Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

— Этот тоже упал, — пояснила Анн. — Там, видимо, что-то со ступенями. Нужно внимательнее под ноги смотреть. А может, просто день такой. Как с бедняги-осла криво пошло, так все кривее и косее. Вот у нас тут что? У нас — шайка! А можно ли в правильной шайке приговоры единолично выносить? Нет такого разбойничьего закона! Все право голоса имеют, даже фрау. Верно я говорю? Вот, киваешь. Потому что умный. Но если ты с чем-то не согласен, то можешь уйти. Прямо сейчас. Я даже в спину стрелять не буду.

— Ку-куда? — выдавил Молодой.

— Вот это верно. Некуда нам идти. Так что надо думать, как жить дальше. Только уже без психов, сумасшедших и без наглецов, что прямо немедля на место психов претендуют. Предлагаю решить по-честному: я пути прокорма и соблюдения выгоды нахожу, ты в город ходишь, товар сбываешь. Прибыль и труды делим строго поровну. Но первое право голоса у меня. Поскольку я чуть старше и заметно умнее.

— Ну да, — не стал возражать очевидному юный разбойник, только покосился в сторону колодезной лестницы.

— Значит, договорились. Тело Здоровяка надо убрать, потом поужинаем.

— А это… там?

— Там я сама справлюсь. У меня планы на Тихого. Нам с ним сердечно поговорить надо. Сейчас пойду, проверю, может он пить захотел, или еще чего. А ты пока мертвеца раздень, всяко тащить будет легче, да и камзол неплохой.

Ничего в этот день не решилось, да и решиться не могло. Иллюзий Анн не испытывала — толку от Молодого, как от копыт того мертвого осла. И доверия никакого. Но одной в скалах вообще не выжить. Хотелось бы, но никак не получится. Возможно, позже что-то умное придумается. В обращении с оружием, в готовке ослятины и разбойничьих делах, главное — опыт.

Глава 11

Маршруты рейда

На какой именно день пути Верн осознал, что ему даже нравится так идти, вспомнить не получалось. Но наверняка это случилось уже после закладки промежуточной базы. До этого все ламы были весьма грустны, а у господ офицеров даже ругаться сил не оставалось. Бесконечные погрузки-разгрузки вьюков, возвращение за следующей партией груза, жутко изнуряли. Ничего, справились. Сейчас во вьюках и заплечных ранц-мешках имелся лишь минимальный походный запас припасов, из оружия и инструмента личный состав волок лишь самое необходимое. Остальное было тщательно спрятано для обеспечения обратного пути. Рискованно решение, но обоснованное.

Двенадцатый день рейда. Удалось углубиться в горы. Здесь, на месте, склоны уже не казались столь крутыми и непроходимыми: расщелины вполне преодолимы, по руслу ручьев так и вообще идешь как по дороге, только ноги зверски начинают замерзать. Много зелени — пышные кусты, сочная трава — ламы довольны. В последние два дня и люди чуть расслабились — крутившиеся вокруг отряда львы исчезли. Собственно, нападение пока было единственное: два туповатых льва решились покуситься на Брека, но получили должный отпор. Один из хищников успел удрать и потом долго разгневанно ревел в зарослях, второго бдительные фенрихи мгновенно расстреляли из арбалетов и добили копьями. Сделать это оказалось не так сложно — львы явно не имели представления, чего можно ждать от хорошо вооруженных двуногих. Вот съесть добычу не получилось. «Столь характерный привкус преодолим лишь в случае крайнего дефицита провизионных запасов» — как всегда безупречно четко характеризовал ситуацию начальник штаба.

Еще до свежевания, осматривая и измеряя трофей, Немме зачитал подходящий отрывок из своего единственного справочника:

'Ученые отмечают четыре главных повадки льва:

Во-первых, он любит прогуливаться по холмам и возвышенностям, обозревая с вершин свои владенья. Во-вторых, в случае погони он привык хитроумно заметать свои следы собственным хвостом. В-третьих, все львята рождаются мертвыми и оживают лишь после того, как на третий день вожак стаи дыхнет им в глаза — лишь тогда они пробуждаются к жизни. В-четвертых, напав на человека, кровожадные львы непременно начинают пожирать несчастного, начиная с ног, наслаждаясь его отчаянием и слезными мольбами'.

Офицеры посмеялись — древний научный труд оказался весьма увлекательной книгой, вовсе не столь дурацкой, как выглядел вначале. Просто «Бестиарий»[1] разумнее было не напрямую понимать, а как остроумно зашифрованный и крайне ехидный научный труд.

Тогда, пытаясь приготовить львиное жаркое, Верн слушал размышления господ офицеров по поводу общей складывающейся ситуации. Все верно: хищники людей не знают, следовательно, ближайшие территории не заселены. Может и обойдется без серьезных столкновений — племена тресго пронырливы, но не вездесущи. Вывод вполне логичный. Но закономерно возникал следующий вопрос — земли-то вполне приличные, ночи здесь теплые, хорошей пресной воды изобилие, так отчего людей нет?

Верн прекрасно знал, что Ланцмахт постоянно сталкивается с сопротивлением — иногда активным и жестким, порой лишь символически обозначаемым — но абсолютно на всех направлениях. По сути, Эстерштайн изначально, с самого своего основания, оказался в плотном вражеском окружении, историю этого семидесятилетнего непримиримого противостояния преподавали еще в младшей школе, а уж в училище так и весьма подробно разбирали. Безостановочная цепь нападений и диверсий аборигенов, жесткие ответные рейды и длительные масштабные военные операции. Да, четких территориальных границ противостояние не имело, но наиболее опасные направления до сих пор именовались в сводках «фронтами», имена коварных вождей диких племен знал каждый солдат, да и в газетах об этих преступниках регулярно писали, интересующееся политикой гражданское население было в курсе. Война — это данность, именно на защите культурных достижений цивилизации стоят Ланцмахт и Ерстефлотте, и скучать им не приходится.

Но вот что там дальше — за спинами хорошо знакомых вражеских племен?

Географию в училище преподавали достаточно подробно. Еще бы! — одна из фундаментальных основ военного искусства. Ориентирование, картография, выбор удобных позиций для временных и постоянных лагерей, для засад и пикетов, учет особенностей рельефа местности при планировании штурмов и в длительном походе, таблицы суточного перепада температур по отдельным районам Эстерштайна…. Курсанты учили старательно, понимая, что от усвоения подобных деталей и соотношений зависит не только успех боев, но и сама жизнь будущих лейтенантов.

Но сейчас, разглядывая в бинокль вершины гор и ближайшие склоны, Верн осознал, что абсолютно ничего не знает вот об этих территориях. Безусловно, местности весьма далеки от границ Эстерштайна, но не так уж недостижимы. Но о них попросту не упоминают на лекциях. Вообще ни слова. И это странно. При должных успехах, развиваясь, цивилизовывая и осваивая новые земли, народ Эстерштайна неизбежно выйдет и сюда. Это же логично. Тем более существуют карты — пусть и не идеально точные, но относительно добротные. Рейдовый отряд следует по маршруту достаточно уверенно, да, имеются некоторые отклонения и сложности, но составители карт явно не могли знать, что некоторые долины заболотились, видимо, вследствие серии лавин и оседания склона.

Нет, обер-фенрих Верн Халлт прекрасно знал, откуда в Генштабе столь подробная подборка карт. В первые годы после Прихода еще существовала возможность ведения регулярной авиаразведки и аэрофотосъемки, действовал Отдельный дивизион Нового Люфтваффе. Но два самолета были потеряны в разведывательных полетах, один вроде бы сохранился и даже содержался в готовности (по некоторым слухам), но в воздух поднимался крайне редко вследствие дефицита горючего и ничтожного остатка моторесурса. Насчет этих специфических и секретно-технических сторон военного дела курсантов просвещали слабо. Было понятно, что с авиацией дело обстояло, как и со многим иным: теоретически воссоздать аппараты и механизмы вполне возможно, практически — не получается. «Исследовательские и конструкторские работы ведутся». Ну, вероятно. Так-то это строгая государственная тайна.