стены и с тихим кряхтением опустился. Тесак всё ещё держал перед собой. Ларс, увидев, что мастер сел, тут же подскочил, почтительно забрал тяжёлый инструмент и, пятясь, унёс его.

– Дело‑то не в Йорне, – проскрипел Гром, глядя в глаза. – Сам должен понимать. Али не слыхал, что за история с Гуннаром приключилась? Давно.

Я нахмурился. С чего это старый кожевник решил откровенничать с мальчишкой‑подмастерьем? Странно.

– Я… знаю лишь, что у него были славные предки, – осторожно ответил. – Великие мастера…

– Были, – отрезал старичок. – А он – никчёмный пьяница, который и мизинца их не стоит. Вся деревня знает. Но это не главное, пацан. Совсем не главное.