Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

Одной рукой работать было неловко, а левая, кроме демонски бодрящей боли, ничем не помогала. Анн скинула со стола остатки звонких листов, швырнула в кровь ценный бумажный журнал регистраций, и пошла по кабинетам…

…Вывернуть ящики, разбросать все, чернильницы опрокинуть. Вот наверняка тут одуревший от баддруга наркоман зверствовал, сначала прирезал наивного охранника, потом деньги искал, все крушил…

Всё крушить у Анн сил не имелось, мешали подкатившие припозднившиеся слезы, да и вообще надо было поторапливаться. Заглянула ненадолго в знакомый кабинет, намусорила, разлила хороший шнапс у шкафа. Прополоскала рот — после водопроводной воды привкус остался так себе. Вот выплюнуть шнапс было сложно, так и хотелось глотнуть, да потом еще разок к бутылке приложиться…

Теперь главное.

Комнатка для подготовки служащих к работе в конторе была крошечной, да еще разделенной перегородкой на мужскую и женскую половину. В мужской Анн просто насвинячила, в женской задержалась. Имелось нехорошее предчувствие, что руку повреждала, огромного мужчину резала и все остальное сотворила совершенно напрасно. Но нет, здесь повезло.

Оставлять и хранить личные вещи в служебном помещении, естественно, категорически запрещено. Но служащие Городского управления — живые люди, им после службы очень даже хочется зайти в гаштет, и тратиться на дорогу до квартиры или на аренду клубного шкафа для нарядов они закономерно считают глупым. Зачем, если уголок в конторе всегда можно найти? Есть в шкафах запасное тряпье, как ему не быть.

Конторских дамочек Анн по именам не знала, просто видела их неоднократно. Надежду возлагала на старшую чертежницу — низкорослую тощую крысу, уже в возрасте, скоро из столицы придется уезжать, так что дурища ни в чем себе не отказывает. Долг-ленд трижды отдавала, но на фигуру это не повлияло — худосочная, вот точно, как некоторые преступницы…

…В сущности, «крыса-чертежница» оказалась приятной дамочкой: платья запасла, даже три штуки. Сменные чулочки, даже духи есть. Ладно, тогда особо рвать ее лишнее тряпье не станем.

Переодевшись, Анн оглядела комнату. Вот это славный хаос: содержимое шкафов на пол вывернуто, мужское и женское тряпье перемешано, измято. Удивительно приятно глянуть. С плотским и неприличным у медицинен-сестры в общем-то, в жизни сложилось не так плохо. Но этот вот вечный служебный порядок и аккуратность истомили: непременно все по местам нужно хранить, строго и точно, пунктуально. А тут прямо глаз отдыхает.

Левая рука решила помогать хозяйке, понятно, не в полную силу, едва на треть, но все же. Анн увязала свои старые вещи — узелок-то совсем крошечный, что там в той жизни-то и было? Но заново плакать времени нет.

У задней конторской двери Анн прислушалась, и отодвинула засов. Дворик крошечный, опасность одна — обитатели верхнего жилого этажа могут заметить. Ну, тут уж ничего не поделаешь.

Преступница прошла к ограде двора: тут стояли медные баки для отходов, а люк канализации был за ними. Тут Анн прокляла все: во-первых, из-за запаха, во-вторых, тяжелая крышка не поддавалась. Наконец, распахнулась — внизу вяло журчало, текло, смердело. Увязанное медицинен-платье, чепчик, шаль и сорочка полетели вниз, для тяжести в узел был добавлен подсвечник, должно надежно утонуть в трубе. Если и найдут в каком-то засоре, то не скоро.

Оправив новый наряд и «надев» уместное лицо, Анн вышла через калитку на улицу. Знала, что выглядит недурно: голубое нарядное платье (цвет, между прочим, нечастый), косынка повязана так, чтобы локоны были видны (почти по-дойчевски длинные, на пределе приличий). Почти новые ажурные чулки — эти, правда, не видны, но помогают держать нужное настроение. Запах духов, весьма ощутимый, даже чуть кружил голову. Но в целом хорошо, в смысле, вполне неузнаваема бывшая Анна Драй-Фир. Надо бы себе и имя поменять. Смысла-то нет, всё равно поймают, но было бы забавнее.

Встречные мужчины новую особу вполне оценили. Анн держала лицо почти на полную меру очарования, вообще никогда такого себе на улицах не позволяла, только морг и Дед такую видели. Тоже забавная шалость. Нет, не должны прохожие узнать. Хотя сумка может подпортить впечатление: гуляющие фрау на свидания такие сумки не берут, да и опытный человек или шпик может узнать медицинен-снаряжение, хотя на лямку сумки лента повязана, бант эффектный. Ну, с сумкой ничего не поделаешь, праздничных сумочек в конторе никто не оставлял, да их и вообще в Хамбуре редко шьют.

Анн чувствовала себя слегка пьяной. Ситуация была хуже некуда, но чего-то бояться уже поздно. Раз пока удача не изменяет, возможно, Дед прав, и преступница справится.

Мелькнула мысль, что Деда и надежного убежища в морге больше нет, вот вообще нет, но Анн живо изгнала из головы лишнее. Позже будет время. Если будет.

Красотка крайне неспешно прогулялась по Фюрер-штрассе, прошла по Фатерлянд-плац, издали приглядела себе местечко в Судном углу, безмолвно поприветствовала коллег, уже висящих на виселице, посмотрела на часы на ратуше — времени еще уйма, сдери ему башку.

Она сидела в дорогом гаштете, аккуратно пила фруктовый чай, дважды заказывала штрудель, с улыбкой уклонялась от попыток знакомств. «Увы, сегодняшним вечером я уже занята». Пришлось уйти и поменять гаштет, слишком уж много уделяли внимания.

К мосту через Дыру вышла все же излишне рановато. Гуляющих было не так много, но все парами, и одинокая (чертовски привлекательная) фрау слегка бросалась в глаза. Впрочем, к Дыре приходили на иное посмотреть. Анн тоже постояла у прутьев высокой медной решетки, глядя на бурлящую далеко внизу воду. В теснине плотины — высокой, еще додойчевской — буйно взлетала пена. Метров тридцать высоты — узкий мост вздымается крутой дугой — весьма странное сооружение. Кем строилось и для чего — давно забыто. Утверждали, что древние варвары построили гидроэлектростанцию, но построили неправильно, по совершенно ложным расчетам. После Первого Прихода инженеры-дойчи (еще те — с высочайшим образованием Старого мира) потратили уйму времени и усилий в попытках воскресить электростанцию, но так и не смогли приспособить устаревшее сооружение к современным и актуальным нуждам колонии. Ну, или наоборот: идея древних строителей оказалась неразгаданной незваными высокомерными наследниками. Лично Анн склонялась к последней, строго запретной, трактовке событий. Вот если вспомнить последнюю гостью-дойч: чего она, дура, разгадать-то может? Ума как у тараканихи, пусть и длинноволосой. У, сучка долговязая!

Анн спустилась по крутому мосту вдоль решетки. Ограду поставили не так давно, лет пятнадцать назад — уж слишком часто эстерштайнцы вздумали сигать в бурлящую и сулящую мгновенный конец бездну. Самоубийство — скучный способ завершить жизнь, всегда же можно как-то интереснее: с убийствами, погонями, почетом и хлоркой казни Судного угла.

Мост-плотина и Длинный остров с давно заброшенными, совершенно негодными для человеческого обитания строениями, остались за спиной. Наступал момент для окончательного решения: улица заканчивалась, далее торчал лишь известный гаштет «Асс-гросс», где любили собираться любители острых ощущений, за ним начиналась дорога через Хеллиш-Плац, там стоял последний городской пост стражи. Ближе подходить нельзя, тогда точно приметят. Анн, уловив момент, нырнула на тропку, уводящую за развалины. Вообще-то сюда прохожие гадить сворачивали, так что пришлось уйти дальше и там затаиться.

Беглая преступница сделала несколько глотков из бутылки с фруктовой водой, свой мизерный запас съестного трогать не стала — там, сдери ему башку, почти и нет ничего. Начинало смеркаться, от реки ощутимо тянуло холодом. На Новом мосту уже зажигались огни — праздничный же вечер. Чуть попозже загорелись огни и над дверями «Асс-гросс», совсем уж последним зажегся огонь на заставе. Всё: до рассвета закрыта дорога сквозь Хеллиш-Плац.

Анн завязала сумку, размышляя, как же оно получилось: вчера был дом, планы на будущее и ремонт, сегодня — никаких планов и два покойника за спиной. Сын сгинул. И Деда с Меморием больше нет. Только скальпель, спрятанный под бинтом на запястье, сумка с ценным, но сейчас малонужным добром, слезы и наползающая жуткая ночь.