Легенда об основателе Великого Ордена Боевой Кочерги (СИ) - Чернышова Алиса

Тебе достаточно приказать, и они полюбят тебя.

Они пойдут за тобой — те из них, кто достоин нового, справедливого мира.

**

— Значит, предположительно у нас есть артефакт и его хозяин, — резюмировал Большой Меч, попивая вкусно заваренный чай.

— Не знаю насчёт хозяина, — вздохнула Не Зовут. — Игрушки подобной силы… Их очень сложно создать, тут нужны и жертвы, и огромные магические ресурсы, и исключительные обстоятельства. Артефакт такого могущества поглощает носителя, это почти неизбежно. Магов, которые могли бы сопротивляться подобной прелести хотя бы пару декад, в мире не больше нескольких десятков, и ни один из них не является третьим сыном главы относительно захолустного городишки.

— То есть, ты имеешь в виду, госпожа, что мы имеем тут не преступника, а очередную жертву?

— По крайней мере, есть такая вероятность…

— Не спешил бы я записывать бедняжку в жертвы, — хмыкнул тануки, попивая своё вино. — По моему опыту, такие штуки находят себе мастера из тех, кто подвержен их потенциальному влиянию. Изначально искушение редко непреодолимо: этой дряни надо установить контакт с мастером, пустить корни в его разуме и энергетическом теле. Так что в какой-то момент он должен был согласиться.

— Ну не знаю, — пожал плечами Большой Меч, — разное бывает согласие.

— Вот именно, — серьёзно кивнула лиса. Она была настроена решительно, и её хвосты упрямо скручивались за спиной. — Всё вот это “он сам согласился?” Так говорят те лисы, что нарушают ограничения, те, из-за которых все мы потом страдаем. Они не только подставляют всех сородичей, но потом часто оправдываются тем, что жертва “сама попросила”, “сама была согласна умереть ради любви”. Но это чушь собачья, и любой, у кого есть мозг, должен это понимать. Нельзя всерьёз обвинять того, кто оказался под воздействием подобной магии, за то, что он сделал первый шаг. Суть в том, что человек, желающий переспать с красивой женщиной, не собирается умирать ради неё на месте. Это как обвинять человека, выпившего афродизиак, в распутстве, или говорить, что тот, к горлу которого приставили нож, слушался по своей воле. Это ловушка. Первые вещи, которые этот неизвестный маг сделал, были хорошими, разве нет? Он отпустил нас, в конце концов. Но чем дальше, тем всё становилось кучерявее.

— Не берусь судить, можно ли считать наше освобождение хорошим деянием, — протянула Не Зовут. — Также не могу здраво оценить степень добровольности, потому что разные сущности трактуют добровольность очень по-разному. Бывают демоны и ментальные паразиты, которым хватает вслух сказанного кем-то ругательства, чтобы считать это “заключенной сделкой”. И попробуй оспорь потом, что просто наступил на кошку! Но нельзя не отметить, что в нашем случае за всеми этими странностями может лежать попытка… Сделать нечто правильное.

— Кривая, косая и дурацкая, — буркнул тануки. — Мы тут поспрашивали немного и выяснили, что этому парню, новому городскому главе, и двадцати лет нет. Что разумно, ибо только малолетний идейный дурак будет так распоряжаться подобным артефактом.

— Может, в чём-то нам повезло, — сказала Не Зовут тихо. — Лучше малолетний дурак, чем помешанный властолюбец.

— А лучше ли? — хохотнул тануки. — Я не был бы так уверен. По мне, так одна и та же беда, но в разных штанишках. Разве что если считать, что властолюбца демонический артефакт сведёт с ума немного быстрее, но так это тоже сомнительная радость: их проще прикончить, когда они слетели с катушек, но то кровавое месиво, что они за собой оставляют…

— Это не демонический артефакт.

Вот теперь на Не Зовут удивлённо посмотрели буквально все.

— Госпожа, ну скажешь тоже. Какой он, если не демонический? Без выходцев из других миров ты такое не создашь, как ни бейся…

— Я не говорю, что без выходцев из других миров обошлось. Я говорю, что демоны ни при чём… По крайней мере, не демоны в классической трактовке. Хотя, полагаю, рано или поздно мир, из которого пришла эта игрушка, признают демоническим по отношению к нашему. Но до тех пор я могу с чистой совестью сказать, что, что бы это ни было, оно имеет божественное происхождение.

За столом повисла тяжёлая тишина.

— Мы все умрём, — печально сказал монах-паникёр, не теряя при этом аппетита: обед был действительно хорош.

— Это объясняет масштаб, — отметил тануки. — Чтобы зачаровать такое количество людей, нужна огромная мощь, которая на улице не валяется. Но всё становится на свои места, если знать, что артефакт создан в одном из божественных миров. Интересно, почему не подействовало на нас? Не может влиять на чужой разум после определённого порога могущества?

— Думаю, потому что в момент активации мы были в полностью изолированном от магии помещении. Хотя не исключаю, что, чем выше духовные силы, тем больше вероятности сопротивляться внушению. Так оно обычно и бывает.

— И что же нам делать?

— Закончить с уборкой комнат, — сказала Кухарка Хэн. — И помочь мне почистить колодец.

— А как это поможет? — спросила лиса.

— Это принесёт просветление, — ответила Хэн. — У меня в ордене учили, что в процессе работы приходят хорошие идеи.

— Странная какая-то теория, — буркнул монах-паникёр. — У нас учили, что работа мешает панике. Потому её стоит оставить непаникующему ближнему!

Тануки мысленно согласился с логикой.

— Думаю, нам правда стоит обустроить логово, — заметил Большой Меч, — кто знает, сколько времени займёт эта охота? Но для начала стоит отправить кого-то на разведку.

— О, — заголосил монах-паникёр. — Это звучит опасно! Я не могу разведку. У меня — нервная система!

— У всех нервная система, идиот, — буркнула лиса.

Большой Меч прокашлялся.

Он понял, что пришло время говорить РЕЧЬ и озвучивать ПЛАН.

Это был важный момент, понимаете ли!

Он стоял во главе стола, так получилось, и смотрел на своё войско. Было оно… оригинальным, да, тут ни взять ни отнять, но в ордене он работал и с худшим: многие его духовные собратья были… ну, они старались. Но, принятые в орден за связи, а не за талант, исполненные чувства собственного превосходства, они часто вырастали в не очень хороших культиваторов. Представительных, да, обвешанных дорогими игрушками, но когда дело доходило до охот или духовного меча, с ними становилось… сложно. Так что да, в ордене он работал и с худшим. А потом…

Большой Меч очень любил играть в го, он был в этом очень хорош. Об этом мало кто знал, но побить его в игре мог только глава ордена, и то не всегда.

Изначально, когда этот его талант был замечен, все ожидали, что из Большого Меча вырастет отличный тактик и предводитель… Но тут проблема: Большой Меч умел разменивать камушки на доске, но был категорически не способен проделывать то же самое с живыми существами. Что, конечно же, поставило печать невозможного на этой ветви его карьеры — что не мешало ему с предвкушением и удовольствием планировать те ночные охоты, которые он лично считал важными и оправданными. Он никогда не ошибался — пока знал, что поступает правильно.

Потом случилось изгнание, и о всякой командной стратегии пришлось забыть. Какая может быть команда у кого-то вроде него? Кто пойдёт за изгоем? Да, ему случалось на большой дороге пересекаться со странствующими коллегами там и тут, но до сей поры ему преимущественно везло либо на спутников, не желающих иметь с ним ничего общего из зависти, либо тех, кто пытался присвоить его славу (этим Большой Меч радостно позволял делать, что вздумается, пока они не пытались его убить — но они всё равно рано или поздно уходили, когда охоты становились слишком опасными), либо тех, кто пытался его обворовать (этим приходилось объяснять, что он не согласен). Потому последние несколько лет каждая его стратегия включала его самого в качестве единственной гордо стоящей фишки на доске. Его союзниками в игре были только обстоятельства и мимопробегающие факторы…

И вот теперь, вдруг, он оказался посреди интересной охоты, да ещё и с командой могущественных культиваторов под его началом! Таких, которые могут составить конкуренцию ему самому! Это было давно забытое, приятное ощущение. Да, все они были с особенностями, но он никогда ещё не имел в распоряжении таких интересных камушков! Какая всё же удача.