Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

Еще засветло Фетте успел отыскать в соседнем доме горшок с медом и запас крупы. Сварили на домашнем очаге, порции были изрядны, но в горло сладкое питательное месиво лезло с большим трудом.

— Проклятая физиология, — простонал Немме. — Понимаю, что нужно есть, но тошнит.

— Нужно бросить в огонь что-то благоуханное. Типа щетины, больше бы подошла свиная, но раз нет, можно срезать у лам, — посоветовал начальник штаба, бестрепетно запихивающий в себя кашу — он сидел у второго костра, разложенного снаружи, перед дверью хижины, и держал на коленях готовый к выстрелу «курц-курц».

Вонь «дополненного» костра помогла слабо, Верн лежал, приткнувшись к приятно и знакомо пахнущим ламам. Наличие стен и яркий огонь успокаивали. Топлива в доме хватало: фенрихи безжалостно сокрушили настенные полки и не лишенный изящества топчан, в костер так же пошли корзины и прялка — хозяевам они уже вряд ли понадобятся. Верн поразмышлял о том, что даже и не помнит, когда в последний раз спал под защитой стен, послушал уютное урчание в животе Черноноса и все-таки заснул.

Бой начался совершенно внезапно. Часовым сидел Фетте — он и позже не мог объяснить, откуда взялись львы. Возможно, спрыгнули с крыши. Да, понятно, что хищники тяжелы, а крыша — одно название, но больше-то неоткуда им взяться….

…Когда перед ним возникла морда прыгнувшего из тьмы льва, часовой чудом успел откинуться на спину. Стрелял он уже в живот хищнику, патрон не подвел, пуля достойно пронзила тушу, пройдя почти по диагонали. Уже почти мертвый лев бухнулся внутрь хижины. Где был проткнут копьем спавшего вполглаза начальника штаба. Но в дверь уже лезла темная крупноголовая львица. Вскидывая «маузер», Верн практически уперся винтовочным стволом ей в морду, торопливо дернул спуск. Мелькнувшие опасения того, что именно этот патрон разорвет в патроннике и непременно выбьет стрелку глаза, как и страх того, что перепуганные ламы непременно толкнут и собьют прицел, не оправдались. Ламы предпочли притвориться уже сдохшими, а глаза не выбило, поскольку патрон дал осечку…

…львица, порядком ошеломленная грохотом предыдущего выстрела, ярким огнем костра и тем, что она внезапно оказалась стоящей на теле только что еще живого сородича, промедлила — и Вольц успел разрядить арбалет ей в бок — в сердце явно не попал, поскольку львица совершенно бабским истошным тоном взвыла и исчезла в двери…

…Немме с выкаченными от ужаса глазами целился ей вслед из маленького «барха».

— Спокойно! — заорал Вольц, торопливо взводя арбалет. — Твоя пулька ей вряд ли повредит. Куда отлетел мой «курц», сдери ему башку⁈ И что с Фетте⁈

Часовой отделался довольно легко — его оглушил удар лапы, пришедшийся точно по макушке и изрядно подпортивший внешний вид шлема, но не крепкий строевой череп. Больше пострадал Вольц — конвульсивный удар лапы умирающего льва разодрал ему бок ниже края кирасы.

Верн обрабатывал раны друга, когда из тьмы донесся рев, который ни с чем не спутаешь.

— Герр Генерал весьма сердит, — сдерживая боль, излишне четко пояснил Вольц. — Полагаю, случилось незапланированное нападение. Львам тоже присущи глупейшие нарушения дисциплины, да, Немме? Но это опять спишут на наш счет, ибо во всем виноваты гнусные упрямые людишки.

— Лично я совершенно не удивлен гнусными лже-обвинениями, — слегка пришедший в себя ботаник не очень умело, но старательно работал «гросс-мессом», вырезая мясо из львиной ляжки. — Мир полон несправедливостей. Царствует единственный нерушимый закон: сожри, или тебя сожрут. И просто счастье, что в мире есть хотя бы эти нерушимые принципы.

— Только про жратву сейчас не надо, — взмолился, всматриваясь во тьму, контуженый Фетте. — Меня и так уже вдвойне мутит.

— Сейчас тебя сменю, — пообещал Верн, закрепляя бинт. — В сущности, не так плохо получилось. Враг в ярости, а у нас будет шнельклопс[1]. Но вы больше не подставляйтесь. Это приказ!

— Слушаемся, господин обер-фенрих! Ночевки в деревне — рискованная стратегия, — признал Вольц. — Слишком много укрытий у противника. Львы — виртуозы маскировки и чрезвычайно искусны в подкрадывании. Господин ботаник, не забудьте записать это ценное научное наблюдение.

Еще три дня и новое столкновение. На этот раз едва не попались ламы.

… С виду водоем был чист. От воды слегка несло затхлостью, но никакого разложения. Небольшой пруд, видимо, некогда созданный искусственно для поения скота. Строения деревни практически развалились — оставлена давно, львы к этому делу непричастны. Собственно, рева хищников давно не слышно. Возможно, отстали.

Рейдовики пристально всматривались — прудик оставался безмятежен: крошечный островок зелени тростника, на грязи берегового подхода никаких следов, кроме мелко-птичьих.

— Куда⁈ — гавкнул Верн на устремившихся к воде ламов. — Можно же как-то повоспитаннее, без толкотни.

Куда там — влетели по пузо в воду, лишь помнивший о суровом дисциплинарном взыскании Брек оглянулся на начальство.

Ламы шумно и блаженно пили — в последние дни с водопоями было откровенно плохо. Лишь Брек внезапно так и застыл на берегу, принюхиваясь, с нелепо приподнятой ногой…

…Верн даже не понял, почему перекидывает со спины арбалет…

Лев прыгнул из тростника и лишь потом взрычал. Как он мог скрыться в куцем пятне зарослей — непонятно. Видимо, забрался заранее и очень долго и терпеливо выжидал в воде. Совершенно несвойственная львам тактика…

…оказавшая даже более хитроумной. На рев немедленно ответили рыки поддержки — из лощины длинными прыжками летели еще две львицы…

…Вольц хладнокровно сдвинул со шлема на глаза стрелковую маску, одновременно вскинул «маузер». Раненый бок слегка сковывал движения начальника штаба, но прицел он взял точный. Прогремел выстрел — безупречный — «озерно-водоплавающий» лев, уже практически настигший и ударивший замешкавшегося Белого, поймал пулю в череп, завалился, коротко забил лапами в воде, вздымая придонный вонючий ил, и замер…

— Далеко не отходить! — скомандовал Верн ламам, рванувшим от опасности в разные стороны, перепуганный Чернонос со страху уже перемахнул тростник и взлетал на берег…

…Командир рейдовиков развернулся с взведенным арбалетом к засадным львицам.

Фетте и ботаник готовились встретить противника залпом двух «курц-курцев», начальник штаба нежно перезаряжал винтовку. Но стрелять было незачем — львицы стремительно удирали.

— Отставить пальбу! — поспешно скомандовал Верн, с болью вспоминая о мизерном боезапасе.

— Видим-видим, господин обер-фенрих, — заверил Фетте. — Эти костистые сучки драпанули, как только раздался выстрел. Мигом поняли, что врасплох нас застать не вышло.

Издалека донесся утробный громовой рев.

— Он тоже понял, — кратко сказал Верн.

Друзья согласно кивнули — сомнений не было, коварная засада была выдумкой Генерала.

— Из хороших новостей — у нас опять есть львиное филе на ужин, — объявил начальник штаба. — Плохих больше: во-первых, Генерал оказался хитрее, чем предполагалось. Мы едва не попались. Во-вторых, проклятый водяной лев дотянулся до нашего лама и попортил вьюк, а самого беднягу Белого шатает от пережитого ужаса. Ну и еще по мелочам.

— Говори! — потребовал Верн, предчувствуя самое недоброе.

— У меня открылась та царапина, — признался Вольц. — Ничего страшного, но надо бы перевязать.

— Лег, немедленно! — заорал Верн. — Кирасу снять! Идиот, кто тебя заставлял брать большой «маузер»⁈ «Я здоров, я здоров», сдери тебе башку. Тупой цизель-переросток! Какого дерьма было настаивать⁈ По выздоровлению получите взыскание, господин фенрих!

— Так точно. Сейчас только не ори, в ушах звенит, — попросил начальник штаба, садясь на жесткую траву.

Кровопотеря была не столь большой, слабость раненого объяснялась общим утомлением. И тупым желанием непременно оставаться самым сильным и несгибаемым воякой, чтоб ему. Двойная дневка и обильный львиный бульон должны восстановить силы. Хуже было иное…