Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

Одолевали сомнения. Анн успокоила себя — «не в первый же раз, и у меня нет иного выхода», и свернул к знакомому зданию — отделению Городской инспекции.

Контора торчала на месте, да и что ей сделается? Рухни весь Эстерштайн, отделения Городской инспекции падут последними. Тем более в выходной день. Тут все чинно, сонно и спокойно. Анн покрутила официальный звонок — за дверью раздалось не очень музыкальное, но внушительное дребезжание.

Открылось застекленное оконце, выглянул охранник.

— Добрый день. Хотя какой он добрый, — сумрачно сказала Анн, открывая сумку. — Вынуждена оставить записку вашему начальнику. На завтра ему назначены процедуры, но меня не будет. Объявлена мобилизация медицинен-персонала.

— А разве… — с явным подозрением начал усатый страж.

— Вы меня не узнали? — удивилась Анн. — Я регулярно прихожу к господину майору делать лечебно-восстанавливающие процедуры, это моя должностная обязанность.

— Я вас очень хорошо узнал, просто прекрасно узнал, — недобро прищурился стражник.

— А, вы насчет моих розысков, — улыбнулась медицинен-сестра. — Как видите, меня задержали и сразу выпустили. Ничего страшного, у «геста» сложная служба, иной раз ищут не тех, такое случается, я не в обиде.

— Откуда мне знать, что вас выпустили? Может, вы сбежали?

— А вы бдительный! — засмеялась Анн. — Давайте я покажу свой «свайс» и справку «гесты», а заодно напишу записку на приличном столе. Оно будет гораздо удобнее. Если разрешите, конечно.

Правильно улыбаться мужчинам — нужно уметь. Набор улыбок опытной девушки весьма обширен и многообразен, куда там складам Центр-арсенала. К применению самого отборного вооружения Анн прибегала редко, но сейчас был как раз тот случай — сделать лицо, способное путать мысли даже этого грубого недоумка.

Волнение не помешало, нужная улыбка выпущена и попала в цель. Ответно щелкнул отодвигаемый внутри засов.

Анн вошла, и заново полезла в сумку:

— Так, где она? Ага, вот, можете убедиться…

Охранник был немолод, явно успел вдоволь послужить и повоевать — опасность чутко чуял. Отшатнулся, почти отпрыгнул…

— Стоять! — Анн с отвращением почувствовала, что пищит, как грызун при виде хищника. Это с непривычки. Направлять на человека столь странное оружие ей не приходилось. Собственно, вообще как-то не сложилось до сих пор — не грозила оружием.

Зато охранник явно сразу сообразил, что у нее в руках. Медленно тянулся к кинжалу у пояса, не сводя при этом взгляда с дырки (глаза? зрачка? отверстия?) пистолета.

— Девка, ты спятила. Ты не посмеешь. На улице живо услышат.

— Я не собираюсь причинять вам вреда. Мне нужно, чтобы вы меня всего лишь выслушали, — простонала Анн, делая милое, жалобное лицо. — Я не хочу вас пугать. Вот, смотрите, отвожу пистоль.

Резкая смена выражений и тона путает мужчин даже понадежнее самых безумных поступков. Идиотка только что наставила оружие, а сейчас отводит в сторону, да еще уронила сумку, подступает ближе, сейчас умолять начнет. Вот же безмозглая…

Да, Анн в данный момент была отчасти безмозглой, поскольку ужасалась тому, что делает. Но обманывала она постоянно, это было привычным делом.

…Он смотрел на уходящую левую руку с пистолетом — смотрел слишком пристально. На правую руку преступницы, с выпущенным из рукава скальпелем, не обратил внимания. Да и взмах был слишком легок — в обращении со скальпелем сила не нужна, скорее, вредна…

…Попала слишком высоко…

Возмущенно охнул, схватился за щеку:

— Булавками колоться⁈ Тварь мелкая! Воровка! А мы всегда знали…

— Заткнись! Или застрелю! — взвизгнула Анн, тряся пистолетом.

— Как же! Не умеешь ты, это тебе не благородных господ обманывать! Сейчас я тебя скручу как козу бешеную, — охранник оставил в покое свой кинжал, и бесстрашно кинулся на злоумышленницу.

…Анн почувствовала, как ее руку с пистолетом жестко хватают, рвут вниз и в сторону. Оружие начало неумолимо выворачиваться из ладони, вроде как само собой, руку до плеча пронзила острая боль. Анн запищала, как жалкий детеныш цизеля, оказавшийся в когтях коршуна. В глазах потемнело — и от боли, и от заслонившей весь мир мужской спины…

… охранник разумно уводил от себя ствол оружия, двумя руками — и даже без большого усилия — отводя преступную руку с пистолетом к полу, выворачивая и встряхивая кисть злодейки. Пальцы разжались, оружие звякнуло о каменный пол…

… вот в чем страж конторы был не так разумен, так это в своем пренебрежении булавками. Ему что — ветеран, столько раз с врагом в рукопашную сходился, шрамами от порезов-ударов и руки, и башка разукрашены. Нет возможности у мелкой воровки по-настоящему ударить, да и булавка — оружие смехотворное. Только тут не оружие, а медицинский инструмент, да и злоумышленница анатомию не только в Медхеншуле бегло изучала…

…Анн, пища от ужаса и боли, ударила дважды — почти на ощупь, но шея-то мужская словно нарочно оказалась подставлена. Короткое лезвие скальпеля вроде бы попадало, но тут бывшей медицинен-сестре стало так больно — связки левой руки рвались, а локтевой сустав ломался — что она обеспамятела…

…наверное, на два мгновения. Осознала, что сидит на полу, а охранник отходит прочь. Как-то кособоко отходит, не глядя, обеими руками пытается шею зажать. Наткнулся на стол — взвизгнули ножки — крупный мужчина упал животом, смешно заерзал. Зазвенели посыпавшиеся на пол медные листы с графиками дежурств и образцами заявлений. Охранник завозил сапогами по полу, пытаясь выпрямиться, на стол все сильнее брызгало и лило кровью.

Стихло.

Анн заставила себя встать с холодного пола. Ноги дрожали, руку словно так напрочь вояка и вырвал. Нет, нужно шевелиться, поскольку дальше все хуже и хуже будет. Неловко придерживая здоровой рукой поврежденную, обошла разбросанные по полу листы медных записей.

Уборная в отделении Городской инспекции была образцовой. Где же, если не здесь? Из крана текла вода, холодная, еще ночная, не успевшая прогреться в трубах. О водопровод, былая гордость Нового Хамбура! Ныне выходит из строя целыми участками: то трубы песком забиты, то рабочего давления нет. На улице Зак новая хозяйка в сторону водопроводной подводки и канализационного стока еще даже не смотрела — там на улице, во дворике, трубы выведены, так в недорогих домовладениях раньше делали, наверняка всё вообще сгнило. Впрочем, теперь-то какая разница?

Несостоявшаяся домовладелица поняла, что пытается умыться, все еще сжимая в пальцах скальпель. Так не пойдет, нужно взять себя в руки, а для этого руки должны быть свободными….

От умывания и прохлады полегчало. Анн, как и все медицинен-работники, никогда не пила некипяченую водопроводную воду, но сейчас прополоскала рот. Спокойно, шансы уйти всё еще есть, не всё потеряно…

И связки руки не порваны, хотя пострадали, локоть зверски болит, но не сломан. Повезло. Анн надежно и быстро забинтовала запястье. Бинты и склянка с примочкой в аптечке конторы имелись — дисциплина и порядок у подчиненных майора Йоза на высшем уровне.

Злоумышленница вернулась в конторский вестибюль. Нормально: тихо, входная дверь закрыта на засов, охранник лежит у стола. Это тоже нормально — такая теперь работа у Анны Драй-Фир — совсем иные преступления совершать, убивать и грабить. Милые обманы с налогами и подделкой документов остались в прошлом. Какой приговор дадут за все разом — гадать бессмысленно, до суда, скорее всего, дело и вообще не дойдет: «геста» в такой ситуации на свои внутренние циркуляры обопрется, не особо известные.

Пахло разбрызганной кровью и хорошо начищенными сапогами охранника. Анн еще мгновенье смотрела на спину покойника. Немного странно: так долго мечталось кого-то убить, а теперь второй мертвяк за сутки, и никакого особого чувства. Это, наверное, от старости и укоренившейся привычки в чулане Мемория, по соседству с мертвецами, сугубо личными делами заниматься. Ну и ладно. Анн подняла проклятый пистолетик, тщательно переступая через потеки крови, подошла к охраннику: карманы вывернуть, деньги и ремень с дорогим клинком снять. Кинжалом над ранами поработать, пфенниг в кровь уронить…. Грабим мы, грубо, жадно, грязно, но не оставляя реальных следов.