Флегморий - Красная (СИ) - Казаков Артем

Через мгновенье видение наполнилось жёлтыми пятнами и перестроилось. Мужчина, всю жизнь проработавший в доках, бежал по коридорам, сжимая в руках своего ребёнка. Жена кричала сзади — её голос оборвался резко, с жутким хлюпающим звуком.

Бывшие люди, а ныне твари с пульсирующими синими глазницами вырвали сына у родителя. Маленькое тельце исчезло в бесконечной массе монстров, и звонкий плач прекратился, но отец отбивался до последнего, даже не понимая, что уже слишком поздно.

Их было очень много. В итоге они начали раздирать бедолагу, потерявшего всё, на куски. И тогда нечто зловещее, обитающее почти на самых верхах иерархии, увидело в нём потенциал.

Боль прошла. Осталась только холодная ясность. Мышцы срослись заново, но иначе. Кости вытянулись, кожа потемнела, мысли стали чужими. Спустя короткий промежуток времени жертва превратилась в полноценного хищника.

Иногда, в редкие секунды затишья, в голове новоиспечённого Тленника всплывали обрывки воспоминаний. Задорный смех сына, запах жены, бодрящий вкус крепкого кофе в начале смены. Они тут же исчезали, растворяясь в подавляющем контроле, исходящем от высшей сущности.

Когда на Алексея свалился очередной образ, он осознал — Воплощение Уныния освободилось и затерялось на необитаемой планете с заснеженными горами. Тленник не мог прийти в себя, не знал, как избавиться от тягучей ненависти по отношению ко всему живому, не ведал, что натворил после случайной встречи с какими-то наёмниками. Они прибыли на проклятую глыбу льда за экзотическим минералом и нашли лишь смерть от ментального влияния. Неделей позже создание выследили и уничтожили, переработав в наркотик под названием Тлен.

Но убийцы не учли одного. Воплощение Уныния конкретно из этой категории существ не умирает до конца в реальном мире с помощью обычных методов умерщвления — скорее переходит в стадию диапаузы и ждёт идеального носителя. Кусок плоти, капля крови, обломок кости. При правильных условиях любая часть может послужить началу мутации при контакте с иным организмом.

Нужный заражённый, в каком-то смысле, становится фактически оригиналом. С его искорёженными мыслями, извращёнными воспоминаниями и, чаще всего, гнусными целями. Тем не менее, кем бы он по итогу ни был — репликант или нечто новое на основе поглощённого — где-то под завалом безнадёжности личность иногда проявляет эмоции, присущие людям, и просто хочет жить.

Стуков резко дёрнулся, вынырнув из видения, но перед глазами ещё стояли образы — синие глазницы, неисчислимые потроха, плач ребёнка.

Для Кати и Морока прошло лишь несколько секунд. Девушка почти дотянула Охотника до разлома и мельком бросила испуганный взгляд на созданий, приближающихся к ним с невероятной скоростью.

Катя почувствовала, как пальцы Алексея впиваются ей в плечо — острые ногти мгновенно оставили на коже борозды, хотя боли она почему-то не ощутила.

— Тащи! — злобно прошипела Морок.

Девушка попыталась рвануться вперёд, но Стуков внезапно застыл и выровнялся в полный рост. Его зрачки, затянутые кровавой пеленой, значительно расширились.

— Я стараюсь! — завопила Катя. — Он сопротивляется!

— Что? С чего бы это… Алексей!

Первая волна подступающих существ уже обрела форму. Они не бежали — скользили по мёртвой земле, словно их тянул невидимый поводок. Длинные, изломанные силуэты с конечностями, вывернутыми под невозможными углами. Глаза чудовищ пульсировали тем же жёлтым светом, как и у Тленника.

Охотник резко выдохнул и заговорил:

— Проход не успеет закрыться. Воплощения пройдут через него, и это станет катастрофой, — голос звучал глухо и чуждо.

Разлом дрогнул. Края пространственной трещины начали сжиматься, подобно ране, которую медленно стягивают невероятно прочной нитью.

— Уходим отсюда! — крикнула Морок. — Быстро!

Девушка дёрнула Алексея, но он не двинулся. Вместо этого его кисть взметнулась вверх — меч тут же вырвался из руки Кати, врезался рукоятью в ладонь Стукова и испустил синеватую вспышку.

— Ты что, совсем спятил?! — взвизгнула Морок. — Ненормальный!

Охотник промолчал и повернулся к приближающимся монстрам, растянув губы в странном оскале. Не улыбке или гримасе. В чём-то первобытном и хищном. Сомнений не оставалось — сейчас здесь будет бойня.

— Я не дам им пройти… и по эту сторону у меня больше шансов остановить их, — голос Алексея прозвучал тихо, но с железной уверенностью. Багровые радужки вспыхнули ярче, отражая бешеную пульсацию энергии. — Тем более, их так много… Это идеальный вариант для восполнения запасов.

Морок недовольно цокнуло:

— Ты осознаёшь, что это не какой-то там отголосок Тленника… Это целая толпа Воплощений Уныния. Самых разных. Начиная от проклятых Тленников во плоти и заканчивая чем угодно. Они растерзают тебя ментально. Твой разум не выдержит!

Стуков не ответил сразу. Мышцы на лице напряглись, веки дрогнули — будто внутри сжималось нечто невообразимое. Оно боролось и пыталось выплеснуться во Флегморий.

— Пока часть одного из них во мне… — губы Охотника скривились в подобии улыбки. — Пока я удерживаю это, ни один из них не сможет повлиять на меня… При правильном подходе и быстрой реакции.

Существа почти добрались. Их движения становились неестественными, прерывистыми, словно нынешняя реальность искажалась с каждым шагом. Глаза мерцали, сливаясь в единую колеблющуюся массу.

Девушка отпрянула назад, к самому краю разлома, готовая сбежать из Флегмория в любой миг, но потом застыла и уставилась на Стукова.

- Твоё имя… Алексей… Верно? — Катя резко выдохнула, смахнула капли пота с виска и продолжила, попутно вспоминая что-то важное, как ей показалось. — Это… создание говорило о тебе и о своём мире… Очень многое рассказывало… Я почему-то чувствую сильную энергию, исходящую от них, и мне кажется… эта стычка не может закончиться твоей победой. Наверняка есть другие варианты…

— Послушай умного человека! — выкрикнуло Воплощение Похоти.

Плечи Охотника напряглись, а сухожилия на шее выступили на долю секунды. Он окинул толпу оценивающим взором и посмотрел на девушку, буравя её жутким взглядом:

— Ты не знаешь меня. Не знаешь этот мир. В каком-то смысле, ты лишь новорождённое дитя, что познало новое понимание о существовании всего и вся вокруг… У тебя ещё всё впереди… А теперь брысь отсюда. Твой отец ждёт… на той стороне.

Морок грязно выругалась — не подстать своей сути. Лезвие в руке Алексея рассекло воздух, и пространство содрогнулось — вокруг прохода возникла переливающаяся преграда, очерченная бледным сиянием.

Разлом продолжал сжиматься, его края неумолимо слипались. Катя сделала глубокий вдох и шагнула в сужающуюся брешь. Перед тем, как мрак поглотил её целиком, она взглянула на Стукова — одинокий силуэт на фоне выжженной равнины, замерший в ожидании накатывающей волны искажённых тел.

Потом он исчез и материализовался над отвратной гущей — внезапно и без предупреждения. Меч уже заносился для удара, когда первый крик исторгся из его горла. Не боевой клич и не ярость — нечто более древнее. Звук, который не принадлежал ни человеку, ни тому, чем Охотник являлся на самом деле.

Твари под Алексеем вздыбились, щёлкая челюстями, вытягивая когтистые лапы. Стуков врезался в их строй, и синеватый всполох клинка на мгновенье осветил ядовитое поле, будто вспышка смертоносной молнии.

Тьма сомкнулась за девушкой. Последнее, что долетело до неё из Флегмория — отголоски кошмарного рёва. Его издало не одно из чудовищ. Это был Охотник.

Долгожданная встреча

Катя стояла перед ним, бледная, с тёмными кругами под глазами, но живая. Настоящая. Волков не сразу поверил, что это не галлюцинация — его пальцы дрожали, когда он дотронулся до её плеча, словно проверяя, не рассыплется ли она в прах.