Но в какой-то момент обнаружила, что мой лоб уткнулся в широкую королевскую спину.
Маркеш чуть подпрыгнул в седле, когда это произошло.
– Не так еще и поздно, принцесса, – недовольно прогудел он, – что это вы почивать взялись?
– Не спалось ночью, – призналась я.
– Избавьте меня от этих подробностей!
Уверена, он при этом скривился.
Что ж, пусть и дальше бесится. Отчего-то это даже приятно.
Дорога начала расширяться.
– Удачно, – сказал Маркеш, присмотревшись к скалам, – вижу пещеру. Если она не завалена изнутри, там заночуем до рассвета.
Король Маркеш. Детство
Маркеш Теодор Дэрриен Ирендел, принц, а затем король Эльдемийский в детстве любил Новогодье. Он часами готов был слушать о чудесах, что случались в волшебную ночь Новогодья, а иногда начинали происходить и загодя.
– Неделя до праздника приносит исполнение заветных желаний, – рассказывала ему матушка-королева, расчесывая волосы перед сном.
Шевелюра у юного Маркеша Теодора была густая, девочкам на зависть, шелковистые локоны от природы слегка завивались. Матушка любила перебирать пряди тонкими пальцами, аккуратно распутывать волоски зубчиками золотого гребешка, украшенного фамильными бриллиантами.
– Ты, возможно, не помнишь, но твой отец Дэрриэн Первый стал королем за неделю до Новогодья, – вспоминала она, – его предшественник не оставил после себя наследника. Споры о том, кто станет новым правителем Эльдемии не утихали до последнего, престарелый Рейн Ирендел, скандалист и жестокий тиран, грозился передать трон мужу своей старшей дочери, а вовсе не ближайшему родственнику мужского пола… Именно тогда, перед Новогодьем, явились духи предков и все расставили по местам. Арнак Бевиль, муж дочери Рейна, уже потирал руки в надежде обмануть магию рода и заполучить корону Иренделов. Арнак был такой же мерзкий, как и прежний король… он хотя и твой родственник, милый, но человек гнилой, все это знали, хоть и поделать ничего не могли с законным правителем. Когда он помер, многие вздохнули с облегчением.
Зимние торжества открыли в столице в аккурат за неделю до Новогодья. Тогда же верховный жрец собирался озвучить завет Рейна Третьего. Вся высокородная семья стояла на площади. Жрец со вздохом принялся разворачивать свиток, когда толпа ахнула.
На кудрях твоего батюшки, в то время таких же густых и блестящих, как у тебя, появилось сияние, которое, загустев, превратилось в великолепный королевский венец.
Ни у кого не оставалось сомнений, кому из Иренделов должен принадлежать трон. Коронацию провели тут же.
– И Арнак Бевиль не пытался отобрать корону? – Маркеш приподнял голову с колен матушки. Очень его заинтересовало семейное предание.
– Как без этого? – матушка мягко подтолкнула затылок наследника, возвращая мальчика в исходную позицию. Процедура вечернего расчесывания продолжилась.
– Но все законы были на стороне твоего отца. Ты ведь помнишь семейное древо, Маркеш? У короля Рейна Второго было двое сыновей. Рейн Третий и Алекс, твой дедушка. Рейн стал королем, но не смог оставить наследников мужского пола. По закону, дочь короля имеет право сама взойти на престол, только лишь если нет других прямых потомков-мужчин. Увы, своего младшего брата Рейн Третий пережил. Но у Алекса был сын Дэрриен, твой батюшка. И в его жилах текла чистейшая кровь Иренделов. Арнак Бевиль, пусть и муж принцессы, не имел на трон кровных прав. Поэтому никто его слушать и не стал. А последнюю волю Рейна Третьего признали пожеланием, не обязательным к исполнению. Королевский статус – это не директорский пост, на который можно выбрать или назначить.
Следующим утром Маркеш внимательно рассматривал семейные портреты в галерее, отыскивая Рейна Третьего, двоюродного деда. Чертами лица он напоминал его отца. А вот выражение было другим. Художник пытался сделать его благородным, но невозможно придать портретное сходство и совсем убрать брезгливое выражение, живущее в уголках губ, сжатые челюсти, готовые вот-вот гневно раздуться подвижные крылья носа… Желчный, недобрый тип. Восьмилетнему ребенку это видно лучше прочих.
– Это мой дядюшка, – сообщил подошедший сзади отец.
– Злой дядя, – уверенно сказал Маркеш.
– Он просто невезучий, – улыбнулся король, – ты знаешь, что когда Рейн был молодым, он влюбился на расстоянии?
Маркеш помотал головой. Влюбился. Глупость какая. Это только девчонки влюбляются.
– Это очень грустная история, Маркеш.
Тяжелая, теплая рука отца легла на детскую макушку.
– Принц Рейн был еще совсем молод и ему не требовалось спешно выбирать себе жену. Но однажды к нам в Эльдемию прибыл очень известный художник. Его пригласили, чтобы писать семейный портрет. И молодой принц сказал, дескать, слава о художнике бежит впереди него, но хотелось бы посмотреть, на что тот способен. Мастер показал ему альбом с эскизами. И на нескольких оказалась изображена одна и та же девушка. До того прекрасная, что у принца дыхание перехватило. Он выхватил альбом, жадно перелистывал страницы, будто стараясь запомнить каждую ее черточку. А потом заявил, что кем бы ни была эта красавица, она должна принадлежать ему.
– Я запру ее в башне, чтобы ни один похотливый взгляд не упал на это совершенное личико! – кричал влюбленный Рейн. – Принесу к ее ногам все сокровища этого мира, лишь бы она была только моей!
– Вот дурак! – засмеялся маленький Маркеш. – Это же просто картинка! Может быть художник просто выдумал эту девицу!
– Вовсе нет, – отец приобнял сына за плечи, – довольно быстро выяснилось, что натурщицей мастера была принцесса Розмари Лефентор. Единственная дочь короля Ифендории. Рейн Второй, видя, как увлекся его сын, велел художнику написать портрет девушки для принца. Дескать, это станет одним из свадебных подарков для принцессы.
– И они поженились? – Маркешу уже не очень интересно было слушать про чью-то там свадьбу, но отец не так часто уделял ему столько времени. Поэтому пусть рассказывает.
– Нет, Маркеш. Хотя все складывалось неплохо. Рейн Второй пригласил короля Ифендории на охоту, и там они ударили по рукам. Было решено, что как только юной Розмари исполнится шестнадцать, ее отдадут в жены влюбленному принцу. Принц постоянно любовался портретом красавицы, мечтая, как заключит ее в свои объятия. Но…
Отец замолчал и вздохнул.
– Что-то случилось? – обеспокоился Маркеш.
– Принцесса оказалась жертвой проклятия. Лишь ей исполнилось шестнадцать, девушка пала от чар злой колдуньи. Уснула вечным сном.
– Умерла? – уточнил мальчик.
– Очевидно, – пожал широкими плечами король, – но потом из этого печального события родились красивые сказки. Дескать, она не погибла, а уснула. И тело ее хранится в какой-то заколдованной пещере.
– Если она там лежит с закрытыми глазами и не может шевельнуться, то какая разница, как это называть? – фыркнул Маркеш.
– Ее близким наверняка проще было думать, что их малышка спит, – предположил король, – когда ужасная весть достигла Эльдемии, принц Рейн был вне себя от печали и злости сразу.
– От злости? – не понял юный принц.
– Именно, он кричал, что избалованная девица специально от него таким образом сбежала… может поэтому тело принцессы и спрятали за пределами Ифендории, чтобы злобный поклонник не осквернил могилу. Рейн велел убрать портрет Розмари в дальнее хранилище, чтобы ничто не напоминало ему о несчастной любви.
– И эта картина до сих пор там? – оживился Маркеш.
– Да, – подтвердил король, – хочешь посмотреть на нее?
Любопытный мальчишка тут же согласился, желая продолжить общение с отцом.
Король привел его в глубины хранилища, лестница вела в подземелье, где, казалось, должны бродить призраки. Но они встретили только двоих служителей, один из которых провел монарха и его наследника к убранной под стекло картине. С полотна смотрели беззаботные синие глаза. Взгляд был ясным, веселым и дерзким.
