— Из моего рассказа о сестре вы, вероятно, сделали не совсем верные выводы.
Он потянул меня в темноту по едва угадываемой тропинке, которая уходила от основных ярмарочных строений в сторону пологого холма.
— Какие же выводы, я, по-вашему, сделала.
— Думаю, вы уверились, что я задался целью извести каждую гадалку и предсказателя в империи, чтобы не дай пресветлая Лейна, они не испортили кому-нибудь жизнь.
— Да, именно! А это что, не так⁈ — не сдержала я удивлённого восклицания. — Все ваши действия говорят об этом. И история сестры только подтверждает…
— Амелия, я — прагматик и прекрасно понимаю, что подобное невозможно. Люди склонны верить в приметы, суеверия, божественные пришествия, гадания и предсказания. С этим нельзя справиться. Кто хочет обмануться — обманется.
— Я запуталась… — честно призналась я.
— Я лишь за то, чтобы разумные люди могли сделать выбор, опираясь на правдивые факты. Появись в нужный момент статья, что Вальда — шарлатанка, и какое-то из её предсказаний не сбылось, Элеонора бы усомнилась. И как бы они ни была влюблена в Филиппа и зла на меня, но собственный здравый смысл подсказал бы ей, как следует, а как не следует поступать. Но везде только расхваливали дар гадалки.
— Но меня вы хотели именно «выставить из города».
Хантли взъерошил волосы и смутился. Нет, правда, смутился и отвёл взгляд! Я даже замерла от такого неожиданного зрелища.
— Просто показалось крайне несправедливым, что такая красивая девушка пошла в подобную профессию. И это стало личным вызовом, — наконец, сказал он и посмотрел с опасением, словно готовился к тому, что мы сейчас разругаемся. Наверное, точно так же я смотрела на него перед цирком.
Я рассмеялась. Вот уж чего не ожидала, так это того, что невозмутимый журналист будет вести себя как мальчишка, дёргающий за косички понравившуюся девочку.
— Не смейтесь, Амелия. Это, конечно, было не самое достойное поведение, но вы теперь понимаете, насколько тяжело я осознавал свои чувства. — Вопреки собственным словам, Хантли улыбался. — К тому же уж в чём вас невозможно заподозрить, так это в сговоре с мэром. И в вашей честности я тоже убедился.
— Всё-всё, уже прекратила.
Я замахала руками, но смешки продолжали то и дело вырываться фырканьем, а где-то на краю сознания голос разума шептал, что вопрос-то с моей работой не решён, и вряд ли когда-нибудь разрешится.
На вершине холма ничего интересного не было, и я вопросительно посмотрела на Эрнета
— Садитесь, скоро в небо запустят заклинания, а отсюда лучше всего видно.
Хантли уже сел, и я пристроилась рядом. Нервно поёрзала, но не потому, что было неудобно, а потому что не могла избавиться от вредной мысли, которая никак не хотела покидать голову. И как бы я ни старалась, как бы ни напоминала себе, что сама предложила забыть на сегодня о разногласиях, но понимала, что не смогу промолчать.
— Что вас беспокоит, Амелия? Или просто устали?
Эрнет сорвал травинку и начал задумчиво её жевать. А потом и вовсе лёг, закинув руки за голову и устремив взгляд в звёздное небо. Словно, и правда, был мальчишкой, а не серьёзным состоявшимся мужчиной с драматичным прошлым, которое я уже успела романтизировать.
— Эрнет…
Он посмотрел на меня с удивлением, да я и сама удивилась, что назвала его по имени. До сих пор делала это так редко, что можно было по пальцам пересчитать.
— А… Что должно произойти… — Я сглотнула внезапный ком в горле, — просто в качестве повода для размышлений… — зачем-то пояснила и почувствовала, как к глазам подступают непрошеные слёзы. — Чтобы вы поверили, что какая-нибудь гадалка действительно обладает даром?
«Соври же! Соври что угодно! Ради пресветлой Лейны!» — закричала я мысленно. Но ни Хантли, ни богиня меня не услышали.
— Не знаю… — вздохнул он. — Не меньше, чем чудо. Но в них я, увы, тоже не верю.
В небе грянула музыка и взрывы, расцвели огненные цветы, и прямо над нами пролетел дракон, сотканный из огня и воды. Я отвернулась к разворачивающемуся зрелищу, но ничего не видела из-за слёз, которые всё-таки пролились, и которые я не стирала, чтобы не выдать себя. Увы, творить чудеса я не умела.
Глава 46
Ярмарка закрылась сразу, как в небе погас последний огонёк. Люди потянулись на выход, моментально разобрав все экипажи. Те, кому не досталось — уходили пешком. Мы с Хантли медленно брели мимо убирающих товар лоточников, рабочих, выносящих из циркового шатра реквизит, гаснущих фонариков. Волшебство закончилось, оставив нас один на один с последствиями, но одарило на прощание свободной каретой, на которой мы и добрались до дома.
На крыльце под полуночный бой ратушных часов Хантли поцеловал меня последний раз. И это были самые сладко-горькие мгновения в моей жизни.
— Спокойной ночи, Амелия, — сказал он, и, дождавшись, когда я закрою дверь, ушёл.
Я смотрела в окно, как Эрнет растворяется в темноте, совершенно так же, как в моём давнем сне, где он преследовал чёрного короля. От воспоминаний, тяжёлых мыслей и дурных предчувствий тревожно забилось сердце. Тоска и печаль окутали меня словно одеяло — не помогло даже мурлыканье приползшей Саюши. Я взяла коббарру на руки и пошла спать. Мне нужны были силы, чтобы лечить разбитое сердце.
Хантли пришёл утром, но, против обыкновения, не принёс пакеты из Никиной кондитерской. Эту странность я решила прояснить, как только мы расположились на кухне за чаем с печеньем, приготовленным Анной.
— Вы сегодня без кофе и пирожных?
— Я хотел, но там закрыто…
Хантли сделал паузу, а я недоумённо на него воззрилась. У Ники закрыто? То, что подруга хоть на один день оставила свою кофейню, было непредставимо.
— Думаю, можно легко догадаться, чем она занята…
Эрнет на что-то намекал, а я продолжала напряжённо на него смотреть, не в силах представить, что могло настолько увлечь горящую своей работой Нику. Хантли отвёл глаза и смущённо кашлянул. И тут до меня дошло…
Щёки полыхнули жаром, и я схватила чашку с чаем и отпила, лишь бы спрятать лихорадочный румянец. Закашлялась и отпила снова.
Неужели Ника с Виктором-Винсентом… Нет, я была рада за них, но всё это было так неожиданно. И смущающе… Смутительно… Я отпила ещё, но чай закончился. Пришлось поставить чашку на стол и искать новый объект, который можно было бы нервно крутить.
Внезапно мои ладони оказались в руках Хантли, и я подняла испуганный взгляд, хотя и сама не могла понять, чего испугалась.
— Амелия, на самом деле я пришёл сказать вам, что уезжаю.
— Уезжаете? — Я повторила слово, совершенно не понимая, что оно означает, и только через полминуты осознала сказанное. — Куда уезжаете?
— В Брейвиль. Ночью пришёл ответ на один важный запрос, и, кажется, мне осталось совсем немного, чтобы свести все факты воедино. Тогда и мои, и ваши проблемы разрешатся.
— В Брейвиль?
В голове шумело от страха, и я никак не могла начать соображать. Даже не понимала, чего испугалась: то ли за Хантли, то ли того, что останусь в Рейвенхилле одна.
— Вам же нельзя в столицу, вы в опале, — наконец, выдавила я.
— Придётся рискнуть. Похоже, что все ответы именно там. Кстати, в Брейвиле гораздо легче выяснить про Виктора Бранса, о котором вы так переживаете.
Я забрала руку у Эрнета и потёрла лоб. Боль медленно растекалась от висков к затылку, суля кошмарный день. Что ещё приготовило мне это утро?
— Я больше переживаю за вас, — честно призналась я.
О Викторе сейчас беспокоиться не стоило. Разве что он не выспался, но, уверена, ни о чём не жалел.
— Это так неожиданно… — упавшим голосом сказала я. — Ваш отъезд, мигрень, отсутствие кофе…
— Мой отъезд, к сожалению, не отменить, но с мигренью и кофе, я помогу.
Хантли поднялся из-за стола и встал позади меня, коснулся висков и слегка надавил. От кончиков пальцев расходилось тепло, постепенно растворяющее пульсирующую боль. Блаженно вздохнув, я откинулась назад, прислонившись к его груди, и закрыла глаза.
