Между тем, судя по карте, выгравированной на обратной стороне их символа владения, они почти что пришли.
..
Как и предсказывал тануки Рю, имение было заброшенным.
Честно, это была скорее заросшая травой развалина, доставшаяся городу в наследство каким-то неясным путём. Неудивительно, что дом легко отдали непонятным залётным героям в качестве награды: вряд ли возьмут, но если и возьмут, то невелика беда — никому особо подобное счастье не надо. Стоящее на отшибе в густом лесу из разросшихся локв и мандаринов, покрытое пылью и разграбленное, с провалившейся местами крышей и засорившимся колодцем — кому особенно нужно подобное местечко? Нет, вполне вероятно, тут и там ночуют беспризорники, ведь какая-то крыша над головой лучше совсем никакой, и из старой мебели можно развести костёр. Но в целом?..
— Я уверен, там водятся орды неведомых науке насекомых, — сообщил монах-паникёр печально. — И крыша может обвалиться прямо на нас. И…
— Ну хватит! — воскликнула Хэн. У неё внутри всё пело: это был её дом! Её собственный! Пусть оказавшийся у неё в руках в результате дурацкого случая, но всё ещё! И даже лучше, что выглядит он сейчас именно так: меньше конкурентов будет. Опять же, дом такой просто так не продать, да и в итоге выручишь совсем не те деньги, что могут заинтересовать благородных героев. А значит, меньше угрозы!
— Вот что, — сказала она, — нам надо сделать обход, найти кухню и всё там убрать. И подготовить комнаты. И посмотреть, сохранилась ли какая-то мебель.
— Нам надо? — удивился монах. — Я изволю заметить, я слишком хрупкий для такой работы! У меня не оттуда руки растут, и ноги тоже, и вообще! Ничего никуда не растёт!..
— Будешь ныть — убью супом, — сказала Кухарка Хэн.
Монах замолчал и удивлённо на неё моргнул.
Кухарка Хэн почувствовала прилив вдохновения.
— И Боевой Кочергой, — сказала она увереннее. — Ничего не знаю и слышать не хочу! Если это будет наш штаб, тут должно быть чисто и прибрано! Как иначе я буду готовить? Как бороться со злом, когда крыша протекает? Если вы даже таких простых вещей не понимаете, я сама вас прибью, чтоб не мучились!
— Ну, не шуми, госпожа Хэн, — вздохнул Большой Меч. — Конечно, мы поможем!
— Говори за себя, — буркнул монах. — Я тут — всего лишь несчастный, обманутый заложник. Я не хочу, чтобы меня убили супом!
— Цыц!
С каждым шагом Кухарка Хэн чувствовала себя всё увереннее.
То есть да, люди за стенами спятили и убивали друг друга, что было весьма печально. Но для неё эта ситуация обернулась чудесным, совершенно дурацким шансом, который она не собиралась терять. Ещё вчера у неё не было вообще ничего — а теперь, вот посмотрите, целое хозяйство! И уж с этим она может работать.
— Начнём с поисков кухни, — сказала она. — И дальше, по нарастающей. Начинаем!
**
Несколько часов (и один поход на ближайший рынок) спустя в имении всё более-менее устроилось: с кухни доносились весьма приятные запахи, Большой Меч споро чинил крышу, монах-паникёр восседал рядом на лавке, баюкал пострадавший в неравном бою с ремонтом палец и жрал мандарин.
— ..И всё же, где ты этому научился? — спросил он, наблюдая, как Большой Меч споро орудует молотком. — Не пойми неправильно, но обычно юноши твоего возраста и происхождения редко бывают мастерами на все руки. Или у вас в ордене были и такие дежурства? Необычно, всё же…
— Нет, — улыбнулся Большой Меч, — в ордене нас такому, конечно, не учили. Но меня изгнали, когда мне едва исполнилось пятнадцать, и сломали мой меч, искривили меридианы. Я почти ничего не мог тогда, жил в таких вот заброшенных домах, как дикий зверь, медитировал часами, пытаясь восстановиться, брался за любую работу. Да и потом, когда сумел вернуться к культивации и восстановить меч, я обычно брал охоты, на которые другие не соглашались. А значит, вдали от людей. Когда-то очищал заброшенный город, жил в одном из таких вот домов почти год… У меня есть опыт.
— Ого, — сделал большие глаза монах. — Искривили меридианы, сломали меч… Ужас, мне аж поплохело… За что они тебя так?
— За преступление, — вздохнул Большой Меч. — Извини, не хочу говорить об этом.
— Ладно-ладно! — замахал руками монах. — Просто ордена в наши дни совсем обезумели — так разбрасываться ценными кадрами… Что такой, как ты, мог натворить? Что-то разрушить всплеском силы? Случайно разбить чей-то любимый горшок? Странные дела… Хочешь мандаринку?
— Я тебе щас покажу мандаринку! — возмутилась Кухарка Хэн, выплывая из кухни. — Ты почему не работаешь?
— Я травмирован! — всхлипнул монах-паникёр. — Физически и морально! Мне пришлось идти на рынок, а там эти сумасшедшие! И потом я поранил руку!
— Ты загнал занозу, — сказала Хэн, — но ладно, пёс с тобой. Любишь мандарины? Сходи собери побольше, чтобы было с чем приготовить утку, да и салат. И пройдись по этим зарослям, не найдётся ли там ещё чего съедобного!
— Я боюсь! Вдруг в этих зарослях что-то страшное!
— Я почти уверена, что ничего страшнее тебя в этих зарослях не сидит. Но, если хочешь, можешь просто по краю пройтись. И хватит ныть! — с этими словами она снова вернулась на кухню.
— Грозная женщина, — поёжился монах. — А потом меня спрашивают, почему я не женился. Вот примерно поэтому!
Большой Меч грустно хмыкнул.
— Ты за мандаринами таки сходи, — только и сказал он.
Монах-паникёр показательно-обиженно фыркнул (давно же им в последний раз кто-то так командовал; забавное, как ни крути, ощущение).
За мандаринами он всё же пошёл, даже корзинку не забыл взять. Но искать их решил долго и вдумчиво, в процессе прикорнув меж деревьями пару часиков, облокотившись на большую раскидистую яблоню. Во сне, правда, он не забыл пронестись быстрым духом вслед за корнями деревьев, оценивая всё, что было в саду, проверяя, нет ли на территории посторонних, и прикидывая, что ещё можно посчитать съедобным. В итоге, к Кухарке Хэн монах вернулся не только с апельсинами, но и с яблоками и сливами, что заставило её несколько сменить гнев на милость.
Конечно же, совершенно случайно команда, пытавшаяся разрушить барьер, вернулась через пару минут после него.
— Ну я же говорил — рухлядь, — вздохнул тануки Рю.
Он был хмур, да и остальные особо счастливыми не выглядели.
— Я так понимаю, печать разрушить не удалось, — заметил Большой Меч.
— Не-а, — поморщился тануки.
— Мы даже в зверином облике не смогли пройти! — сказала лиса.
— Это нечто странное, — отметила Не Зовут, — похоже, что этот барьер создан артефактом, обладающим зачатками разума. Это то, что я смогла почувствовать.
— И это сбивает с толку, — признал тануки. — Мо Цяло — довольно большой город. Откуда у какого-то местного кха-дцатого сына градоправителя артефакт, способный на подобное? Такую игрушку просто так не создашь, да и сложно тоже. Тут нужно…
— Ну так, — прервала Хэн, — идите обедать. За столом подумаете, за чаем обсудите, может, ещё и умных мыслей прибавится. Нам ещё очень много надо сделать!
Монах-паникёр мысленно закатил глаза и прикинул, что можно будет схорониться на крыше дальнего павильона. До чего же деятельная попалась, а! И не прибьёшь ведь… Ну то есть можно, конечно. Но пока не хочется.
Он уже давно перестал убивать тех, кто ему не нравится, в конце концов. Не начинать же снова из-за какой-то лживой мелочи? Право, эта нахальная дрянь не заставит его отступить с пути борьбы против плохих привычек. Много чести! Тем более что…
Интересно, что из этого получится.
Если честно, ему давно не было так весело.
7
**
— Мне кажется, я что-то делаю не так.
Ты поступаешь правильно. Ты творишь добро.
— Но там происходит что-то странное. И многие недовольны мной.
Многие люди не понимают своего счастья. Не волнуйся; перемены всегда приходят с ценой.
— Я… хотел помочь им.
Ты помогаешь.
— Я хочу, чтобы они любили меня.
Для этого у тебя есть я.
