Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

Рейдовики стояли на перевале, смотрели на водный простор — люди с облегчением и надеждой, ламы с обоснованным подозрением, поскольку помнили кошмар морского путешествия и отвратительную тесноту загона баржи.

— Не придет, — вздохнул Немме, подразумевая эвакуационный корабль.

Ламы одобрительно фыркнули.

— Придет и заберет. Есть четкий приказ, — веско напомнил Вольц.

— Проверим. Вперед! — приказал Верн, думая, что любым скотам хочется надеяться на лучшее.

Отряд начал спуск.

Тогда, у Двойного озера, всё обошлось. Отпустила Хозяйка. Вряд ли так уж поверила, что навсегда в покое оставят, просто после беседы сочла, что хуже не станет и стоит попробовать. А сидели тогда у костра до рассвета, и разговор, видимо, для рейдовиков был много полезнее, чем для местной властительницы. Поскольку…

Кстати, настоящим названием озера было — Колотое. Господа офицеры позже посмотрели на карте, убедились: действительно очертания берегов похожи на две скорлупки расколотого ореха. Вот так и с остальным, сказанным Хозяйкой — сначала изумление вызывает, а после обдумывания — кажется вполне естественным.

Спать тогда рейдовики не ложились, на рассвете свернули лагерь и ушли. Оставаться рядом с картофельным огородом было стыдно, опозорились, чего уж там. Да и время поджимало. Хозяйка разрешила обогнуть озеро, хотя и без особого восторга.

Там шли быстро, путь в общих чертах объяснила властительница. Господин ботаник на ходу делал записи, ему хором подсказывали. Рейдовикам было не совсем по себе: Хозяйка прямо пообещала, что будет присматривать, и теперь казалось, что любая птица в небе, плеснувшая на озере рыба, любопытный цизель в камнях — прямо все вокруг соглядатаи властительницы. Прямо неудобно штаны расстегнуть, чтоб облегчиться.

На четвертый день рейдовый отряд вышел к длинной лощине, уводящей к перевалу — всё, как было обещано. Это было у северо-восточной оконечности озера Колотое-Двойное, обогнуть озеро и пройти обоими берегами согласно точному приказу Генштаба рейдовики не смогли, но, учитывая сложившиеся реалии, и укороченное исследование можно было считать успешным результатом. Западный берег частично удалось рассмотреть в бинокль, нанести на карту отдельные ориентиры, и всё — это максимум.

За перевалом естественная тропа начинала спуск. Верн выстроил личный состав, в полный голос торжественно сообщил еще виднеющемуся озерному берегу:

— Благодарим за гостеприимство! В Хамбуре сделаем все, что возможно, обоснуем и предупредим. Еще раз извиняемся за беспокойство. Всего наилучшего, фрау Хозяйка!

Личный состав отдал честь, ламы бескорыстно ыгыкнули — приозерная трава им нравилась, вины за картофель и прочее честные животные не чувствовали.

— Фалите-фалите отсюда, — сказали откуда-то со стороны склона. — Хитрили, но ф меру. Относительно прилифные фрицы. Мама сказала, что дфое могут ф гости заглянуть. Но как воспифанные люди, заранее придупредиф.

— Благодарим. Возможно, когда-нибудь. Ты тоже будь здоров, дикцию выстраивай.

— Ерунфа. Зуфы сменятся, само пройдет, — заверил невидимый наследник Хозяйки, и добавил: — Ну, как гофорится, ф дофрый час! Быфайте здорофы!

Уходил отряд в молчании. А потом как-то разом стало легче, кусты боярышника уже не смотрели «в сто глаз», прям опьяняющее чувство свободы навалилось.

— Думал, не выдержу, — признался Немме. — Какое одновременно и, прекрасное, и ужасное создание! И все время стоит за спиной. У меня прямо руки тряслись, карандаш вываливался.

— Ничего, зато мы теперь имеем опыт встречи с подлинной магией, — напомнил начальник штаба. — Опыт дался нелегко, но тем он ценнее! Откровенно говоря, я полагал, что нас не отпустят. Рисковая женщина. И Верн таки смог подобрать ключ к ее каменному сердцу.

— Это вряд ли. Я лишь понимаю, чего хотят женщины. Ну, слегка понимаю, в общих чертах, — вздохнул Верн.

— Уже этого хватило. Прекрасные дипломатические способности. Как подумаю, что эта ее красивая драгоценная ручка ложится мне на загривок… — Вольц зябко передернул плечами. — Ужасна столь парадоксальная смерть для настоящего солдата.

— Что же в ней ужасного? — пробормотал Фетте, сутулившийся под тяжестью длинного «маузера».

— Так-так, — ухмыльнулся Вольц. — Одно предложение наведываться в гости безусловно обращено к нашему командиру и чуткому дипломату. Кому бы предназначалось второе?

— Точно не мне! — заверил ботаник. — Хозяйка произвела на меня неизгладимое впечатление, но больше я сюда ни ногой. Я вообще опасаюсь женщин, особенно красивых. Кстати, вы поняли, что Хозяйка из славян? Скорее всего, она русская.

— Ерунда! С чего это вдруг обязательно русская? — засмеялся Вольц. — Абсолютно непохожа.

— Вы судите о русских женщинах по одному-единственному известному нам всем изображению. Но Рус-Катя, скорее всего, особа чисто мифическая и не совсем характерной для русских внешности. Не то чтобы она чистая выдумка, но в действительности русские очень разнообразная нация. По сути, это целая группа славянских племен. Я как-то листал опознаватель рус-типов: там сибиряки, тамбовцы, татары, башкирские евреи… или еврейские башкирцы, сейчас уже и не вспомню. Десятки, а может быть и сотни племен — и все воевали против наших предков.

— Как-то уж очень много племен, — усомнился Верн.

— Возможно, того уникального издания опознавателя больше не существует, он мне только в детстве попадался, уже уничтожен, — Немме помолчал. — Собственно, я подразумеваю определенную параллель с нашей эстерштайнской ситуацией.

— Это вы прозрачно подразумеваете, — пробурчал Вольц. — Но у нас намного меньше племен. Феаки, байджини, не знаю, стоит ли упоминать ксан — они все же ущербное и неполноценное племя. Собственно, вот и всё. Прогрессивные дойчи являются ключевым звеном: дойч-образование, медицина, промышленность — это основы нашей жизни. На занятиях по расовой осведомленности все это поясняют крайне переусложненно, но нельзя же отрицать, что в принципе оно так и есть.

— Достижения образования и санитарии опровергать бессмысленно, — кивнул Немме. — Но ты задумывался о том, что тогда — после Прихода — отношения с воинственными племенами тресго могли бы сложиться совершенно иначе, и они могли бы стать полноценными гражданами Эстерштайна?

Вольц снисходительно улыбнулся:

— Крайне фантастическое допущение, господин ботаник. У тресго иной объем лобной доли черепа и в верхней челюсти на шесть зубов больше. Общеизвестный факт, уж не говоря об их четырехпалых загребущих лапах. Они не люди, это иной вид. Это же очевидно с первого взгляда. Нас не должно обманывать внешнее сходство. Они мыслят совершенно иначе.

— Ну, мы-то с вами тоже в способности мыслить заметно отличаемся, — рискованно заметил ботаник.

— Еще бы, вы ведь чистый дойч, куда мне ровняться, жалкому полукровке… — с угрозой заворчал начальник штаба.

— Надоели, сдери вам башку, — рявкнул Верн. — Сейчас нас госпожа Хозяйка нагонит — в ней дойч-крови точно нет — передавит всех, невзирая на лобные доли и пропорции.

— Нет, это зачем же, — запротестовал начальник штаба, невольно оглядываясь. — Мы так переругиваемся, исключительно по традиции, чисто по-товарищески.

— Это верно, — подтвердил ботаник. — Собственно, я упомянул о разнице мышлений как об определенном преимуществе. Это как на военном совете — разнообразие мнений помогает полнее разгадать замысел противника и добиться победы.

— Безусловно, — признал Вольц. — Слушайте, господин ученый, а что вам известно о фремдах[1]? Это просто сумасшедшие или действительно шпионы?

Трое фенрихов заинтересовано глянули на научного консультанта.

О фремдах Верн, конечно, знал. Даже видел одного такого типа, задержанного патрулем. Полуголый, всколоченный, с диким взглядом. Абсолютный безумец. И брюки очень странные: вроде бы добротные, с отличными карманами, но словно нарочно укороченные, едва доходящие до колен. Ноги безумца были порядком изуродованы холмовыми клещами, сам он, очевидно, страшно оголодал, а человеческого языка не понимал в принципе. Сумасшедшего быстро забрала «геста».