Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

[1] Пути словообразования неисповедимы. Видимо, название лакомства происходит от турецко-персидского «бекмез», он же «дошаб» — вываренный фруктовый сок. Но способ производства здесь иной. В принципе, вкусно и полезно, я пробовала. При смешивании с рыбьим жиром еще вкуснее, но опять эту здоровую новацию принципиально бракуют. (примечание известного специалиста общемировых гастрономий Л. Островитянской)

Глава 7

Рейдовики

Море — мягкая, изощренная и бесконечная пытка. Измучены были все пассажиры, но Верн полагал, что ему хуже, чем прочим. Ни капли не врал, когда про укачивание говорил. Но необходимо держаться.

«Шнель-бот», носивший звучное, но малопонятное мифическое имя «Тевтон», шел на север девятые сутки. По мнению знающего мельчайшие тонкости штабного планирования Вольца, «это уже никакой не рейд, а дальний разведывательный поход. Или даже 'военная экспедиция». Откровенно говоря, Верну было глубоко наплевать, как это мучение называется, но командир отряда должен был держаться, и он держался. Главное — заниматься делом и не подавать вида, что хочется сдохнуть.

— Нам здорово повезло, что тебе доверено общее командование, — заметил Вольц, где-то на третий день пути. — Иначе бы ты уже утопился. Да, нижние чины могут полагать, что ты всегда похож на бледно-синего покойника, но мы-то, старые вояки, знаем, что некогда твоей физиономии был присущ нормальный цвет загорелой армейской шкуры. Странно — волнение-то на море пустяковое. Держись!

— Я держусь, — заверил Верн. — Собственно, иных вариантов пока и нет.

— Держись и нормально питайся, — напомнил Фетте. — Судовая холодная похлебка — чистые помои, в этом ты прав, но если размочить в воде ломтик-другой ламмки[1]….

— Заткнись! — потребовал командир отряда и ушел на корму. Там качало чуть меньше, хотя, конечно, это был лишь жалкий самообман.

Вообще «ушел» — абсолютно неверный термин. «Протиснулся» — куда вернее. «Тевтон» был мал и сам по себе, сейчас же, перегруженное солдатами и снаряжением, суденышко было похоже на плавучий двухмачтовый курятник. Весьма-весьма тесновато, и то, что часть груза волочила БДБ, идущая на буксире за «шнель-ботом», выручало лишь отчасти. Хотя лично обер-фенрих Халлт на малом борту чувствовал себя получше. И даже стыдно признаться, почему.

БДБ — это Барка Десантная-Буксируемая, строго говоря, для дальних морских переходов она не предусмотрена. По сути — широкое плоскодонное корыто, на бортах которого смолы вдвое больше чем древесины; общая длина около восьми метров, носовая и кормовая части завалены зачехленным грузом,в середине отгорожено стойло для вьючного экспедиционного скота — шесть лам, одно из животных уже списано как «утраченное по естественным причинам походное имущество». Околел самец. Его можно понять — тренированные люди и то на грани.

Отныне Верн Халлт командовал двенадцатью двуногими и пятью четвероногими существами. Плюс один, гм, неопределенный член отряда (именно что член) с невнятным статусом. Хотя подчиненных должно быть больше, а главное, они должны быть качественно лучше.

Все шло криво и крайне сомнительно с самого начала. Нет, в данном случае собственно приказ о внезапном рейде можно и не считать. Пусть курсантов выслали второпях, срочно, без всякой подготовки — такое в армии случается, хотя и редко. Оскорбление присвоением ничтожного звания фенрихов — это конечно… нет цензурных слов. Случай исключительный, но хотя бы теоретически возможный. Но вот эта спешка.… Даже непонятно, повезло с ней или наоборот.

В те хаотичные часы сборов сюрпризам казалось, нет числа. Причем не только для новоявленных фенрихов. Дежурный врач училища вылупился на внезапно явившегося Халлта, еще раз перечитал выписку из приказа, и сообщил:

— Слушай, курсант, в смысле, обер-фенрих, но у меня почти ничего нет. Если кто-то считает, что в жалком училищном лазарете таятся залежи медикаментов для обеспечения рейдовых отрядов, так передайте этому идиоту, что он глубоко заблуждается.

— При случае передам, господин обер-артц. Но приказ — вот он. И я надеюсь, что в рейде мы будем вспоминать вас исключительно добрыми, благодарными и сердечными словами. Вы знаете, что такое рейд. У нас от силы полчаса на сборы.

Медик ругался весьма изощренно, выгребая из шкафов и сумок «первой помощи» бинты, резинен-жгуты, настойки от лихорадки, антисептики и прочее. Верн в меру сил поддерживал достойный столь исключительного момента ругательный уровень (некая медицинен-сестра считала, что знание характерных словесных оборотов насущно необходимо юным военным, и не скрывала специфические медицинен-речевые наработки). В общем, это были краткие и яркие сборы, обер-артц-лекарь даже восхитился глупостью происходящего и искренне пожелал удачи.

На плацу обвешанный сумками с красным крестами Верн столкнулся с несколько обескураженным Фетте.

— Нам все отгрузили, сейчас на причал отправят, — известил Фетте. — Мука, сухари, вяленое мясо, сахар, кофе и чай, мед, масло — все до грамма из расчета на полувзвод и офицеров. Дополнительный офицерский паек на четыре рыла, включая ящик «Черных сапог», печенье и «кола-фокс». От «колы-фокса» я отказываться не стал, сможем позже сменять на что-то.

— И нам всё это выдали⁈ — изумился Верн.

— Ну да. Никто из снабженцев не знал, какого разряда паек положен фенрихам. Пришлось требовать старинный сборник инструкций, там фенрихи тоже не значатся, но есть «прикомандированные полковники запаса и иные отдельные экспедиционные чины». Я счел это самой близкой к нашей ситуации формулировкой, у нас же и ученый будет, да и мы сами в отдельных, исключительных, но совершенно законных званиях. Мне сказали «ну и подавитесь» и отгрузили из особой кладовой. Полагаю, «фенрих» — это не так плохо, как нам показалось.

Верн передал пронырливому провизионному специалисту медицинские сумки и побежал к вещевому складу. Даже снаружи было слышно, как орет Вольц — речь здесь тоже шла об инструкциях.

…— Исчислять пройденный рейдовый маршрут, отображать результаты, заносить на карту суточные отметки и точные координаты без часов походно-хронометронного типа — категорически невозможно! И мне все равно, откуда вы их возьмете! У нас стратегический рейд, а не скидочная прогулка по гаштетам!

Походно-полевые часы — прибор воистину драгоценный, штучный, — Вольц все же урвал. Как и дополнительную обувь, новые ранц-мешки, офицерские бинокли (тяжелые, но недурного качества), и всё остальное строго по нормативу. Тут доставать с полок своды инструкций не понадобилось — Вольц и так знал наизусть каждый параграф норм и разнарядок военно-полевого снабжения. Но на складе училища попросту не имелось правильных фляг и ведер, да и многого иного, пришлось довольствоваться неуклюжими стеклянными и иными эрзац-образцами

— Обидно. Но войсковое снабжение — искусство возможного! — отдуваясь, объявил Вольц. — Вернемся, пространную докладную напишу. Сейчас придется выступать с чем есть. Теперь главное — Оружейный!

Друзья были полны приятных предчувствий: ограбление училищного арсенала — редчайший шанс, можно сказать, мечта! Но оказалось, что для вооружения отряда всё подготовлено.

— Прикатил фургон из Центр-арсенал, передали все по списку, — пояснил фельдфебель Зиббе. — Передаю: вот опечатанный боезапас, согласно накладной: триста двадцать патронов, всё в укупорках. Два длинноствольных «маузера», три «курц-курца» — вам теперь положено по званию. «Барх» для вашего консультанта. Он — этот ученый — хотя бы стрелял когда-то?

— Понятия не имеем, — отозвался Вольц, задумчиво глядя на тяжеленный, опечатанный свинцовой пломбой патронный сундук. — Это всё так и прислали?

— Именно. Распечатаем под проверочную опись?

Вместе с опытным Зиббе пересчитали патроны — все точно, боеприпасы в деревянных, хорошо смазанных ячеистых футлярах производства Центр-арсенал, упаковка просто образцовая. Кобуру с легким четырехзарядным пистолетом для «научного чина» вскрывать не стали — пусть сам проверяет.