Корнет (СИ) - "taramans"

Плещеев демонстративно закрыл коробочку и резко потряс ее на вытянутой руке. Никита Саввич снова поморщился и протянул опасливо:

— Вы, ваш-бродь, поосторожнее бы! Не дай бог, спалите здесь все!

— А вот и нет! — засмеялся Плещеев и снова энергично, как погремушкой, затряс коробком, — Как видите, Никита Саввич, ничего не происходит! Спички сами по себе не вспыхивают! Однако…

Он вновь продемонстрировал, что спички от коробочки загораются вполне надежно.

— Тут мы тоже покумекали с товарищами, да заменили кое-что в составе. Потому спички стали вполне безопасными! И как отрава — куда как слабее. Нет, при желании, наверное, что-то и произойдет с человеком, ежели он вдруг их все обгрызть решит. Может, облюется или еще что… Пронесет его, может быть. Но белый фосфор, который и был тем самым ядом и который вспыхивал беспричинно, здесь заменен. А теперь представьте, Никита Саввич, сколько их можно будет продавать по всей России, если две причины, по которым их и боялись, устранены!

Вот здесь купец уже задумался. В задумчивости взял в руки коробочку со спичками. Достав одну — осмотрел внимательно. Потом также внимательно осмотрел коробку. Покачал ее в руке, сначала несмело, потом — все сильнее и сильнее побрякивая спичками внутри нее.

— М-да… А вот это и впрямь уже интересно. Да, ваш-бродь, интересно! Что-то еще?

Плещеев достал следующую коробочку, и, раскрыв ее, высыпал содержимое на стол. Эти мелкие предметы были для него привычны, даже обыденны и банальны. Но здесь и сейчас о них еще никто не знал.

— Вот… Вот это мы решили назвать — скрепки. От слова — скреплять! Как видите, они изготовлены двух видов. Одни — из простой тонкой проволоки, другие — из той же проволоки, но покрытой неким составом. Этот состав не даст железу ржаветь, а значит, и пачкаться!

— И что сие такое? Что вы ими задумали скреплять? — крутил купец в руках одну из скрепок.

У Плещеева имелось все для демонстрации полезности задумок, в том числе — и листы бумаги.

— А вот… Извольте видеть! Чтобы бумаги не рассыпались по отдельности… Вот так вот — раз! И они вместе. Удобно? Конечно же!

«Чувствую себя… М-да! Ну хоть не «Гербалайф»!».

— И представьте, Никита Саввич, сколько на Руси разных контор, казенных присутствий и прочих делопроизводительских учреждений! И всем этих скрепок надо, и всем — побольше! А ведь они теряться будут. Значит, нужны будут постоянно!

Купец молчал, продолжая крутить в руках скрепку, то разгибая ее, то снова скручивая. Потом все же ответил:

— Да, согласен — интересная фитюлька! Ежели дело наладить… М-да…

— Дальше показывать? — усмехнулся Юрий.

— А у вас еще что-то есть? — несколько удивился купец.

— А то, как же?! Имеется… — жестом фокусника подпоручик извлек из коробки следующую железячку — теперь уже кнопку!

«А дырокол и скоросшиватель мы сотоварищи решили оставить на потом. Сладится с этим купцом — пустим в дело! Нет? Будем искать компаньона дальше!».

Продемонстрировав листы бумаги, пришпиленные кнопками в оконной раме, Плещеев пояснил:

— Сие тоже для различного рода контор будет весьма кстати!

Но купец не был бы купцом, если бы не вернулся к брошенной ранее вскользь фразе:

— А вот вы сказали, что неким составом железо сие покрыто. Что это, ежели не секрет? Блестит, чуть ли не как серебряное…

— А это, Никита Саввич, еще одно наше изобретение!

Плещеев сам точно не помнил, когда было изобретено покрытие железа цинком, то есть — цинкование, или оловом — то есть лужение. Из школьного курса помнил только, что и для того и для другого состава есть два способа: горячий и электролиз. Про второй способ — не помнил вовсе.

«Да и вряд ли сейчас этот способ известен. Опыты с электричеством — только-только начинаются. Про горячие же способы…».

Подсказал что-то из оставшегося в памяти все тому же Грымову, а уж тот совместно со все тем же учителем-химиком путем многочисленных опытов, методом подбора, проб и ошибок…

Плещеев цыкнул зубом, как будто нехотя кивнул:

— Вот, извольте! Мы не намеревались поначалу раскрывать сие, но… Если уж вы так внимательны и дотошны! Вот — тонкий железный прокат. Его, как я уже слышал, используют для кровли…

Купец кивнул:

— Знаю! Только дорого сие. И делают такой прокат только в Туле, да в Москве и в столице. Дело хлопотное и недешевое. Сам думал крышу себе на доме перекрыть, но… Как приценился, так и охнул! А ведь потом еще и красить такую крышу надо!

— Вот! И само железо недешевое, и с покраской его чуть не каждые пять лет возись. А здесь, если это же железо один раз покрыть таким составом — лет пятнадцать, а то и двадцать простоит точно и ржаветь не будет! Главное, чтобы не ударить чем-либо, сколов да царапин чтобы не было. А уж как блестеть сия крыша будет, а? Представьте, Никита Саввич! Красота же! Под солнышком ежели? Неужто не найдутся люди состоятельные, которым деньги не главное, а главное — красота, да чтобы все вокруг видели, как крыша на его доме сверкает серебром?!

И Плещеев вытащил из ташки стопочки листов кровельного железа. Маленьких листиков — в размер ладони всего! Часть этих листиков была — все то же железо, а часть — оцинкованные пластинки.

«Наглядное пособие! А как иначе?».

— Ну как? — спросил он у явно заинтересовавшегося купца, — Красота же, не так ли?

Тот отвлекся от перебора пластинок и гаркнул в коридор дома:

— Варька! Ну-к… Неси-ка еще «Ерофеича», а то этот степлился. Да и закуску обнови, что ли!

После выпивки и закуски, — Никита Саввич зыркнул в сторону Юрия из-под бровей:

— И за сколько же… Позвольте поинтересоваться! Вы хотите все это продать?

«Клюнул, песий сын! Точнее — даже не клюнул, а заглотил блесну целиком!».

— А вот по этому поводу, Никита Саввич… Нужно разговаривать не со мной, а с моим старшим товарищем, капитаном Грымовым. Он у нас старший, стал-быть, в нашей компании! И не о продаже идет речь, а о процентах с прибыли.

Последняя фраза купцу явно не понравилась. Впрочем, было видно, что не понравилось ему и наличие какого-то «старшего» у подпоручика.

«Да-да… Он, скорее всего, решил «развести» меня, как того кролика — дать сотен пять или шесть, да и делу конец! А чего? Дочку его… того-этого! Живу здесь, как квартирант. То есть, в чем-то уже и не чужой человек. А тут, видите ли, с каким-то капитаном договариваться! Да и процент, опять же!».

По поводу визита Грымова и переговоров договорились на завтра. И правда — чего время тянуть?

А вот Грымов сумел удивить Плещеева.

«Вот же… собака сутулая! Смог улучшить свои позиции перед переговорами с купцом, да и нас с Гордеевым — обскакать. Но… тут его понять можно, чего там!».

Капитан взял да втихушку и выкупил у владельца ту мастерскую, в которой производились и пистолеты сигнальные, и патроны с минами!

— Вы, Юрий Александрович, меня извините, но… Не предупреждая вас, я выкупил у старика-владельца ту мастерскую. Кое-какие накопления у меня имелись, вот… А старик уже давно поговаривал, что хочет в Тулу перебраться — у него там дочь замужем. Поймите правильно, вы с поручиком люди молодые, неженатые, детьми еще не обзавелись. А мне нужно думать о будущем!

— Да я разве ж против?! — пожал плечами Плещеев, — Есть у вас деньги, вложили в дело. Разве плохо? А мы с Максимом свои проценты, надеюсь, получим. Да и задумки еще есть! Если все дело дальше пойдет полюбовно, можно и еще чего-нибудь в ход пустить.

Грымов в очередной раз с интересом посмотрел на Плещеева, но тот тему развивать не стал, а капитан не счел возможным настаивать. На сам торг Грымова с купцом Плещеев не остался: полагал, что капитан сможет внятно изложить их позицию, а потом и отстоять ее. Да и вера в Грымова у Юрия не пропала, честь у этого офицера все-таки была, и совсем уж «кидать» своих товарищей он был точно неспособен.

А дальше… Дальше у Грымова с купцом явно что-то стало налаживаться. Плещеева не беспокоили, но уже с утра пораньше оба они умелись смотреть ту мастерскую, потом еще куда-то ездили, после чего снова заседали в столовой Вариного дома, судили-рядили. Даже ругались, как рассказала Юрию прошмыгнувшая к нему в спальню под покровом ночи хозяйка.