Корнет (СИ) - "taramans"

Пока Никита Саввич гостил в доме дочери, посещать последнюю в ночную пору было бы уж совсем неуместно. Но, видно, не выдержала сама купчиха и прокралась на третью ночь в гости к любовнику.

— Изрядно поднабрались батюшка с господином капитаном! Вот я и воспользовалась случаем, что он спит в спальне моего покойного мужа без задних ног, прокралась к тебе. Ты мне рад?

— А то! Конечно же, рад! — Плещеев, схватив женщину в объятия, поволок ее на тахту, показывать всю степень его радости от ее визита.

А через некоторое время:

— Так что, говоришь, ругались сильно? — Юрий попыхивал трубкой, раскуривая табачок.

— Ну не то, что ругались, но спорили сильно! — поясняла Варвара, — Батюшка потом сетовал, что с капитаном вашим спорить — что с жидом торговаться! Пенял, что, дескать, не удалось сбить ваш процент меньше десяти.

— И что, Никита Саввич-то — сильно заинтересовался нашим предложением? — продолжать интересоваться подпоручик.

Женщина кивнула:

— Сильно! Это я могу судить по тому, что раньше-то он, когда приезжал, сидел в книгах амбарных, все проверял; потом в магазине, да на складе все пересчитывал; да с Захаром разъезжал. А то, бывало, и поколотит Захарку! — хихикнула Варя, — А сейчас-то… Немного полистал книги эти, а потом, после разговоров с вами — даже не заглядывал в них. И товар не проверял!

Женщина подвинулась к Юрию поближе, приобняла его рукой и прошептала:

— А мне сказал… Ты, говорит, держись за этого офицерика молодого покрепче. Мню, говорит, что большую пользу через него получить сможем. Ну и вот…

— Что — ну и вот? — не понял Плещеев.

Варя крепче прижалась к нему и снова тихо засмеялась:

— Так вот, я и держусь. Разве не чуешь?

Юрий — чуял!

«М-да… Тут, как говорится — и пользы ради, и здоровья для!».

Подпоручик поглядывал на задремавшую у него на плече женщину и раздумывал:

«Как-то этот сон… Не то что неинтересный, но какой-то… Не очень красочный, что ли! Больше рутины, меньше удивительного. Как в книгах про попаданцев: быт, немного прогрессорства, изредка — подвиги. Хотя… И подвиги какие-то кровавенькие, излишне натуралистичные. Х-м-м… а не ты ли сам являешься причиной этой кровавости? Может, потихоньку в маньяка превращаешься? Вроде бы в роду психопатов не было.

Да и с женщинами — тоже. Нет, они тут есть, но уж с прежним сном, где я был Каннутом — не сравнить! Там-то… м-да… Баб-с было с избытком! Да все красотки, одна другой краше. А здесь все проще и реалистичнее. Нет, я вовсе не хандрю и не жалуюсь, но местных дам-с с теми — не сравнить. И уж со Светкой Чертковой — тем более. Да и Юлька… Ух, она бы тут смотрелась как жгучая фемина неземной красоты!

Здесь же все проще… Хотя чего мне жаловаться?! Вот лежит нагая женщина. Не красавица? Ну-у-у… Да. Но и не совсем уж — невесть что. Тем более сейчас, когда я ей поправил здоровье и немного — внешность. И отдается она мне тоже — как в последний раз. Так что не греши, ваш-бродь — все у тебя здесь в норме.

И вот ведь — далеко не дурочка эта Варя. Не особо умна, но по-житейски сметлива, и хитрованка: именно она сама додумалась, что не следует разглашать способности Плещеева как лекаря. Ни к чему привлекать излишнее внимание! И так уже…

Вот пару заряженных медальонов она по каким-то своим знакомым продала, но не более. Х-м-м… или это она так «свое» защищает? А то — ну как начнут соблазнять подпоручика разные «пациентки»? А зачем это ей, чтобы любовника увели? Хитра, хитра — не отнять!».

Капитан Грымов рассказал Юрию и Гордееву о результатах переговоров:

— Сошлись на десяти процентах от прибыли. Соответственно, вам, Юрий Александрович, и мне — по три процента. Вам, Максим, и нашему химику — по два процента. Завтра проедем к стряпчему, нужно будет все по правилам оформить договором…

Физиономия Максима выражала не очень радостные чувства — маловато показалось поручику.

— Господин поручик! — суховато объяснил Грымов, — Купцу нашему нужно будет еще привилегии оформить на все наши задумки. А это, как ни крути, тысячи по полторы, а то и две на каждое изобретение выйдет. В нашем государстве, у чиновничьей братии издавна повелось: не подмажешь — не поедешь. Чтобы без проволочек, да с нужным результатом! И все это придется делать в столице. Ни у меня, ни у вас таких денег нет. Да и времени — раскатывать по столицам… А посему, полагаю, что нам и этих десяти процентов будет предостаточно. Это когда производство наладится, да продажи пойдут!

Грымов перевел взгляд на Юрия:

— Однако же, все прочие задумки будут оцениваться отдельно. Вы говорили, Юрий Александрович, что есть у вас еще мысли о подобном?

Плещеев кивнул и не вдаваясь в подробности:

— Надо еще подумать-покумекать. А пока… Вот так — с бухты-барахты не хочется к купцу подходить!

А еще через некоторое время события, тянувшиеся неторопливой чередой, вдруг взбрыкнули и понеслись вскачь. Первым вестником окончания затянувшегося безделья стал Некрас, вернувшийся с базара:

— Ваш-бродь! На рынке-то, что деется! Шумит народишко-то!

— А чего он шумит? — Юрий отложил в сторону шашку и кинжал, которыми отрабатывал уже привычный комплекс упражнений.

— Так что говорят-то?! По слухам, абреги опять силой крепкой полезли. Шамиль-то… Сволота такая — не живется ему спокойно! Говорят, что несколько крепостиц за Сунженским хребтом обложили. А сколько-то и вообще — захватили! Чуть ли не Грозную штурмом взяли. В гарнизоне тревогу объявили, войска собирают. Говорят — колонну будут формировать, нашим на подмогу идти.

«М-да… вот и кончилось мое спокойное сидение под домашним арестом!».

— Интересно, интересно…, - пробормотал подпоручик, и, стянув с себя штаны, приказал денщику:

— А ну-ка… слей мне воды — обмоюсь. Пока завтракать буду, да в порядок себя приводить, седлай-ка Черта. Доеду до штаба, разузнаю все обстоятельно. А то… Может, все только слухи?

Денщик в который раз укоризненно покачал головой:

— Ваш-бродь… Я, канеш, все понимаю. Тут для вас чужих баб вроде как и не осталось. Но все же… Что же вы так — телешом-то, да по ограде? Неприлично вроде как!

Юрий рассмеялся:

— Это ты, что ли, черт старый, меня застеснялся? А если женщин взять… То тут ты и сам сказал — чужих здесь для меня нет. Если только Дунька твоя? А оставшиеся… Меня в разных видах видывали. Давай — лей, не стой столбом!

В штабе удалось перехватить озабоченного Веселовского.

— Это хорошо, господин подпоручик, что вы сами додумались приехать! Я уж думал за вами посылать, да замотался в последние дни.

Уделив Плещееву несколько минут, господин подполковник подтвердил слухи, бытовавшие на базаре Пятигорска, а частью развеял их. Получалось, что наступление горцев и впрямь состоялось и до последнего времени развивалось довольно успешно для «борцов за свободу Кавказа». Они смогли взять неожиданным приступом пару небольших крепостиц, обложить осадой еще парочку размерами побольше. Но Грозная держалась! И мало того, что держалась: с помощью подоспевших от Моздока линейных частей «мюридов» удалось отбросить от крепости.

Однако часть нападавших, отойдя от крепости, сумела переправиться на левый берег Терека и кровавой косой прошлась по небольшим гарнизонам, постам и пикетам, заодно грабя и разоряя казачьи прибрежные станицы.

«Нет, таких «соседушек» никому иметь не захочется! Врагу не пожелаешь! Только под нож всех этих… джигитов! Под нож! Выпалывать как сорняк, чтобы и духу их тут не было!».

Кроме этого, Веселовский рассказал, что практически одновременно с набегом «шамилей», на черноморском побережье Кавказа также начались многочисленные нападения на прибрежные крепости и посты русской армии. Там, правда, по словам Веселовского, все было не так серьезно: все-таки многочисленные племена шапсугов и прочих абадзехов не смогли договориться и сплотиться в единую силу. А потому эти нападения были, где посерьезнее, а где — быстрые наскоки и такая же быстрая ретирада.