“Это будет хорошо, — подумал Большой Меч, — потому что город надо спасать в любом случае. Что бы ни случилось на самом деле, это ничего хорошего. Как раз работа для героев! И вы, если не сможете уйти, будете просто вынуждены вмешаться. А там — кто знает?”
— Если взломать печать вокруг города не получится, это будет значить, что у нас большие проблемы, — сказала Не Зовут. — В подобных случаях тем, кто хочет жить, лучше держаться вместе.
Яо Милэ задумчиво посмотрела на всех этих странных людей. И одного тануки. И подавила желание зарычать. Уф, эти лицемерные еноты! И почему они только считаются добром? Кто это придумал?! Но в целом…
Изначально она была уверена, что всё это полная фигня. Что бы ей там тануки ни говорил, но какая лиса в здравом уме вообще верит тануки? Все знают ту легенду про снятую шкуру, спасибо большое! И Милэ так себя одурачить не позволит! Она своей шкурой дорожит, и жизнью тоже! Потому, когда тупой енот сказал ей, что в городе происходит нехорошее, она только фыркнула. Тоже мне, пивной эксперт выискался! Протрезвей! Что может быть плохого в правителе, который сразу же заморочился справедливостью?..
Но вот тут незадача: если из города и правда невозможно уйти, то это уже совсем, совсем другая песня. Милэ, как любая лисица, ненавидела клетки всей шкурой. И знала точно: как бы вкусно тебя ни кормили в самом начале, рано или поздно начнут тыкать палками. Как только осознают, что ты не можешь уйти.
Это Милэ выучила из своего опыта: пока ты можешь уйти, ты в конечном итоге свободен, всё остальное — нытьё. И ровно наоборот: когда ты уйти не можешь, как минимум, живым и здоровым, ни о какой свободе речь, конечно, не идёт. Как бы тебе ни доказывали обратное.
— Пойдёмте вместе, проверим эту печать, — сказала она идиотам, — потом, если не сработает, прогуляемся по городу и вернёмся в штаб. Как звучит?
— ..А можно я сразу в штаб? — спросил монах-паникёр. — Я боюсь, что меня могут задеть, когда будут пробивать печать. Я хрупкий.
Тануки Рю подумал и махнул рукой и на новых спутников, и на ситуацию в целом.
— Как скажешь! Если мы до обеда не вернёмся, значит, печать снята, и из города можно валить.
— Вот и отлично! — потёр руками монах-паникёр. — Я за вас помолюсь! И, может, съем чего-нибудь… например, волшебный суп госпожи Хэн точно хотелось бы попробовать!
— Как будто я буду тебе готовить, — буркнула Хэн, хотя и сама знала — будет.
Когда речь заходит о тех, кто потенциально имеет права на твой дом, лучше быть дружелюбной. Даже если этот конкретный герой довольно-таки жалок. Но он же не виноват, что таким уродился, правда?..
— Ладно, — тануки всё это бесило. Он ненавидел клетки, как любой оборотень, и ненавидел геройство, как любой человек, переживший пару десятков войн на своём веку. В идеале, он бы отсиделся в таверне и посмотрел, как кто-то вроде Большого Меча решает проблему. Но было бы в жизни всё так просто, да? Никто и никогда не хочет работать!..
И потом, он предпочёл бы удостовериться сам, что эта печать, ну знаете, хотя бы существует.
А то знаем мы этих паникёров.
— Покажите мне адрес и символ имения, — сказал Рю, сдаваясь. — И я действительно надеюсь, что там есть винный погреб!
6
*
— Что такое справедливость? Хотел бы я знать. Для начала… Люди не должны лгать! Всё должно быть честно и прозрачно! Разве не в этом суть?.. Бездна, почему это так сложно? Я делаю всё, как нужно, но почему-то…
Не волнуйся, мальчик. Слушай меня.
Ты велик. Ты могуществен. Ты властелин. Ты знаешь лучше, что нужно исправить и как. Ты выше прочих, а значит, тебе решать.
Мы можем исправить этот мир, пока ты держишь меня в руках.
Я покажу тебе, как.
Просто слушай меня.
…
— Пошла вон! Изменница! Шлюха!
— Я не знаю, почему я это сказала! Пощади! Я умру на улице!
— Так значит, у тебя не было любовника до свадьбы?
— Да, но…
— Вон!!
..
— Не бейте меня, я не это имел в виду!
— Правда?
— Нет! Вы — урод, жадный брюзга, я терпеть не могу эту работу!
— Сломайте ему кости!
..
— Я ненавижу тебя! Меня от тебя тошнит!
— Так зачем тогда были все эти разговоры о любви?
— Потому что только так ты бы выкупил меня из борделя!..
..
— Твои якобы заморские шелка — подделка!
— Конечно да, мы делаем их в соседнем селе. Но это хорошие шелка!
— Лжец! Он обманул нас всех!
— Сожгите его лавку!..
***
— Что же, это ужасная антисанитария, — сказал монах-паникёр, скептически рассматривая очередной валяющийся на дороге труп. — Если они будут так валяться, мы точно заболеем и умрём.
Никто из них не был сильно удивлён: этот был третий по счёту, и зрелище становилось уже привычным.
— Это плохо, — вздохнул Большой Меч, к которому тихо жалась шокированная Кухарка Хэн. — Ситуация очень быстро ухудшается, да? Похоже, на этот раз какие-то чары правды.
— Похоже на то, — вздохнул монах-паникёр, — но как же я от всего этого чешусь! И на нас не действует, похоже. Как тебе кажется? Ощущаешь какие-то симптомы? У меня вот в горле першит…
— Я — кочерга, — сказала Кухарка Хэн.
Они оба замолчали и удивлённо уставились на неё.
— Что? Мы выяснили — не работает. Я всё ещё могу лгать. Теперь, пожалуйста, пойдёмте! Я не могу на это смотреть!
Если честно, зрелище и правда вышло так себе: город как будто спятил, отовсюду доносились крики, ссоры, кое-где пахло палёным.
— Опасная же это штука — правда, — вздохнул драматично монах-паникёр. — А меня потом ещё спрашивают, почему я её всегда избегал. Да вот примерно поэтому!
Кухарка Хэн опустила голову, но мысленно согласилась. Что было бы с ней, если бы она сама не могла сейчас лгать, более того, в порыве навеянной злобной магией откровенности начала выбалтывать важные секреты?
— ..Странное всё же дело, — заметил Большой Меч тихо. — Я никогда с подобным не сталкивался раньше, хотя со многими тварями сражался. Некоторые из них изменяли сознание. Но это… это должна быть… какая-то исключительная тварь.
— Ну не знаю, — вздохнул монах-паникёр, — я не разбираюсь в этом во всём, если что! Я слишком труслив, чтобы иметь дело со всякими монстрами!.. Но если честно, то зачем это монстру?
— Хороший вопрос, — кивнул Большой Меч, по широкой дуге обходя очередную пару сцепившихся драчунов. — Монстры, даже самые жестокие, даже голодные и ментальные паразиты — это существа, действия которых можно понять. В них всегда есть очевидная логика, даже если эта логика — желание питаться. Это всё ещё разумно в рамках природы, где кто-то кого-то постоянно поглощает. Как и любой хищник, они развивают в себе способность привлекать, загонять и поглощать жертву. Они будут культивировать те эмоции, которыми насыщаются, либо заставлять жертву убить кого-то, себя или другого, если таков их типичный почерк… Но не похоже, что тут тот случай. Живой или мёртвый, но тот, кто это делает, наверняка человек… Ну, был человеком на определённом этапе своего существования. Так я думаю. Хотя, конечно, нельзя полностью исключать знать из демонических миров… Но я не могу себе представить, что кому-то из них могло бы тут понадобиться. Так что нет, мне кажется, это человек.
— Заставляет всех говорить правду, ха?.. — пробормотал монах-паникёр. — Многие не посчитают это злодеянием.
— Только те, кто обратит внимание не на слово “правда”, а на слово “заставляет”, — пожал плечами Большой Меч и отвёл взгляд. — И потом, очень часто ложь — способ спасти, себя или других. Отбирать его… Это неправильно.
— Ну может, — вздохнул монах-паникёр, — это всё слишком сложно для меня, я не хочу вникать. Я и так слишком перенервничал! Интересно, есть ли таблетки, которые защищают от этого непонятного поветрия честности? Я боюсь подхватить!
Кухарка Хэн вздохнула. Она подумала, что у монаха-паникёра есть одна замечательная черта: юноша отлично умеет заполнять тяжёлые паузы. За что честь ему и хвала.
