Корнет (СИ) - "taramans"

Старуха усмехнулась, продолжая, тем не менее без улыбки в глазах рассматривать его:

— И что ты хочешь сделать?

— Просто облегчить вам боль! Не могли бы вы чуть податься вперед, немного отодвинуться от спинки кресла? Вот так, обопритесь локтями о подлокотники… Вот! Сейчас я постараюсь вам помочь…

Попыталась влезть Катенька:

— Тетушка! Господин корнет! Потрудитесь закончить эту клоунаду!

Но старуха, видимо, приняв решение, оборвала ее:

— Помолчи, Катька! Посмотрим, что у него получится… А ты, гусар, не молчи. Говори, что хочешь делать.

— Сейчас я просто руками постараюсь снять у вас боль…, - тем временем корнет уже вовсю поводил руками вдоль спины графини, сосредоточив усилия, конечно же, в области сердца.

«М-да… тут как бы не дольше придется возиться, чем с Машей! Да это-то и понятно!».

— Ну и чего ты замолчал? — проскрипела старуха.

— Да вот… Пытаюсь что-нибудь сделать… Конечно, по-хорошему, по правильному, если… это нужно делать без одежды. Одежда существенно снижает силу воздействия…

Графиня заперхала, затряслась. Не вдруг Юрий понял, что это она смеется.

«Ну да… приступ я почти снял. Потому она и развеселилась, почувствовав облегчение!».

— Ну, это-то и понятно! Какой мужчина, тем более столь молодой, да еще и гусар, откажется воздействовать на голое женское тело! — сквозь смех выдавила графиня, — Только ты, юноша, несколько промахнулся. Это вон… с ними такое воздействие тебе было бы приятно!

Графиня попыталась кивнуть в сторону женщин.

— А на мое тело… воздействовать бы тебе вовсе не понравилось! Да и смотреть там уже не на что. Эх, если бы лет сорок назад… Я и сама бы на тебя очень даже… повоздействовала! — и опять старуха затряслась в смехе.

— Ну, тетушка! — снова с досадой протянула Екатерина, поджав губки.

— Катя! Я же попросила тебя помолчать, — буркнула бабуля, — А если тебе неприятно меня слушать… Можешь и ушки прикрыть.

— На первый раз — все. Но если вы захотите чуть улучшить свое сердце… Поймите меня правильно: я — не бог, и даже не волшебник — молодости я вам не верну! Но чуть поправить здоровье постараюсь. Только нужно будет заниматься этим… несколько раз. Пока не скажу — сколько именно. Но сразу могу сказать — не чаще двух раз в неделю. Чаще если — только навредить! А сейчас сядьте, как сидели, обопритесь на спинку кресла… И вот еще… вы можете ненадолго снять чепец?

Прикрыв глаза, только самыми кончиками пальцев, Плещеев касался висков графини. Потом сделал движения чуть интенсивнее, мягко массируя виски и все расширяя зону воздействия.

Плехов уже понял, что работать так, как делал это маг Филип — у него не получается. Может быть — пока? Но вот при контакте с телом, кожей пациента, воздействовать выходит лучше.

«Филип-то… просто руками над телом водил!».

Старуха почти лежала в кресле, и на губах ее застыла блаженная улыбка:

— Хорошо-то как… Я уже и позабыла — когда у меня вовсе не было этой проклятой боли. И голова стала ясной…

— Вот… Все! — Плещеев отошел от кресла и, пройдя к своему стулу, сел, — Еще раз напоминаю… вы можете ограничиться этим. Но если решитесь, то придется лечиться подольше.

— И сколько же? — заинтересовалась бабка.

— Не знаю… Может месяц, может — два. Видите ли… Я, вообще-то, только начинаю это практиковать. Толком еще ничего не умею! — пожал плечами Юрий.

— Лечил уже кого?

— Да, несколько человек. Начал, кстати, с себя! — и Плещеев потер рукой шрам на щеке.

— Ага! Вон оно чего?! А то все думаю — чего там доктор мой бормотал, что, дескать, очень быстро у тебя шрам на лице сошел. Он говорил, что видел тебя в лазарете, после того боя, — покивала графиня.

— Да. На лице, а еще — на плече. Потом денщика своего немного подлечил. Еще пару человек… Так что опыта у меня немного!

«А вот зачем я все это сделал? Что за спонтанные жесты? Не хотел же афишировать свои способности, а делаю все наоборот. Хотя… Некрас, потом Паша, далее — Маша. Анфиску уже начал лечить. Уже четверо. Как там говорил Мюллер: «Что знают двое — знает и свинья?». А тут получается — даже не свинья знает, а целое стадо! Так что… Хрен его знает, куда кривая вывезет. Так что — пусть!».

Графиня задумалась. Молчали и женщины, то переглядываясь меж собой, то поглядывая на Плещеева или на хозяйку.

— Хорошо! — кивнула, надумав, старуха, — Что ты хочешь за свою помощь?

Плещеев удивился, развел руками:

— Я же сказал — ничего!

— Э-э-э, нет! Так не бывает! — покачала пальцем графиня, — За все надо платить. Но… если ты так говоришь… Я подумаю, чем смогу отблагодарить тебя!

Потом хмыкнула:

— А этих-то… свиристелок… Лечить будешь? — и кивнула на женщин.

Плещеев покосился на красоток:

— Только если они сами того захотят!

Екатерина промолчала, а Софья осторожно, как будто ступая по тонкому льду:

— Я бы… попробовала. Раздеваться же не надо, не так ли? — и смутилась.

Плещеев, хмыкнув, поднялся:

— Не обязательно. В таком случае мне надо немного отдохнуть. Минут десять. С вашего позволения, я бы прошел в сад.

«Надо бы деревья погладить. А то я совсем пустой!».

Графиня довольно легко поднялась с кресла:

— Пойдите, прогуляйтесь. А я пойду распоряжусь, чтобы нам чаю подали. Что-то у меня аппетит разыгрался…

Сопровождаемый двумя женщинами, Плещеев вышел в небольшой сад, что располагался позади внутреннего двора усадьбы. В основном здесь были разбиты цветники, рассажены кусты, но имелись и несколько довольно больших деревьев. Екатерина молчала и смотрела на Юрия настороженно, а вот ее приятельница с любопытством.

— А что вы намереваетесь делать, Юрий Александрович? — не выдержала Рыжая.

— Видите ли, Софья Павловна… Для этого лечения мне нужна… не знаю, как правильно назвать — сила или энергия. Как я скудным своим умишком догадался — таковую возможно собрать в природе. Лучше всего — в лесу, где много больших деревьев.

Сопровождаемый дамами, он прошел от дерева к дереву, на секунду прикасаясь руками к каждому.

— Ну что же… Я готов! — поведя рукой, Плещеев пригласил дам возвратиться в дом.

Там под пристальными взглядами вернувшейся графини и ее племянницы, Юрий, зайдя на спину Софьи, пояснил:

— Сударыня, сейчас мне потребуется немного помассировать вам руку. От плеча и до локтя, может быть — чуть ниже.

Рыжая обернулась к нему и чуть улыбнувшись, ответила:

— Да, я готова…

«Ну, тут ерунда совсем. Хотя боль-то я снял, а вот причины… Защемление нерва, что ли? Или потянула, неловко повернувшись?».

— Я бы предположил, что природа этой вашей боли — она находится не в руке, а чуть выше. Вот здесь примерно! — Плещеев чуть помассировал женщине низ шеи и плечо, — Вообще… Если говорить откровенно, вот эти неприятные ощущения идут от почти полного отсутствия нагрузки на определенную часть тела. То есть — нагрузки нет длительное время, потом вдруг вы что-то сделали, и вот… непривыкшее к тому тело подает сигнал, что это ему неловко, а посему — болезненно. Если приложить некоторые усилия, то, выполняя определенные упражнения, можно лучше подготовить тело к повседневной жизни. Это может привести даже к улучшению общего самочувствия, придать тонус…

Небольшая лекция о пользе гимнастики была прервана слугой, который принялся расставлять чайные принадлежности на столике.

— А про мою основную болезнь, про мою тревогу вы что скажите? — все-таки не выдержала Софья, когда они уже пили чай.

— Лгать не буду, Софья Павловна… болезнь ваша — крайне неприятная и грозит перейти в чахотку…

«Да что там — перейти?! Это именно она и есть. Скорее всего. Насколько это будет сложно лечить — понятия не имею. И будет ли это лечиться вообще? Все же надеюсь, что пусть не полностью вылечить, но существенно замедлить процесс мне удастся! Те же больные почки у Маши — тоже ни хрена хорошего, от этого впоследствии вполне умирают, но ведь — вылечил! Хотя… там еще нужно будет посмотреть, через месячишко, к примеру!».