В ночь мы остановились у небольшой рощицы, чтобы разбить лагерь. Райли ловко развёл костёр, а Санна, напевая что-то себе под нос, помогала раскладывать одеяла. Чем дальше мы отъезжали от Асериза, тем смелее и веселее становилась девочка, будто сбрасывала с себя невидимые оковы. Райли тоже был в приподнятом настроении, шутил, поддразнивал Санну, и даже лошади, кажется, фыркали в такт его смеху. А я… Я сидела у костра, глядя на пляшущие языки пламени, и не могла отделаться от тревоги. Мой ребёнок, Мирина, другие жёны Тирама, их дети… И Ронар. Что, если он жив?..
Когда Санна, утомлённая днём, заснула, укутанная в одеяло, я осталась у костра, глядя в огонь. Мысли путались, и каждый хруст ветки в темноте заставлял сердце сжиматься. Райли подсел ко мне и мягко приобнял за плечи. Его тепло немного успокоило, но не могло прогнать бурю в моей душе.
— О чём ты так напряжённо думаешь? — спросил он тихо, глядя на меня с лёгкой тревогой.
Я отмахнулась, стараясь казаться беззаботной:
— Так, ни о чём.
Он покачал головой, его глаза сузились:
— Зина, я же вижу, что ты всё мрачнее с каждым днём. Я беспокоюсь о тебе.
Я невольно улыбнулась, тронувшись его заботой.
— Ты очень наблюдателен, — сказала я, глядя на него.
— Мне приятно за тобой наблюдать, — ответил он с улыбкой, — но неприятно при мысли, что ты неспокойна.
Я вздохнула, глядя в огонь.
— А разве можно быть спокойной в таких обстоятельствах?
Райли рассмеялся, будто я сказала что-то забавное:
— Конечно! Посмотри на меня!
Я покачала головой, не сдержав улыбки:
— Завидую твоей нервной системе.
Он вскинул бровь, явно озадаченный:
— Моей… что?
Я хмыкнула, понимая, что снова ляпнула что-то из того, о чём здесь, в этом мире, не имели понятия.
— Ну, в моём предыдущем мире было такое выражение. Означает стойкость и силу духа.
Райли улыбнулся шире, придвигаясь ближе.
— А-а-а… Да, помню-помню. Ты ведь пришла ко мне из другого мира. Моя неземная Зина…
Он наклонился и мягко поцеловал меня в щёку, а потом в губы. Я почувствовала, как моё сердце дрогнуло, как тепло его объятий начало растапливать холод внутри.
— Кстати, — продолжил Райли, отстранившись, — ты никогда не рассказывала о том своём мире.
— Когда-нибудь расскажу, — уклончиво ответила я.
— Почему не сейчас? — он кивнул на небо, усыпанное звёздами. — Смотри, какая ночь! Тысячи глаз Целлианы глядят на нас.
Я рассмеялась, но смех вышел невесёлым.
— Потому что сейчас важнее разобраться с тем, что происходит в этом мире.
Райли пожал плечами, будто всё было проще простого:
— А с чем тут разбираться? По-моему, всё ясно.
Я нахмурилась, чувствуя, как раздражение подступает к горлу.
— Как раз ничего не ясно. Загадки множатся, а ответов всё нет. И я думаю об этом каждую секунду…
Его улыбка померкла, и он посмотрел на меня с сочувствием.
— Мне жаль, что ты так и не узнала ничего о своём ребёнке, — сказал он тихо.
— Узнаю, — ответила я с уверенностью. — Когда-нибудь узнаю.
— Конечно, — согласился Райли. — Непременно узнаешь. Я в тебя верю.
Он крепче обнял меня, и я на миг прижалась к нему, но тут же продолжила:
— Меня не только это беспокоит, Райли.
— Да? А что ещё? — спросил он, вглядываясь в моё лицо.
Я почувствовала, как внутри закипает обида.
— Разве ты забыл, что рассказала Эллая?
Он нахмурился.
— О твоей подруге? Да, её очень жаль. Но ей, увы, уже ничем не поможешь…
Я сжала кулаки, стараясь не сорваться.
— Не о Мирине! А о её ребёнке. И о других детях Тирама. И о его жёнах…
Райли тяжело вздохнул, его голос стал чуть резче:
— Зина, ты не можешь спасти всех. Знаю, ты храбрая и сильная. И с этой… как ты сказала? Нервной системой у тебя всё в порядке. Но бывают вещи, на которые мы не можем повлиять.
Я отстранилась, обида жгла глаза.
— Как ты можешь так рассуждать?
Он пожал плечами с привычной лёгкостью.
— Так меня научила жизнь. Если бы я думал о ком угодно, кроме себя, я бы не выжил.
Я помолчала, чувствуя, что его слова неприятны мне, но в глубине души понимала, что он, возможно, прав. И всё же…
— Может, ты и прав, — неохотно согласилась. — Но я не могу просто выбросить это из головы. Это слишком важно. Не только для меня, а для всего Торесфаля.
Райли вскинул бровь, его тон стал насмешливым:
— Зина, с каких пор ты решила податься в политику?
— С тех пор, как узнала, что судьба этого мира могла сложиться иначе, если бы истинный правитель был у власти, — отрезала я.
Он покачал головой.
— Мы этого не можем знать. Возможно, он был бы ужасным правителем. Да и зачем об этом рассуждать, если он давно мёртв?
— А если жив? — выпалила я. — Что, если маленький Ронар и сестра Эллаи выжили?
Райли рассмеялся, но смех его был безрадостным.
— Тогда он уже давно не маленький и вряд ли жаждет взойти на престол.
— Почему это? — упрямо спросила я.
— Потому что жизнь его вряд ли баловала, — ответил он беспечно. — Да и будь сестра Эллаи жива, она бы наверняка рассказала мальчику, кто он есть, и он бы заявил свои права на трон. Но этого не случилось. А это, скорее всего, значит…
Он не договорил, но я и так поняла. Это значит, что Ронар Влассфор погиб. Я хотела возразить, но тут меня вдруг осенило:
— А что, если Ронар не знает, кто он такой?
Райли отмахнулся:
— Не знает и не знает. И мы тоже не знаем, кто он и где. И не нашего это ума дело. У нас есть своя задача, о ней и следует думать.
Он снова притянул меня к себе, но я не могла так просто отпустить этот разговор.
— Райли, а тебе самому разве никогда не хотелось узнать о своём рождении? — спросила я тихо. — Ты ведь не знаешь, кем были твои отец и мать.
Он глубоко вдохнул, его лицо потемнело.
— Конечно, хотел бы, — признался он, и в голосе его мелькнула грусть. — Но это невозможно. Да и какая разница, что там было в прошлом? Важнее то, что есть сейчас.
Я положила голову ему на плечо, чувствуя, как его тепло успокаивает меня, но лишь на миг.
— А для Ронара была бы большая разница, — сказала я тихо.
Райли наклонился ко мне, его губы коснулись моего лба.
— Об этом пусть позаботится Целлиана, — прошептал он. — А я позабочусь о тебе. И о Санне.
Я посмотрела ему в глаза, и старые сомнения снова зашевелились в груди. Та сцена с Дардэллой в зале для пиршеств… Я не могла отделаться от этой картины, которая въелась мне в память.
— С чего ты так уверен, что хочешь быть со мной? — спросила я с напускным пренебрежением.
Райли посмотрел на меня серьёзно, его глаза блестели чистым серебром в свете костра.
— Я не просто уверен, Зина, — сказал он без всякой усмешки. — Я убеждён, что ты — та женщина, с которой я хочу прожить всю оставшуюся жизнь. И нам с тобой не помешают пять тысяч дракатов, чтобы ни в чём не нуждаться.
Я усмехнулась, пытаясь скрыть волнение:
— Откуда же такая уверенность? Или ты уже не раз предлагал женщинам быть вместе всю жизнь?
Он покачал головой, его взгляд был твёрдым и искренним.
— Нет, Зина. Я больше никому такого не предлагал. И, честно говоря, думал, что этого не случится со мной. Но потом появилась ты.
Я рассмеялась, чувствуя, как тепло его слов разгоняет холод в груди.
— И ты сразу всё понял?
— Нет, не сразу, — он ухмыльнулся. — Минут через пять.
Я снова рассмеялась, качая головой.
— Райли, ты невыносим.
— Тебе придётся попытаться меня вынести, — сказал он, ещё крепче обвивая руками моё тело. — Потому что я не собираюсь с тобой расставаться, даже если ты этого захочешь.
— Райли, это уже насилие! — шутливо возмутилась я.
— Нет, Зина, — его голос стал мягче, перейдя на шёпот. — Это не насилие. Это любовь. И я уверен, что ты не просто так пришла сюда из другого мира. Целлиана послала тебя для меня.
Он наклонился и поцеловал меня — медленно, нежно, но с такой страстью, что я почувствовала, как весь мир вокруг растворяется. Его руки крепче обняли меня, и я, забыв о тревогах, растаяла в его объятиях. В ту ночь, под звёздами, что смотрели на нас тысячами глаз Целлианы, я наконец поддалась его натиску и отпустила себя. Совсем. Безвовратно. В конце концов, Райли был прав: главное — здесь и сейчас. И сейчас мы были вместе, а была счастлива с этим мужчиной. Возможно, впервые по-настоящему счастлива за две свои жизни.
